Как из гардеропа показалась жопа.
У меня и страх пропал, чисто думаю попал.
А она баском ворчливым, голоском неторопливым
Речь свою произнесла, слово мудрости снесла!
Что ж ты делаешь, браток, в чёрной шляпе без порток?
Дело к вечеру, а ты сеешь всюду «Зла цветы».
Ты Бодлера перекушал, лучше б Чехова послушал,
Что писал без всяких врак, пусть седьмой ты, но дурак!
Ты ж, братишка Иванов, ловишь розовых слонов,
Их сажаешь в пузырьки, чуть не дохнешь от тоски,
Но, исправно ханку жрёшь, от запоев и умрёшь.
Ты б в неделю раз прибрался, что бы хлам не оставался,
У тебя вон, хоть соли, черти прыгают в пыли!
Ты вот думаешь, что я речь веду, вот здесь стоя?
Это ты во мне сидишь и глазелками вертишь!
Ты свари и скушай супу, перестанешь слушать дупу,
Из запоя выйдешь враз, коли разум не угас.
Отряхнись, открой глаза, день как божия роса,
Ты же с жопой разговор тут ведёшь себе в укор.
Враз трезвеет Иванов, ничего, что без штанов.
Маханул ещё стакан, понял, жопа – лишь обман.
Враг виденья насылает, зла, видать, ему желает.
Резво сиганул в окно, ну, а жопа ждёт давно!
 

 
Где-то на Майдане я Марусю встретил,
Я за ней гонялся, как за куркой петел.
Бесы лезут в рёбра, в бороде седины.
Мы тут все обслуга неньки Украины.
Всё не так и просто, как бы вам хотелось,
Дома тёща с жинкой мне давно приелась,
Ну, а на Майдане полная свобода
Для меня вот лично и всего народа.
А дивчина эта пышна, чёрноброва,
Поначалу смотрит на меня сурово,
Только и спросила, маю ли я гроши?
Коли их в достатке, значит я хороший.
Достаю я лихо деньги из кармана,
Простота ликует, дело без обмана.
Ну, перепихнулись пару раз в подъезде,
Раз у нас в палатке, да разок на съезде!
В Доме Профсоюзов был какой-то сбор.
Ну, а нам, на мягком, дело не в укор.
И ушла Маруся в вихре революций,
Ну, а я страдаю от судьбы поллюций.
Что-то между делом намотал на край.
Версий лишь четыре – хочешь, выбирай!
 

 
(По мотивам Лафонтена)
 
 
Лягушка на лугу, увидевши вола,
Решила, что ему охотно бы дала.
Но, призадумалась, а как насчёт размера?
Затравка есть, но это – для примера.
 
 
Однажды заяц раскатал губу
Увидев мощную железную трубу.
Вот где нора! Сиди себе сам брат.
Враг не пройдёт, ты жив и жизни рад!
 
 
На складе раз давали всем херы.
Пришёл и заяц, выйдя из норы.
Ему достался солоп бычьей масти.
С такой игрушкой как бы не пропасть бы!
 
 
Идёт и видит, на пути лягушка,
И обликом как будто не старушка.
Игриво заяц солопом махнул,
Согласье есть? Мигнула. Он воткнул.
 
 
Лягушка подбоченилась игриво,
И, лопнула, не выдержав порыва.
А заяц с перепугу шасть в нору,
Тут газосварщик заварил дыру.
 
 
Скалдырники погибли до седин,
Лишь вол пасётся на лугу один.
Читатель! Коли ты в порыве страсти,
Сумей искусством избежать напасти.
 
 
Всегда имеешь руки под рукой.
Реши вопрос, и оцени покой!
 

 
Паренёк сказал дивчинке, смысла нету в той овчинке,
Что и выделки не стоит, только нас с тобой расстроит.
Со сторонки не понять, он хотел её унять.
Урезонить наконец, оттаранить под венец!
Парень девушку любил изо всех парнейских сил,
А она же ни гу-гу, гонит гольную пургу.
По девичьей по привычке захотела черевички,
Те, что носит лишь царица, поневоле будешь злиться.
Да, девицу не унять, сколько можно ей пенять?
Парень был вконец сражён, умотал в столицу он.
Там героем стал Майдана, закрутил аж три романа,
Но, в страны своей столице не нашёл себе царицы!
Черевичек тоже нету, так что он рванул по свету.
Так и в Лондон приканал, королеву увидал,
На приёме у неё нёс всё больше про своё,
Всё ж сцыганил черевики, под полой укрыл улики,
Шасть за Букингема дверь, ну, а там поди, проверь!
Он в Диканьку воротился, на церквушку покрестился,
Вроде, нет теперь преград, паренёк был очень рад.
Вот к девице парень входит, разговор такой заводит,
Я, родная, не фуфлю, получи своё туфлю.
Прямо с ножки королевы, для своей прекрасной девы
По заказу я добыл, кстати, это Лондон был.
Та скорее примеряет, прямо в туфельку ныряет,
Что случилось, ё-маё, сорок третий у неё.
Ну, прикинуть для примера, так остаток в два размера!
Не впихнуть, как ни пихай, иль руби, иль усыхай.
Плюнул парень и ушёл, деву новую нашёл.
И забыл про всё на свете, быстро подрастают дети,
Нет английского тумана и прикольного Майдана.
Человек, жена, семья! Вся тут сказочка моя.
 

