Всякий знает, пробуй лесть, что б без мыла в жопу влезть.
Угодишь ты в цель легко, пуль не тратя в молоко.
Поражая лишь в зачёт, так и сказочка речёт.
В старом русском государстве хрен один сидел на царстве.
Не в колоду, и не в пень строил царь рабочий день.
То на мух идёт охота, то ещё случится что-то.
Иль охотятся на эхо, уссываяся от смеха.
Плавно перейдя потом в смехуёчки над котом.
Быстренько его отловят, колокольчик приноровят
Прямо к котину хвосту, и собак с цепей: Ату!
Время нелегко убить, так давай бояр гнобить.
Скинут с бедного портки, стёгна мощны и тяжки,
Принесут яиц корзинку и сажают в серединку,
Заключая свой парей на таких богатырей.
Яйца яйцами разбей на глазах у всех курей!
Всё в разрухе в этом царстве, ну а царь живёт в гусарстве,
Лихо делает кундштуки, и при этом руки в брюки
Где-то там, на отвороте, паренёк служил в охоте.
Старшим егерем, аль кем, точно я сейчас не вем.
Лук и стрелы он носил и старался свыше сил,
Пополняя царский стол не один порвал постол,
По болотам и лесам, часто голодая сам.
Раз нашёл в лесу избушку, в ней столетнюю старушку,
Что его встречала мило, обогрела, накормила,
После баньки огневой и водяры с трынь травой.
Парень ей чем мог помог, огород поставил в срок,
Нарубил дровец на зиму, рыбки наловил корзину,
Настрелял утей, гусей, парень был не рукосей!
Пол в избушечке поправил, действовал без всяких правил,
По велению души, и – ни слова про гроши!
Вот пришёл прощаться срок, бабка говорит: Сынок!
Я хочу тебе помочь, жизнь твоя – как чёрна ночь.
Нет ни щелки для продыха, не судьба, сплошное лихо.
Отправляйся ты к царю, я ж тебя благодарю
И помочь тебе хочу, знай, что я судьбой верчу.
Вас махну с царём не глядя, сам Кащей родной мой дядя!
Ты ж, вернувшись, не дрожи, лестью враз приворожи.
Пусть несносный человек изживёт свой глупый век!
Егерь наш к царю стучится, объявляет, что девица
Во дворце в лесу живёт, и милого в гости ждёт.
Щёчки девицы румяны, денег полные карманы,
А красива так сама, лешевьё свела с ума.
Вот, просила передать, да ответец будет ждать.
А в письме и объясняет, слава по миру летает,
Всё про батюшку-царя, среди всех – богатыря!
Нету лучше и честнее, первый, после Моисея,
Яйца – чистый изумруд, если люди тут не врут!
И пригож он и умён, ум в науки устремлён,
И в войне неодолим, славен мужеством своим.
Сердце девичье играет и милого выбирает.
Ждёт она к себе царя, вся желанием горя.
Царь как кочет встрепенулся, огляделся, улыбнулся,
Не теряясь с трона слез, на коня и прямо в лес.
Только и успел сказать, передай, сестре дерзать!
Править царством за меня и, братана не виня,
Туго в дело не вникать, ну, а мне пора скакать!
Егерь отыскал сестру, видит, девка по-нутру.
Искра мигом пробежала, тут царевна задрожала,
Прахом пусть идут дела, парню сердце отдала.
Ну, и прочее в придачу, и, за хвост ловя удачу,
Быстро с милым под венец, а царю пришёл ****ец!
Сгинул в леса канители, говорили, волки съели.
Парень нонче царь в стране, друг народу, муж жене.
Никого не угнетает, в мыслях в небо не взлетает.
День прошёл, и Слава Богу, указавшему дорогу,
Без болезней, горя, бед. Вам от сказочки – привет!
Беды что бы мимо кассы, и здоровы были б массы!
Всем господам читающим выражаю моё глубоко личное и основательное сомнение.
То ли вы читаете, друзья мои? Смею рекомендовать для прочтения на ночь следующий текст: «Роль частной собственности в процессе превращения обезьяны в человека.» Кажется Энгельс. Прошу извинить за слабую работу с источником!
