Глава 2

Миссис Джойс густо покраснела. Ее серые глаза, всего несколько минут назад холодные, как зимнее небо, запылали. Каслфорд подумал: очень удачно, что тот пистолет сейчас не у нее в руках.

К сожалению, этот огонь был направлен не на него. Интересно, а в постели она темпераментна?

Ошеломительная женщина, и у него мгновенно возникли эротические мысли. Высокая, элегантная, красивая бледной красотой, которую так редко встретишь, она казалась ему палитрой белого с легким оттенком других красок. Отсвет желтого в очень светлых волосах. Капелька, не больше, охры в коже цвета слоновой кости. Серое в этих умных глазах. Бледно-голубое платье завершало композицию. Каслфорд не раз видел фарфоровые фигурки, окрашенные именно таким образом.

Такую женщину нельзя не заметить, забыть или не возжелать. Однако, когда она появилась на садовой дорожке, он был уверен, что видел ее раньше, только не мог сообразить где. Возможно, просто однажды прошел мимо нее на улице Лондона.

Ну а сейчас, конечно, щеки ее заметно порозовели, а в глазах сверкали темные искры. Каслфорд обрадовался этим доказательствам того, что она не так холодна, как кажется. Ее обуревали страсти. Похоже, она не знала, что делать с охватившим ее гневом, поэтому он решил, что она не так часто позволяет себе какие-либо эмоции.

Каслфорд указал на беседку.

– Возможно, вам следует сесть, миссис Джойс, чтобы привыкнуть к этому открытию.

Она вошла в беседку, села с таким видом, словно ей в спину вставлен железный штырь, и красивыми пальцами обеих рук вцепилась в скамейку, глядя в землю. Каслфорд видел, что она изо всех сил пытается успокоиться, но пока у нее ничего не получалось. Он уже буквально слышал раскаты грома.

Сам он остался стоять у входа в беседку, там, где над головой трепетали листья. Ветер гнал с запада грозовые тучи, под стать ее настроению.

– Вы рассчитывали, что Бексбридж оставит эту землю вам? – спросил Каслфорд, когда напряжение слегка покинуло ее.

Она вскинула на него испепеляющий взгляд.

– Он это обещал?

Она поколебалась, снова уставилась в землю и едва заметно покачала головой.

Внезапно Каслфорд вспомнил, где он ее видел. Много лет назад, на приеме в саду в лондонском доме Бексбриджа. Это случилось еще до того, как он порвал все отношения с Латамом. Во время приема дочери Бексбриджа от второй жены вышли на террасу вместе со своей гувернанткой.

Он посмотрел в беседку и увидел словно воочию, как миссис Джойс смеется с этими девочками. Тогда она была не такой ледышкой, да и сама почти девочка.

Значит, она работала у Бексбриджа, а теперь живет в его владениях за ничтожную плату. Тот самый арендатор, в ком тот «искренне заинтересован», но кого не хотел упоминать в своем завещании и о ком не должны были знать остальные образцы совершенства, свешивающиеся с ветви его фамильного древа.

А она надеялась, что он завещает эту собственность ей. И если зрение его не обманывает, эти краски в ее лице вызваны не столько гневом, сколько замешательством.

Так-так… «Бексбридж, а ведь ты невыносимая лицемерная скотина».

– Если это облегчит ваше расстройство…

– Нет никакого расстройства, ваша светлость. Я просто удивлена.

– Возможно, я сумею смягчить ваше крайнее удивление, объяснив, что герцог четко выразил свою волю, написав, что вы можете остаться здесь на прежних условиях столько, сколько пожелаете.

Ну, хоть что-то. Конечно, не то, чего она ожидала, не то, на что намекал старый герцог, но по крайней мере новому Бексбриджу эти владения не достанутся.

Подсчет благословений, однако, помог мало. Она все еще боролась с почти неудержимым желанием кого-нибудь ударить. Например, Каслфорда. Он не просто принес ей печальное известие, он еще откровенно наслаждается ее крайним удивлением. Несмотря на его якобы заботу, он наблюдал за ней так, как толпа наблюдает за пожаром.

Дафна уже успокоилась настолько, чтобы его последние слова улеглись в голове.

– Вы сказали, герцог выразил желание, чтобы все оставалось как есть. Вы намерены исполнить его волю?

Каслфорд подумал над вопросом.

– Я еще не решил.

