Глава 4. Тёмный Выбор

Дорога к Харистейлу, столице королевства, тянулась долго и тяжело. Эндориан ехал через земли, что казались выжженными судьбой, испытывающей его на каждом шагу. После слов Халарка и Мортена, что всё ещё звучали в его голове, он чувствовал, как вопросы сжимают его разум. Почему он идёт в Харистейл? Ответ ускользал, но внутри росло ощущение, что там ждут ключи к его внутреннему раздору. Может, он искал тех, кто знал о тьме больше, чем его отец, или хотел понять, что за свет пробивался в его душе, слабый, но упрямый. А может, встреча с Годриком, королём, чья власть строилась на крови и страхе, была частью пути, который он не мог избежать.

Горы Фарнгора остались позади, сменившись равнинами – серыми, пустыми, без единого живого звука. Каждый шаг его коня отдавался глухим стуком в груди, словно предупреждение о том, что ждёт впереди. Он пересекал болота, где почва хлюпала под копытами, а из грязи торчали ржавые обломки мечей и костей старых битв. Ветер бил в лицо, холодный и резкий, пробираясь под доспехи, а иногда всё замирало в тишине, что пугала сильнее любого крика.

Харистейл вырос перед ним, как тёмная громада. Стены города, чёрные от копоти и времени, стояли высоко, закрывая небо. Они были огромными, грубыми, будто построенными, чтобы давить всякую надежду. За ними жили люди, чьи судьбы ломала власть короля, чьё имя шептали с дрожью. Эндориан въехал в город по узким улицам, заваленным мусором и трещинами. Глаза следили за ним из-за разбитых окон и покосившихся дверей. Жители, в грязных тряпках, двигались молча, их лица были пустыми, как будто город высосал из них жизнь. Здесь всё дышало упадком, страхом и гнётом Годрика.

В центре возвышался замок – его шпили торчали вверх, как ножи, а чёрные стены поглощали свет. Узкие окна смотрели вниз, словно следя за каждым. Это был не просто дом короля, а место, где власть убивала всё человеческое. Внутри висели гобелены с вышитыми сценами войн – кровь, тела, победы, что кричали о жестокости Годрика.

Король сидел на троне, окружённый холодом своей власти. Его лицо, покрытое морщинами от лет и злобы, было суровым, глаза – тёмными, без намёка на тепло. Он смотрел на мир, как на доску для игры, где люди – лишь фигуры, которые он двигал или ломал. Его жестокость была известна всем, и никто не смел бросить ему вызов.

Эндориан не хотел встречи с Годриком. Он надеялся пройти мимо замка, найти ответы где-то в тени города. Но судьба решила иначе. Во время охоты в лесах у Харистейла их пути пересеклись.

Эндориан ехал через чащу, когда на него напала стая волков. Их глаза блестели в полумраке, зубы клацали, шерсть топорщилась от голода. Первый зверь прыгнул, целясь в горло, но Эндориан взмахнул мечом, разрубив его пополам. Кровь брызнула на землю, внутренности шлёпнулись в грязь, а половина туши дёрнулась, пока не затихла. Второй волк бросился сбоку, но клинок прошёл через его шею, отсекая голову – она покатилась, оставляя красный след, а тело рухнуло, хрипя. Третий вцепился в ногу коня, но Эндориан ударил сверху, раздавил череп, мозги вытекли наружу, смешавшись с кровью. Остальные выли, но он не останавливался – каждый удар рассекал плоть, ломал кости, заливал лес багровым. Последний волк попытался бежать, но меч догнал его, вонзился в спину, разорвав позвоночник. Зверь упал, кровь текла из раны, пока он не замер.

Годрик смотрел на это с опушки, сидя на коне. Его стража стояла рядом, но он не двигался, изучая Эндориана. Король видел не просто воина, а машину смерти, что могла бы служить ему. Для человека, привыкшего ломать людей под себя, это было слишком ценным, чтобы упустить.

