Глава 3. Северная сталь

За холодными горами, где ледяные равнины простирались до горизонта, правил барон Гриммард Сайрхолд, правитель Альфариса и хозяин замка Снежной Лавины. Его имя эхом разносилось по королевству – жестокий воин, чья воля была крепче камня, а меч – острее северного ветра. Здесь, в землях, где снег хрустел под сапогами, а дыхание замерзало в воздухе, переговоры велись только сталью. Деревни, что жались к подножию замка, жили ради одного – снабжать армию барона. Каждый их день был подчинён этой цели: мужчины рубили лес, женщины шили меха, дети таскали воду для кузниц. Замок Снежной Лавины возвышался над скалами, его башни, острые, как копья, пронзали низкие облака, а стены из чёрного камня, грубо обтёсанного, казались частью гор, нерушимыми и мрачными. Вокруг лежали суровые земли – белые поля, иссечённые ветром, и селения, что больше походили на форты, окружённые частоколами, готовые к бою в любой час. Здесь каждый – от мальчишки до старика – умел держать оружие, ибо север не терпел слабых.

Гриммард был вдовцом, его жена давно умерла, оставив ему двоих детей. Сын, Торвальд, унаследовал отцовскую жёсткость и дисциплину. Он лишился ноги в битве с Ледяными Клыками, варварами, что осмелились напасть на границы Альфариса. Это было на замёрзшей реке, где лёд трещал под тяжестью тел, а кровь стекала в трещины, окрашивая их багрянцем. Варвары окружили Торвальда, их копья ломались о его щит, мечи звенели, скользя по льду. Он рубил их, хрипя от ярости, но топор одного из врагов пробил его доспех, вонзился в бедро, отсекая плоть и кость. Кровь хлынула на лёд, пар поднялся в морозный воздух, но Торвальд не упал – он сражался, пока его воины не вытащили его, оставив за собой гору тел и багровый след.

Дочь барона, Катарина, была иной. Высокая, стройная, с белокурыми волосами, что вились до пояса, и глазами, холодными, как ледяные озёра, она казалась светлым лучом в этой мрачной земле. Но под её красотой таилась сталь – воительница, выкованная севером. С детства Гриммард тренировал её, не жалея ни сил, ни слов. Он хотел, чтобы дочь умела не только махать мечом, но и выстоять там, где другие падали. Стоя на ветру, что рвал его меховой плащ, он говорил ей:

– Сила – это не только клинок, Катарина. Здесь нужно быть хитрее врага, хитрее этого холода, что хочет забрать твою жизнь.

Однажды он отвёз её в лес к западу от замка, тёмный и безлюдный, где деревья гнулись под снегом. Ей было пятнадцать, и он оставил её там без оружия, без еды, бросив лишь:

– Выживай или умирай. Выбор твой.

Первый день она провела, ища укрытие. Ветер хлестал её по лицу, пальцы коченели, но она собрала ветки и кору, соорудила шалаш. Ночью холод пробрался внутрь, её тело дрожало, зубы стучали. На второй день её учуяли волки – их глаза сверкали в темноте, рычание эхом разносилось меж стволов. Она собрала сухую траву, что пахла едко, развела огонь, и звери отступили, воя от злобы. На третий день Катарина вернулась к воротам замка, вся в ссадинах, с синяками на руках и ногах, но с прямой спиной. Гриммард ждал её, его взгляд был твёрдым, как лёд.

– Ты жива, – сказал он. – Теперь ты знаешь, что значит север.

Она училась не только выживать, но и сражаться. Её наставниками были лучшие воины замка – рыцари с лицами, покрытыми шрамами. На тренировках она билась с ними, её меч мелькал, удары были быстрыми, но Гриммард всегда находил, что сказать. После одного боя, когда она повалила рыцаря ударом в колено, он подошёл, его голос был низким, резким:

– Ты становишься быстрее, но всё ещё бьёшь, как девчонка.. Думай, как враг, читай его шаги, тогда победишь.

Обычаи севера были суровы. Перед битвой воины приносили жертвы богам войны – ломали стрелы, резали куски брони, бросали их в костёр. На свадьбах молодые проходили кровавую присягу: резали ладони, сливали кровь в чашу, пили её, связывая судьбы. Еда была простой – мясо оленей, что варили в котлах, хлеб из грубого зерна, квас, что грели над огнём. Здесь не искали роскоши, только то, что держало тело в силе.