– Вам будет немного пользы от этого клочка земли, с вашими-то владениями.

– Ну, никогда не угадаешь.

Он ее что, дразнит? Он хочет довести ее до еще более крайнего удивления?

– Если вам жаль терять доходы, я могла бы платить более высокую ренту. Но при этом хочу заключить надлежащий договор аренды.

– Миссис Джойс, я не пытаюсь торговаться с вами, откладывая решение вопроса. Я ничего не решил лишь потому, что у меня имеется собственный способ принимать решения, и он меня никогда не подводит. Все эти скучные дела я приберегаю для одного дня недели, а сегодня не тот день.

– И вы хотите оставить меня в подвешенном состоянии только потому, что сегодня не вторник?

Каслфорд сделал несколько шагов к скамейке и сел рядом с ней, устроившись со всеми удобствами: опять прислонился к стенке беседки, вытянул ноги и скрестил на груди руки. Ей пришлось повернуться, чтобы видеть его лицо.

– Ага, значит, вам об этом известно? О вторниках?

– У нас в самом деле есть общие друзья, и мне кое-что рассказывали про Каслфорда.

– Как это опрометчиво с их стороны!

– Не думаю, что вас это волнует. Если бы волновало, вы бы давным-давно исправили свою репутацию.

– И стал таким же скучным, как наши исправившиеся общие друзья? Надеюсь, я раньше умру.

– Судя по тому, что я слышала, это может случиться в любой момент. Именно поэтому мне и хочется заключить договор об аренде, и не важно, за какую плату. Мне хотелось бы иметь долгосрочный договор.

– Я смотрю, вы уже чувствуете себя лучше. Надеюсь, когда вы окончательно придете в себя, то не будете осыпать меня упреками?

– Не мне упрекать вас, сэр. Ваше поведение и здоровье не входят в сферу моих интересов. Меня волнует мое будущее, а если учитывать, сколько вы пьете, деретесь и сражаетесь на дуэлях, оно может оказаться под угрозой.

– Вам рассказывали еще что-нибудь обо мне? Кроме спиртного, пьяных драк и дуэлей?

Ей рассказывали многое, а скандальные газетенки добавляли немало пикантных подробностей.

– Говорят, вы в восторге от своей закоренелости.

– Неплохо сказано и хорошо меня описывает. И в самом деле, разве вы когда-нибудь слышали, чтобы человек был в восторге от того, что является образцом добродетели? В добродетели мало радости и вообще никакого восторга – всего лишь унылая добропорядочность.

– Неужели ваша испорченность так разнообразна, что продолжает вызывать восторг? Мне кажется, со временем все становится скучным.

Он с интересом взглянул на нее.

– До чего вы проницательны. Действительно, приходится прилагать много усилий, чтобы испорченность не сделалась скучной. Постоянно находишься в поисках нового опыта и переживаний. Наши общие друзья могут считать, что у меня очень легкая жизнь, но с годами поддержание дурной репутации превращается в тяжелый труд.

Она невольно рассмеялась. Похоже, это ему понравилось.

– До чего получается восхитительный визит, миссис Джойс. Здоровый деревенский воздух, очаровательная женщина, охваченная изумлением, и приятная беседа. Знай я, чего ожидать, приехал бы сюда раньше. Надеюсь, посещения остальных владений будут такими же приятными.

– Остальных владений?

– Их всего четыре.

Она с трудом удержалась от порыва расспросить про остальные владения, но одно их существование ее уже по-настоящему обеспокоило. Очевидно, ее договор с Бексбриджем совсем не уникален. Впрочем, она это и раньше подозревала. К сожалению, вряд ли можно расспрашивать Каслфорда, он непременно сочтет ее любопытство странным.

– Но зачем вам утруждаться такими пустяками? Наверняка у вас есть слуги, которые могут выяснить все необходимое.

– Сомневаюсь. Я решил увидеть все своими глазами, потому что завещание меня заинтриговало. Бексбридж сильно не любил меня и еще сильнее не одобрял, поэтому я и решил выяснить, в чем тут дело. Зато теперь я знаю.

Обвинения в последней фразе не прозвучало, но Дафна поняла, к какому выводу он пришел. Ему кажется, что теперь он знает, почему Бексбридж позволил ей тут жить, и он уверен, что обнаружит то же самое и в остальных владениях.

Небо заметно потемнело. Над крышей оранжереи сверкнула молния, возвещая приближение грозы.