Вернувшись в замок, Годрик молчал, но его мысли были ясны. Этот рыцарь, что убивал с такой точностью, не мог быть случайным гостем. Он приказал привести его в тронный зал, голос был резким, как удар хлыста.

Зал был огромным и мрачным, каменные стены давили на плечи. Факелы горели тускло, бросая тени на пол. Воздух пах сыростью и ладаном, как будто здесь смешивались суд и молитва. Годрик сидел на троне, высоко над всеми, его фигура казалась вырезанной из камня. Плащ с золотой каймой лежал на плечах, но в его позе чувствовалась угроза.

Эндориан стоял в центре, доспехи блестели в свете огней. Стража у стен замерла, их шаги шуршали по камню. Годрик смотрел на него, изучая каждую деталь – трещины в броне, холод в глазах.

– Откуда ты пришёл? – спросил король, его голос был низким, гулким, как эхо в пустом зале. – И что ты хочешь найти столице?

Эндориан поднял взгляд, его голос был ровным, но твёрдым:

– Я сын лорда Бальтазара Вальмира из Дракарии, ваше величество. Я не хочу жить в тени отца. Я ищу свой путь, свои ответы.

Годрик кивнул, его губы дрогнули в лёгкой усмешке.

– Ты не похож на тех, кто гнётся перед кем-то, – сказал он, голос стал жёстче. – Я видел, как ты дрался в лесу. Ты убивал тех зверей, будто рождён для этого. Ты опасен, рыцарь, и я хочу таких, как ты, рядом, а не против себя.

Эндориан не отвёл глаз, его слова были холодными:

– Вы зовёте меня быть вашим союзником, ваше величество?

Годрик наклонился вперёд, его руки сжали подлокотники трона.

– Союзником, – повторил он, словно проверяя слово. – Я редко предлагаю такое. Но тебе я могу дать больше – силу, что сломает любого. Мы вместе подчиним этот мир, раздавим тех, кто осмелится встать на пути. Или откажись, и я обещаю – ты не выйдешь из этого зала живым.

Эндориан стоял неподвижно, слова короля не вызвали страха, только размышления.

– Сила – пустое слово, ваше величество, – сказал он тихо. – Она ничего не значит, если не ведёт к цели.

Годрик прищурился, его пальцы напряглись, но он сдержал гнев.

– Тогда докажи, что ты ищешь, – ответил он, голос стал резким. – Если твои дела не подтвердят слов, я заберу всё, что у тебя есть. Ты будешь на коленях, как все, кто мне перечил.

Эндориан сжал кулаки, броня скрипнула. Он чувствовал, что выбора нет – Годрик не предлагал, а приказывал.

Гром ударил за окнами, тучи закрыли небо. Ветер толкнул двери, факелы задрожали. Напряжение в зале росло, как перед боем.

– Война близко, – сказал Годрик, его голос перекрыл гром. – Мой брат, Корвин, давно хочет мой трон. Он скрывался в лесах с варварами, собирал их, как шакалов. К утру они будут у стен. Они слабые, жалкие – очередная кучка мятежников, что не угроза мне.

Эндориан молчал, слушая. Годрик шагнул ближе, плащ зашуршал по полу.

– Ты должен понять, – продолжил король. – Если станешь моим, я дам тебе власть, о которой не мечтал твой отец. Ты будешь моим мечом, моей рукой. Корвин – зверь без чести, его победа утопит мир в крови и грязи.

Эндориан смотрел на него, изучая.

– Вы говорите о власти, ваше величество, – сказал он тихо, но твёрдо. – Но я видел, что она делает. Люди становятся не союзниками, а пешками. Вы не ищете равных, вы ищете тех, кого можно сломать.

Тишина повисла в зале, гром стих, будто ждал ответа. Годрик усмехнулся, но в глазах был холод.

– Ты ошибаешься, – сказал он, голос стал громким, властным. – Я даю не цепи, а шанс. Шанс стать частью истории, что переживёт нас всех.