Вокруг замка рыскали варвары. Ледяные Клыки кочевали по равнинам, грабили деревни, уводили скот. Грозовые Хищники спускались с гор во время бурь, их тени мелькали в свете молний. Они верили, что холод битвы приближает их к предкам. Гриммард однажды сказал воинам, стоя в зале замка у длинного стола:

– Север сильнее всех. Кто усомнится в этом, узнает цену на поле боя. Мы не гнёмся.

Его слова к детям были строгими, как клинок. После её возвращения из леса он вызвал Катарину и сказал, глядя на её руки, покрытые царапинами:

– Мы рождены для войны, Катарина. Твоя судьба ясна. Ты станешь воительницей, но не только с мечом – ты будешь разумом армии, когда меня не станет.

Гриммард стоял на балконе, глядя на белые земли, что терялись в дымке. Мороз обжигал его лицо, но он не чувствовал этого – север давно закалил его кожу и душу. К нему подошла Катарина, её шаги были твёрдыми, плащ колыхнулся на ветру. Она встала рядом, молчаливая, как тень. Барон повернулся, его лицо было суровым, морщины на нём казались высеченными годами битв.

– Эти земли делают нас такими, какие мы есть, – начал он, его голос был низким, хриплым от ветра. – Каждый здесь живёт, чтобы выстоять. Но сила – это не всё, Катарина. Есть то, что важнее, и это семья. Я вижу, как ты растешь, как становишься сильнее, умнее.

Катарина посмотрела на него, её брови чуть сдвинулись, но она ждала, зная, что он скажет дальше.

– Твои умения, твоя стойкость – это только начало, – продолжил он, шагнув к ней. – Ты знаешь, как сражаться, как выживать. Но ты моя дочь, моя наследница. Нам нужен союз, чтобы защитить эти земли, чтобы дать им будущее. Один человек, даже самый сильный, не удержит север против варваров, против голода, против бурь. Союз – это необходимость.

Она сжала кулаки, её пальцы напряглись, но голос остался ровным, холодным:

– Ты хочешь выдать меня замуж? Говори прямо, отец, не трать слова попусту.

Гриммард кивнул, его взгляд был тяжёлым, как глыба льда, что падает с горы.

– Да, Катарина, это так, – сказал он, его голос звучал как приказ, без колебаний. – Тебе нужен муж, воин, равный тебе по силе, по уму. Тот, кто сможет встать во главе армии, держать границы, управлять людьми, когда меня не станет. Север – это не только кровь на снегу, это расчёт. Брак – часть этого расчёта. Мы не можем позволить себе слабость, а сильный союзник укрепит нас против всех, кто идёт с копьями и огнём.

Катарина стиснула зубы, её глаза сверкнули, но она спросила, стараясь держать голос твёрдо:

– И кто он? Назови его имя, отец. Я хочу знать, кому ты меня продаёшь.

Гриммард выпрямился, его фигура заполнила балкон, тень легла на камни.

– Пока никто не заслужил тебя, – ответил он, его голос был холодным, уверенным. – Я слежу за каждым, кто сражается за нас. Война с варварами отсеивает слабых, оставляет сильных. Нам нужен тот, кто станет твоим союзником в битве, кто готов пролить свою кровь ради победы. Только такой достоин стоять рядом с тобой.

Она замолчала, её мысли кружились, как снежинки на ветру. Гриммард всегда смотрел вперёд, как стратег, его решения были точными, но лишёнными жалости. Она знала это с детства – её готовили к жизни, где слабость означала смерть. Но мысль о браке резала её, как нож.

– А если я не соглашусь? – спросила она тихо, но в голосе звенел вызов, острый, как клинок.

Гриммард шагнул ближе, его взгляд стал суровее, он навис над ней, как скала.

– У тебя нет выбора, Катарина, – сказал он, его слова упали, как камни в пропасть. – Эти земли требуют жертв. Мы с тобой – часть этих жертв. Север не прощает тех, кто отказывается от долга. Мы не выбираем свою судьбу, её выбирают эти горы, этот лёд, этот народ, что смотрит на нас.

Её сердце забилось быстрее, но она сдержала гнев, не показав его. Она знала, что спорить бесполезно – отец был прав, север не терпел отступлений. Но внутри она поклялась, что не станет безвольной фигурой в его игре.