 
В заповедном раз бору леприкан отрыл нору,
Этот самый сикофант вёл себя как эмигрант.
Тайно золото копил, водки капельки не пил,
Кто не знает, это гном, порождённый жутким сном.
Он и страшен и жесток, правда, знает свой шесток.
Не обидит лишний раз, лишь не тронь его припас!
Встретил как-то леприкан деву из далёких стран,
Та Снегурочкой назвалась, у него и жить осталась.
А ему чего? Живи! И гелду домой греби!
Мол, такие вот дела мне как рюмка для стола.
Грозно разевает пасть, девке хоть ваще пропасть!
Но, срослося, стали жить. Вот приходит час родить!
Леприкан – он не дурак, всё решил без всяких врак.
Говорит, давай, рожай, и меня не обижай.
Я приму дитё в семью, и заботой обовью!
Коль родится леприкан, закачу такой канкан,
Всех я в гости приглашу, для начала сам спляшу.
Пусть валяется народ в стельку пьяный у ворот.
Можешь ты родить и бабу, мне в семью подкинуть жабу.
Охладить рожденья пыл, леприкан что б бабой был!
Лучше без экспериментов и слюнявых сантиментов,
Подари мне леприкашу, укрепим семейку нашу!
Родила Снегурка в ночь и не сына, и не дочь.
Санта Клаус родился, под младенца закося!
Спился с горя леприкан, с бабкой Ёжкой свёл роман,
И, от злобы всё тощея, удлинял рога Кащея.
Тот в ответку и не ахнет, с златом леприкана чахнет.
Подрядился сторожить, не могёт без злата жить.
Санта Клаус и олень, одолев и стыд и лень,
Тоже создали семью, я закончил песнь свою!
Всё пошло по-европейски, мульткультура прёт житейски,
Нонче в доме все равны, что евреи, что слоны!
Мало ль, что Рудольф – олень? Все равны, кому не лень!
 

 
Жутко русский прям народ, всё выносит из ворот.
Что в башке, на языке, нету шлюзов на реке!
Чешет, прямо по Христу, как чрез речку по мосту.
Правду речь приятно мне, а неправду, так вдвойне!
 
 
Дипломатию – на дно, наша правда, как вино.
И искрится и пьянит, и, приятная на вид.
Только вот отведав зелья, ожидай, мой друг, похмелья.
Коль наступишь на мозоль, схватишь головную боль.
 
 
Не один ты правдолюб, среди Ваничек и Люб.
Люди скажут про тебя, тоже правду возлюбя,
Что-нибудь совсем такое, что лишит тебя покоя.
Дети мы одной страны, век под властью сатаны.
 
 
Сколько нас, так столько ж мнений, каждый Тицерон и гений.
Всё мы знаем обо всём, локти лишь потом грызём.
Вот вопросик для завтравки, пусть послужит вместо вставки.
Скажем: Симонов – поэт, а Шагал – художник? Нет!
 
 
Не найти консенсус здесь, хоть на стенки будем лезть.
И дойдём до рукопашной мы в словесной схватке страшной!
 

 
Она сказала мне: Не надо! Вам не дано меня любить.
Нёс ветер брызги с водопада, толкал нас вниз, хотел убить.
Мы с нею встретились случайно в тени запутанных аллей,
Печали шлейф, чужая тайна, богиня леса и полей.
 
 
Я тут проездом и под вечер почтовый поезд унесёт,
Искал себе приятной встречи, глядишь, от мук моих спасёт.
Кричали зяблики в овраге, печально пели про своё,
Стихи чернели на бумаге, и продолжалось бытиё.
 