Эндориан отвернулся к окну. Дождь лил, молнии резали небо. Он вздохнул, чувствуя, что это не выбор, а ловушка.

– Ваш брат жесток, ваше величество, – сказал он, оборачиваясь. – Но и вы не мягче. Вы давите всех, кто не гнётся. Я не хочу быть ни вашим, ни его инструментом.

Годрик сузил глаза, его голос стал низким, угрожающим:

– Я дам тебе время, рыцарь. Но не тяни. Ты либо со мной, либо твоя голова будет на пике, а тело сгниёт в яме с остальными.

Стража напряглась, сжимая оружие. Эндориан кивнул, скрывая мысли, и вышел. Двери закрылись с грохотом, но взгляд Годрика всё ещё давил ему в спину.

Ночь была спокойной, но холодной. Лёгкий ветер скользил по стенам замка Харистейла, наполняя воздух предчувствием чего-то неизбежного. Эндориан стоял, опершись на парапет, глядя в тёмную даль, где огни лагеря Корвина мерцали, словно далёкие звёзды. Тишину нарушили шаги. Лёгкие, уверенные, они не принадлежали солдату.

– Думаешь, найдёшь ответы, глядя в тьму? – произнёс мягкий, но язвительный голос.

Эндориан обернулся и увидел Айлреда. Советник Годрика двигался с грацией хищника. Его длинное, тёмное одеяние слегка развевалось на ветру, а в глазах светился острый ум. Этот человек всегда казался чужим даже в стенах замка, словно он был частью чего-то большего, чем просто политические интриги.

– Может, я ищу не ответы, а свободу от вопросов, – отозвался Эндориан, его голос был ровным, но в нём слышалась усталость.

Айлред остановился рядом, облокотившись на парапет. Он посмотрел на Эндориана, словно мог видеть глубже, чем позволяла видимость.

– Свобода? – он коротко усмехнулся. – Ты выбрал странное место, чтобы искать её. Здесь цепи куют быстрее, чем мечи.

Эндориан молчал, но его взгляд оставался напряжённым. Айлред следил за ним с интересом, словно перед ним была головоломка, которую он пытался разгадать.

– Ты стоишь на перекрёстке, рыцарь, – продолжил советник, его голос стал тише, почти шёпотом. – Тьма внутри тебя шепчет одно, свет зовёт к другому. А ты, как и все, пытаешься остаться между ними, не понимая, что на этом пути ноги неизбежно начинают скользить.

Эндориан чуть повернул голову, в его взгляде мелькнула настороженность.

– Ты много знаешь. Больше, чем кажется.

– Я наблюдаю, – ответил тот небрежно, улыбнувшись уголками губ. – Это мой талант. Наблюдать за тем, что прячется под поверхностью. А твоя внутренняя борьба слишком явная, чтобы её не заметить.

Эндориан отвернулся, снова глядя на огни вдалеке.

– Если ты знаешь, что внутри меня, то скажи, какой выбор мне сделать?

Айлред рассмеялся, тихо и чуть насмешливо.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе ответ? Указал путь, который избавит тебя от необходимости принимать решение? Увы, я всего лишь советник, а не твоя совесть.

Он поднял голову, глядя на звёзды.

– Но одно могу сказать наверняка: Годрик видит в тебе лишь инструмент. Корвин же, в отличие от него, видит только препятствие. Ни один из них не примет тебя таким, каков ты есть.

– А ты? – резко спросил Эндориан, оборачиваясь.

Айлред улыбнулся, его взгляд снова стал пронизывающим.

– Я? Я вижу возможности. Каждый человек – это выбор, который он ещё не сделал. И ты, рыцарь, стоишь на пороге чего-то гораздо большего, чем понимаешь.

Эндориан нахмурился, чувствуя, как слова Айлреда проникают глубже, чем он хотел бы.

– Ты говоришь, как будто знаешь, что я сделаю.

– Нет, – ответил Айлред спокойно. – Но я знаю одно: выбор уже сделал тебя тем, кто ты есть.