Рог протрубил снаружи, звук был резким, тревожным, разорвал тишину. Гриммард поднял руку, жестом велев Катарине следовать.

– Иди за мной, – сказал он. – И помни: каждый день – это твоя подготовка.

Она кивнула и пошла за ним, но внутри горел огонь – она не сдастся так просто. Если ей суждено выйти замуж, этот человек должен доказать, что достоин её.

Во дворе их ждал отряд из десяти воинов, закованных в меха и броню, шлемы скрывали их лица. Гриммард вышел вперёд, Катарина встала рядом, её рука легла на рукоять меча. Дозорный спустился с башни, его голос был хриплым, усталым:

– Ледяные Клыки, барон. Варвары. Их немного, похоже на разведку.

Гриммард сузил глаза, его лицо стало жёстким, как замёрзший камень. Ледяные Клыки славились свирепостью – их набеги оставляли деревни в пепле, скот угоняли, людей резали.

– Готовьте людей, – приказал он. – Патрульных на стены, лучников на башни. Пусть держат глаза открытыми.

Катарина посмотрела на него, её голос был холодным, но спокойным:

– Может, стоит узнать, чего они хотят, отец? Они не дураки, не полезут сюда без причины, зная, что их ждёт.

Гриммард повернулся к ней, его губы дрогнули в мрачной усмешке.

– Узнать? – сказал он, слово прозвучало, как насмешка. – На севере нет переговоров, Катарина. Здесь говорят клинками. Они ищут слабину, проверяют нас. Сначала разведка, потом кровь. Мы не дадим им ни шанса уйти с добычей.

Варвары стояли у ворот – высокие, в шкурах, с копьями, что блестели клыками зверей. Их вождь, Хродгар, был широкоплечим, с белыми косами, что свисали до груди, и татуировками, что покрывали его лицо. Он шагнул вперёд, когда Гриммард и Торвальд вышли к ним.

– Граникар, варск ту? – спросил один из воинов на норфарийском, глядя на вождя.

Хродгар поднял руку, останавливая его, и заговорил на ломаном языке Альфариса:

– Мы н’пришли драться. Хотим говорить, н’гар. Наши земли суровы, н’холод жёсткий. Даже воинам нужен отдых, н’передышка.

Гриммард посмотрел на него, его глаза сузились, как щели в броне. Варвары всегда несли угрозу, но эти слова были странными.

– Говорить? – сказал он, в голосе сквозило презрение. – С каких пор Ледяные Клыки приходят с речами вместо копий? Что вам нужно, Хродгар? Говори прямо, или ваши кости останутся здесь.

Торвальд шагнул вперёд, его протез звякнул о камень. Он провёл рукой по бороде и сказал, его голос был хриплым, но твёрдым:

– Отец, выслушай их. Мы бьёмся годами, и это выматывает нас так же, как их. Война – не вечна. Если они хотят говорить, это может дать нам время – собрать силы, укрепить стены. Мир, даже короткий, – это тоже оружие.

Гриммард бросил на сына тяжёлый взгляд, но слова Торвальда имели смысл.

– Что вы предлагаете? – спросил он у Хродгара, его голос был резким, как удар топора. – Говори, или я сам узнаю, что у вас в мешках, когда вы ляжете в снег.

Хродгар кивнул, и один из воинов вытащил мешок с мехами и кристаллами, что сверкали на солнце, как лёд.

– Меха, руды, кристаллы из наших пещер, – сказал вождь, его голос был низким, но спокойным. – За еду и железо для оружия. Нам н’нужно это, н’чтоб жить. Н’гар, война всех режет.

Катарина стояла в стороне, её взгляд скользнул по варварам. Она заметила молодого воина с ледяными глазами и копьём в руках. Она подошла к их лошадям, её пальцы коснулись шерсти одной из них. Воин посмотрел на неё, их глаза встретились. Он сказал тихо:

– Морра кайн тарин?

Катарина не поняла, но улыбнулась и ответила, её голос был лёгким, но с вызовом:

– Ты не похож на торговца. Больше на того, кто пришёл резать глотки.

Гриммард заметил это, его брови сдвинулись, но он промолчал. Торвальд следил за варварами, не доверяя им до конца. Ночью, после перговоров, варвары ушли, оставив дары и забрав припасы. Гриммард остался настороже, но знал, что риск может принести выгоду.