 
Она прошла как отраженье, сама Афина средь полей,
И я отринул прочь сомненье, коль пить решил, так и налей!
Я предложил смешную сумму, бакшиш размером в четвертак.
Чем разъярил лесную пуму, чего-то сделал я не так.
 
 
Затем я объяснил резоны, привёл в пример свою нужду.
Мол, я откинулся из зоны и восемь лет богиню жду!
Судьбою ввергнут в состоянья, терпеть которые нет сил.
Желанья выше ожиданья, короче, был резов и мил.
 
 
Она сперва сопротивлялась, а после жарко обняла,
И два часа со мной валялась, пока неслись любви дела.
Её я оборвал как липку и взял несчётно сколько раз
Она встречала всё улыбкой, слезами радости из глаз!
 
 
А напоследок тихо, мирно в бочину сунула стилет.
Я здесь теперь валяюсь смирно, четыре сбоку, ваших нет.
 

 
Забегаю раз в буфет, ни копейки денег нет,
Разменяйте десять миллионов.
Шла гражданская война, в муках корчилась страна.
Ну-ка, шкеты, геть из под вагонов!
 
 
Сам я из Ростова на Дону, прочесал огромную страну,
От Одессы нашей, мамы, все сыны её упрямы,
Я поехал, братцы, на войну.
 
 
Белые и красные дерутся, урки в стороне сидят, смеются.
Бейте больше и сильнее, по-возможности, больнее.
А с делами воры разберутся.
 
 
Так случайно к красным я пристал, в Бога верить вовсе перестал.
Грыз марксовые науки, подыхал порой от скуки,
Голодать и холодать устал.
 
 
Когти подорвал и к белым шасть, поменять решил и власть и масть.
Здесь хотя б кормили вволю, но свою свободы долю
Потерял, а без неё пропасть.
 
 
Тут разбил нас Нестор сам Махно, сердцем чую, самое оно.
Вижу – правда, есть свобода для российского народа.
И пошёл со всеми заодно.
 
 
А теперь стою и жду расстрела, залп – душа к Престолу отлетела.
И предстал я перед Богом в положение убогом,
Не нужна душа, коль нету тела!
 

 
Шли солдаты гарнизонные, уходили на войну,
Провожали незаконные, заменившие жену.
Под оркестра звуки медные, прошагал за взводом взвод,
В дали дальние бесследные, где их смерть с удачей ждёт.
 
 
Сколько лет с поры той минуло, дождь кровавый не идёт.
Лихолетье нас покинуло, что же милый не идёт?
Полегли солдаты, сгинули, не вернулися с войны.
Навсегда, видать, покинули баб своих страны сыны.
 
 
Сколько с жизнью бы ни маяться, долог век, но есть и срок.
Не в чем старым этим каяться, для других их жизнь урок.
«Пейте, пойте с молоду, бейте в жизнь без промаха.
Всё равно, любимая, отцветёт черёмуха!»
 
 
Коли не повенчаны, значит и не вдовушки.
Жизнью круто перчены старенькие совушки.
Только где-то в памяти время довоенное,
Из туманной замяти снится им нетленное.
 
 
Паренёк с погонами, тот, что первым был,
Прибыл с эшелонами, с ними и убыл.
Что же тут вспомянется, в целом, ничего.
Боль в душе останется, до си ждёт его!
 

 
Как-то шёл в разведку я, на дело, но в ответку пуля просвистела.
Двадцать метров пред окопом, я валяюсь кверху жопом,
И душа моя простилась с телом.
 
 
Раздался вокруг вселенский вой, мёртвых формируется конвой.
Всех, мол, в Рай без пересадки, знать такие здесь порядки.
Встал и я с пробитой головой.
 
 
Очередь пред райскими вратами, поле всё украшено цветами.
Посмотрел в глаза мне ангел, тут же враз пришёл архангел,
Зря ты, – говорит, – между братами.
 
 
Понимаешь, ты пока что жив! Коль ты здесь, так есть основ подрыв.
Рано ты явился к Богу, на-ка, выпей на дорогу.
И вали, да будь не суетлив.
 
 
Всё, опять валяюсь на земле, и один, как мушка на стволе.
Хоть прострелен был насквозь, всё ж надеюсь на авось.
Буду я когда-нибудь в седле.
 
 
Смерть моя выходит не в зачёт, чую – жизнь меж пальцами течёт.
Скоро адская прожарка, глядь, за мною санитарка.
Я и Аду поломал учёт!
 
 
Так вот и остался, на земле, знать молилась мамка, что в селе.
Может, выйдет, довоюю, всю войну перебедую.
Не сварюся в чёртовом котле!