***

Полагаю, Анатолий и ткнул именно в этот корешок, потому что подсознательно выбрал то, что уже видел в собственном доме. Точнее – в собственной восьмикомнатной квартире с двумя санузлами в новопостроенном городском районе с модным названием «Экотаун», прихотливые малоэтажные корпуса которого занимали довольно большую площадь в излучине реки. Их возвели, когда я уже стал деканом факультета искусствоведения в институте на другом берегу, ровно напротив Экотауна. Из своего кабинета я мог видеть выходящие на реку окна апартаментов Толика, только не знал, что они его. Он не приглашал меня в гости. Он вообще вряд ли помнил о моем существовании до этого лета, впрочем, как и я о его, так что нам пришлось знакомиться заново.

Общее детство облегчает повторное знакомство. Если знаешь исходную точку и видишь перед собой текущую, остается провести между ними линию и биография человека становится в целом ясна. Конечно, линия жизни может быть как-угодно извилиста, но в среднем стремится к прямой. Впрочем, начать извиваться в любой момент.

Так сделала линия Анатолия Антоновича этим летом – заложила крутой разворот и пошла петлями. В противном случае, он бы не обратился за помощью к давнему однокласснику, чтобы устроиться в Институт культуры вахтером. Так близко к культуре Толик-лесобаза еще никогда не бывал.

Именно с набережной института он и наблюдал за уплывающими по реке досками со своей лесобазы и всем прочим. А его бывшая жена Марина, смотрела на это из окна моего кабинета, стоя рядом со мной. Она покачивала своей обритой наголо головой с первым светлым пушком новой прически и забавлялась зрелищем, хотя уплывала и ее жизнь тоже. Задор свидетеля грандиозного события смешивался в ней со светлой печалью и немножко с радостью от того, что я рядом. Во всяком случае, ее личный чип больше ничего не передавал.

***

Мы с Мариной были как раз в том возрасте, когда все чувства начинают становиться похожими на светлую печаль, но еще можно вспомнить, на что они походили раньше.

День первый

Весной озеро Верхнее, которое в полном соответствии с названием располагалось в холмах, километрах в десяти к северу от города, прогрызло край своей глинистой чаши и стало потихоньку из нее выливаться. Вода, стекая по распадку между двумя холмами, нашла себе путь к реке, отчего последняя стала необычайно полноводной.

В нашем городе, который расположен ниже по течению, это заметили не сразу. Сначала списывали на весенний паводок и таяние снегов. Однако уже стало и тепло, и сухо, вовсю светило солнце, а уровень воды в реке убывать не собирался. Наоборот, он потихоньку прибывал.

Особенно хорошо это было заметно в старой части города, где река была забрана в набережные и не могла растечься вширь. Набережные были построены много десятков лет назад, а некоторые участки еще в начале прошлого века, и были проверены уже разными непогодами. И в этот раз они не дрогнули, на подлизывания реки не поддались и крепко держали ее в своих ладонях, из-за чего, протекая через город, река ускорялась и морщила спину.

Экотауну, которому только должно было исполниться четыре года от роду, пришлось значительно хуже. У него не было набережных. От реки его отделял пляж из мелкого песка, предусмотрительно насыпанный в рамках маркетинговых усилий.

«Речной пляж в пешей доступности!» – гласила подпись под плакатом застройщика, компании «Полнострой». На плакате были изображены люди в шлепанцах и с полотенцами на плече, выходящие купаться прямо из своего подъезда. Очевидно, предполагалось, что такая картинка будет людям приятна настолько, что заставит их брать ипотеку.

Этот пляж вместе с песком, скамейками, кабинками для переодевания и забором река слизнула первым и подступила почти к самым зданиям первого ряда. Теперь Анатолий Антонович мог смотреть из своих панорамных окон на воду прямо вниз, что, однако, его не радовало. У него было нехорошее предчувствие, что пляжем река не ограничится.

Как назло, Экотаун был расположен в болотистой низинке, которая всегда была пустырем, заросшим диким ольховником. Сюда даже рыбаки не любили забредать из-за обилия комаров. Однако представители «Полностроя» убедили всех, начиная с господина мэра, что при современных методах строительства никакая заболоченность не страшна и можно наконец освоить этот столь близкий и бесхозный участок, дав городу новый район и уровень жизни. Наверное, перед их мысленном взором была картинка солнца, встающего над современными стильными зданиями, над благоустроенными дворами с детишками на разноцветных качелях и над улыбающимися новоселами. Что бы другое могло их так мотивировать на строительство Экотауна?

В начале лета, стоя у окна в своей квартире, Анатолий Антонович размышлял о том, что если река пополнеет еще немного, то потечет прямо по дворам Экотауна, вымывая утрамбованный грунт. От этого предположения перед ним, скорее всего, возникала картинка с тесным казенным помещением, где за столом сидел человек с жестким взглядом и папочкой с бумагами. Эта картинка была крайне неприятна – телесно она ощущалась как тяжесть в груди, стесненность дыхания и неудобство в пояснице. От нее хотелось бежать, потому что Анатолий Антонович знал, что написано в бумагах из папочки.

***

Там было написано, что по субподряду с «Полностроем» компания Анатолия Антоновича заливала в фундаменты домов Экотауна бетон не той марки, который был указан в архитектурном проекте.

***

Жители Экотауна не разбирались в фундаментах, но и без этого их волнение поднималось прямо вслед за уровнем воды. Не надо быть экспертом в строительстве, чтобы знать, что живешь на болоте.