– Я слишком надолго задержала вас, ваша светлость. Вы рискуете промокнуть, возвращаясь обратно в город. Возможно, вам стоит остановиться на ночь в гостинице в Камберуорте? Буду ждать письма с вашим решением после следующего вторника.

Он поднялся на ноги, вышел из беседки и посмотрел на небо и темные тучи. Несколько больших капель дождя шлепнулись на дорожку.

– Хоксуэлл говорит, что в гостинице в Камберуорте есть клопы. Я очень хорошо помню это его предостережение, хотя будь я проклят, если припоминаю, по какому поводу он мне это сообщил.

– В двух милях восточнее расположен город…

– Думаю, мне лучше остаться тут.

Дафна всмотрелась в его лицо, гадая, не отпустил ли он очередную странную и неприличную шутку, но он с любопытством рассматривал дом.

– В этом доме живут одни женщины, ваша светлость. Будет…

– …весьма великодушно и милосердно с вашей стороны оказать мне гостеприимство. Я знаю, что раньше вы приглашали к себе гостей мужского пола. Наши общие друзья тоже мне кое-что рассказывали. Кроме того, нет ничего неприличного в том, чтобы человек переночевал в собственном владении.

Ну что ж, все сказано вполне определенно. И судя по его веселому тону, он не сомневается, что добьется своего и в этом, и во всем остальном.

– Если вы решили настаивать на своем праве владения, будет глупо отказать вам.

– А как я заметил с первого взгляда, миссис Джойс, вы совсем не дура.

– Надеюсь, что нет. Тем не менее, если мы окажем вам то гостеприимство, на которое вы рассчитываете, сэр, давайте сразу проясним один вопрос.

– Как вы сурово заговорили. Должно быть, это крайне важный вопрос.

Дафна изо всех сил постаралась, чтобы ее голос прозвучал по-настоящему сурово:

– В доме живет молодая женщина. Если вы в попытках разнообразить свою испорченность каким-то образом начнете ей докучать, если вы просто попытаетесь пофлиртовать с ней, я вас застрелю.

Дождь тем временем набирал силу. Одна капля упала ей на нос, словно природа стремилась размыть властность, которую Дафна пыталась продемонстрировать.

Каслфорд улыбнулся, чувствуя неуместную, с ее точки зрения, веселость, протянул руку и смахнул каплю с ее носа.

– Если я умру, вас повесят.

– Нет, не повесят. Мой адвокат соберет в зале суда всех тех женщин, которых вы уже соблазнили, и каждый отец в жюри присяжных проголосует за мое оправдание.

Он прижал руку к сердцу.

– Даю вам слово джентльмена, что отнесусь к этой молодой женщине так, словно она моя сестра.

Казалось, что он говорит искренне, несмотря на лукавые искры, пляшущие в глазах.

– Тогда добро пожаловать в дом, разделите наш скромный обед и воспользуйтесь одной из пустых комнат.

Дождь пошел всерьез. Дафна поспешила к садовой калитке, Каслфорд присоединился и вошел следом за ней в дом, с любопытством осматривая незнакомую обстановку.

Кэтрин вернулась из оранжереи, Дафна ее представила. Кэтрин присела в реверансе и быстро убежала.

– Сомневаюсь, что вы снова увидите мисс Джонсон, – сказала Дафна. – Возможно, я напрасно потребовала, чтобы вы дали мне слово.

– Совершенно напрасно. Мисс Джонсон меня не интересует. Дело в том, миссис Джойс, что если бы я и намеревался соблазнить кого-нибудь в этом доме, это были бы вы.

К восьми часам вечера Каслфорд решил, что если бы кто-нибудь приставил к его виску пистолет, то совершил бы акт милосердия.

Изысканная миссис Джойс избегала его весь вечер. Сначала ему пришлось лично ухаживать за своим конем, а он не занимался этим неприятным делом столько лет, что уже и сосчитать не мог. Закончив, он впал в отвратительное настроение и начал ворчать себе под нос, что лучше бы миссис Джойс стоить тех злоключений, какие вызваны его импульсивным и непоколебимым вожделением.

В конце концов его просто оставили одного в маленькой, чисто женской библиотеке. Женское присутствие пропитало дом насквозь, а легкие дамские шаги и негромкие голоса где-то там, вдалеке, совсем не помогали ему сосредоточиться на книжке, выбранной, чтобы убить время.