Пускай из искры возгорится, и прогорит, и засорится!
М. Буканов.
Плосковатые фигурки! Мир задушенных теней,
Брякнул вышедший из «дурки» Саня, обнимаясь с ней!
Дело было на Волхонке, там где Босх и фараон.
Саня лёг на нижней шконке, что б подальше от окон.
Там, в приятном полумраке, отдыхала голова,
С галоперидолом в драке позабывшая слова.
Кто придумал это зелье – нехороший человек,
Враз лишил людей веселья, может даже и на век!
Саня видел Кондотьера и Давидовы мудя.
Додик, скажем для примера, бдел, елдою шурудя.
Кто такое разрешает, и куда смотрела власть?
Вон, стоит, не поспешает, Голиафу сделав шмазь!
А лежать-то как удобно, вроде баба рядом тут.
Пусть костлява и не сдобна, после дурки это муть.
Заведу я разговоры, после и к делам могу,
Мир худой милее ссоры, быстро искорку зажгу.
Речь толкает про искусство Саня как искусствовед,
Между делом, вплёл про чувства, избавление от бед.
Уговаривал отдаться и от страсти весь дрожал.
Та не стала и бодаться. Саня с мумией лежал.
На фоне старого «Провала» бригада нищих дурковала.
Известный всей стране сюжет, готов смотреть – купи билет!
Как можно денюшку не брать, когда народа прётся рать?
Все средства, что собрали мы, ещё до нонешней зимы,
Поступять в руки комитета, «Провала» укрепится смета.
И укрепится сам провал, что б дальше трещин не давал!
А там, глядишь, и вся планета. Так наполняйся наша смета.
Потом купили колбасу и в путь, топча дорог росу!
Внемли! Послушай! Оглянись! Зелёный газ всё рвется в высь.
Температуры поднялись, полярный к нам крадётся лис!
Под шапкой грязных облаков все пропадём, без дураков.
От этой углекислоты на берег бросились киты.
Баранов и людей падёж, жить страшно, просто невтерпёж.
Грядут чума, вулканов взрыв, нам не сдержать шальной порыв.
Народ! Послушайте меня, я всех спасу из под огня.
Я знаю путь, я вижу сдвиги. Мои скорей читайте книги.
Я, кстати, Нобеля призёр, но не об этом разговор.
Мне страсти низкие все чужды, народа ясно вижу нужды.
Был парень нищий журналист, в карманах только ветра свист.
Потом стал вице-президент, уже фигура, на момент.
Ну, а потом, поймав струю, в миллионеров вплыл семью.
Ну, так чего не дурковать, коль можно глупых фаловать?
В Америке, меж тем, мороз, снега лежат по самый нос,
И не слыхать о потепленьи, о коем Гор до нас донёс!
Была она стара как мир, одним укор, другим кумир.
Жила у жизни на краю, под старой яблоней в Раю.
Неважно, перья иль меха, далёк от всякого греха
Любой, окутанный нирваной, питался лишь небесной манной.
Нам каждый друг без всяких виз – такой у Рая был девиз.
Адам и Ева жили прежде в довольстве полном и надежде,
Ловили бабочек в саду, купались в маленьком пруду,
Нектар ладонями и в рот, да вот случился поворот.
В саду том дерево росло, и их как чёртом нанесло.
Табличку быстро прочитали, перепугалися и встали.
Плодов сиих никто не тронь, сожжёт небесный мой огонь,
Господь велик. Аллах рахим. И подпись: Яхве Элогим!
И тут же, как гласит молва, змеи поднялась голова.
Давно Господь уж мне пенял, что надпись эту я не снял.
Плоды отведай без смятенья, тут изменилась точка зренья!
Адам как мог сопротивлялся, а Ева в рёв, Адам и сдался.
И не беременна ведь дура, прорвалась бабская натура.
Хочу и всё, ты тоже ешь, вкус дивен, сладостен и свеж.
Немного тех плодов поели, друг друга быстро обозрели,
И видят, в каждом для услад есть лиходейный аппарат.
Предались быстренько греху на мягком райском дивном мху.
Потом придумали одежды и сон уставших смежил вежды.