Впрочем, беспокойство охватило не только их. К реке регулярно выходили и жители южного пригорода – обширного давно заселенного района, где в квадраты уличной сети были вписаны многочисленные частные домики с грядками, теплицами, баньками и сарайчиками. Район назывался «Низовка» – то ли потому что дома здесь были ниже городских, то ли потому что доход у жителей был невысок, а может, просто потому что на картах был расположен под городом.

Люди селились здесь давно, на твердой земле, никакого болота здесь никогда не было. Видимо, тот, кто планировал этот район, был более профессионален и менее романтичен, чем деятели «Полностроя». Однако река била рекорды и низовцы теперь за ней с подозрением послеживали с высоты песчаного берегового откоса.

Подтапливало подвалы и в историческом центре города, что привело к закрытию многих мелких кафе и магазинчиков. Смывало картофельные посадки выше по течению, не то чтобы обещая голодную осень – двадцать первый век все-таки – но если картошку сажают, значит это кому-то нужно?

Говорят, с приречного луга течением унесло даже чью-то корову. Однако это, скорее всего, просто слухи, потому что фотографий плывущей по реке коровы никто в интернете не опубликовал. Не все, что публикуют в интернете, правда, но уж то, чего там нет – точно фальшивка, не так ли?

Зато было полно фотографий и видео постепенно затопляемого Экотауна. Жители делились впечатлениями и возмущались новостями, в которых кратко упомянули промыв на озере Верхнем. Мало того! Они еще писали жалобы, звонили и даже ходили на прием к господину мэру. И это несмотря на то, что уже все нужные объяснения и заверения были даны: меры предпринимаются, ситуация под контролем! Что еще-то? Потечет-потечет, да и перестанет. Откуда такая паника? Кто это «раскачивает»?

Хотя определить кого-то конкретного никак не удавалось, господин мэр был искренне уверен в существовании таких сил. От этого ему было неприятно и беспокойно. А если на это обратят внимание важные люди из области? Или выше?

Господин мэр полагал, что негативная информационная картина – это его главная проблема, пока не встретился с людьми из «Полностроя» и не узнал про фундамент. Ходили слухи, что при этом известии он так растерялся, что откинулся в кресле, огляделся и сказал:

– Надо же предупредить людей…

Его попросили не молоть чепухи. Его приободрили и успокоили. Сказали, что все будет хорошо. Точно. Мол, есть план. Нужно немного денег, но все можно устроить.

– Сколько? – спросил мэр.

Ему назвали сумму. Он поинтересовался в своем ли полностроевцы уме? Ему улыбнулись.

В точности ли это было так или нет, я не знаю, за достоверность ручаться не могу. Однако это и не столь важно, это ведь история не про строительную коррупцию.

***

План полностроевцев был в том, чтобы на повороте реки поставить монументальную набережную. Тогда вода заворачивала бы по руслу, а не текла прямо сквозь Экотаун.

Идея прекрасная, но денег мэру в области не дали, а только в свою очередь поинтересовались, в своем ли уме он сам.

– Выкопай отводную канаву, – сказали ему. – Мешки с песком положи. Ты там мэр? Ты и решай.

***

– Вот что! – сказал Анатолий Антонович за ужином в обширной столовой восьмикомнатных апартаментов. – Поездка на море отменяется.

Жена Марина – тогда еще с бесцветно-русыми волосами до плеч, собранными в хвост на затылке – повернула голову от плиты, дочь Вика подняла глаза от телефона, а сын Эдик перестал жевать длинный хвост маринованной черемши.

Они были удивлены, поскольку семейная поездка в отпуск была многолетней непререкаемой традицией, созданной самим главой семейства. В представлении Анатолия Антоновича так выглядела настоящая семья – он сам во главе стола, слева жена, по сторонам дети. Все обращаются к нему за советом, а он дает им мудрые наставления. Эта картинка вносила в его организм успокоение и ощущение, что он все в жизни делает правильно.

Однако в суете будничного житья редко удавалось собрать всех вместе и реализовать эту картину на практике: дети недостаточно часто обращались за советом, а его наставления были недостаточно мудры. Последнее он списывал на постоянную усталость от предпринимательской жизни. Недостаток правильного положения вещей Анатолий Антонович восполнял как раз во время поездок, когда никто не мог от него сбежать, хотя бы потому что он заведовал кошельком.

– Это как это? – обрела наконец голос дочь. – Что? Вообще не поедем?

– Ты видишь, что творится? – спросил в ответ отец и махнул рукой в сторону панорамного вида на реку. – Что угодно может произойти, и я должен быть здесь, чтобы вовремя все разрулить.

– Что может произойти? – спросил Эдик.

– Что угодно! – с нажимом повторил Анатолий Антонович, намекая, что дальнейшие расспросы неуместны.

Расспросы были, конечно, вполне естественны, однако у него не было на них достойных ответов. Не мог же он, в самом деле, сказать, что их дом, как и все соседние, стоит на фундаменте из дешевого бетона, вместо того, который был обязателен для заболоченной местности, и что подмену совершил он сам. Такой поступок был не к лицу человеку, который сидит во главе стола и раздает мудрые наставления. Такой человек не совершает подлогов! Опасаясь повредить своему образу в головах детей, Анатолий Антонович и не стал ничего рассказывать.

Это привело к тому, что снаружи он выглядел слегка встревоженным, но по-прежнему авторитетным отцом и мужем, а внутри чувствовал страх и неуверенность. Разница между внутренним состоянием и внешним видом создает в организме напряжение, как разница зарядов на концах электрической цепи. Анатолий Антонович не стал светиться, как встроенная в эту цепь лампочка, но почувствовал, что потихоньку нагревается, как комнатный отопитель. Вранье – ужасно энергозатратное занятие.