Господь, всё зная наперёд, немного попугал народ,
Введя понятие греха, на что змеюк сказал ха-ха!
Ты сам придумал этот мир, где Бог естественный кумир.
Так пустим всё на самотёк, а там, глядишь и грянет срок,
Когда сквозь пропасти и мели сам человек дойдёт до цели.
А мы останемся с тобой в тумане дымки голубой,
Дай только людям выбор доли, покоя вкус и славу воли.
Пускай решает каждый сам, он человек, иль мира хлам.
Свобода выбора сложна, но с каждым быть она должна!
Дерзай, иль на коленях стой – свобода выбора с тобой!
Долог зимний вечерок, на вине давно зарок,
Мысли чёрные летают, словно сказочный Нушрок!
Рвать с концами всё на раз был по-жизни я горазд.
Сам себя считая правым, шёл на принцип как Камаз.
Я сейчас вернул бы дни, что безумию сродни.
Кол осиновый мы вбили, хоть вини, хоть не вини.
Вот, мол, крест, себя распни, вместо чувств гнилые пни.
Лучше сразу разбежаться, чем ловить концы мотни!
Ну, кого теперь винить, как сошьёшь в едино нить?
Что разрезано навечно, людям не соединить.
Может встретимся потом, пред небесным мы постом,
Где нас делят на две части, кто с крестом, а кто с хвостом!
Поживи и умирай, попадёшь ты прямо в Рай,
Мне туда попасть не светит, так что ты не обмирай.
Я в Аду отбуду срок, поменяется мой рок,
Плюс на минус перекину, может быть и будет прок.
Тихим утром, получай, я к тебе приду, встречай!
Мы и слова не оброним, прямо в койку невзначай!
К маме райской все слова, нашей жизни полова.
Чувства-это где то в сердце. На хрена нам голова?
Один обычный человечек набрался всяческих словечек.
И не сказать, что б много пил, он просто говорить любил.
Ловил лихие новостя, интерпретации постя.
Не вылезал из интернета, такая, видимо, планета!
Чугункин Клим был прям и прост, не есть – вот это значит пост.
К чему компьютер, коли пьём? Стаканом счастие куём!
Зато кулак у парня был – дюймовый гвоздь в доску гнобил.
Легко сгибал железный лом, а на медведя шёл с колом.
И вот в столовой как-то в среду явились оба-два к обеду.
Сидят, чего-то там едят, на прочих вовсе не глядят.
Тут достаёт бутылку Клим и предлагает выпить с ним.
Упруго ставит два стакана, и слышит вдруг: Для водки рано!
В такую рань, такую дрянь, пить может уличная срань,
А я в Универе учился, ни разу в жизни не напился.
Такому вот как ты гандону, придётся запросить пардону.
Когда сработают посылы, придут в кураж лихие силы.
Тебя ославлю в интернете, по всей немаленькой планете.
Дано мне людям объяснять, что честь труда нельзя ронять.
Чугункин разом тут взорвался, ну, и с плеча кулак сорвался.
И биться сердце перестало, мне жаль, но блогера не стало!
Убог и строг реальный мир, очнись компьютерный кумир.
Когда свои рисуешь жабы, подумай раз о кабы-кабы…
Кровать и тёпленький сортир в усладе дорогих квартир
Ещё не весь в стране реал, а ты, как жертва, идеал!
Браты украинцы, дерзайте, свободы дерево сажайте,
Сегодня киевский майдан от свежей крови рьян и пьян.
Ушёл диктатора оплот, где «Беркут»? Чёрт их разберёт.
Не зря скрежещите зубами, пришёл черёд игры с гробами!
«Свобода» на тропе войны, идут Галиции сыны,
А киевляне сдуру рады, защиты нет у Властной Рады.
Когда в квартиры к вам придёт восставший трудовой народ,
Что бы буржуев изгонять, куда вы будете линять?
Вы братья нам, а им враги, вглядитесь в первые шаги,
И москали вы и евреи, зачем под нож кладёте шеи?
Или придёт презренный лях, когда в стране настанет швах?
Иль под Полтавой швед опять свою сосредоточит рать?
Словами вас не убедить, желаете ежа родить,
О проекте
О подписке