Решив, что с обладателем подобных ботинок любезностью можно достичь большего, чем обвинениями, Дафна улыбнулась:

– Добро пожаловать в «Редкие цветы», сэр. Вы тут, потому что вас восхитил наш сад? Испытываете ли вы особый интерес к садоводству?

– Я ровным счетом ничего не знаю о садоводстве, хотя этот сад достоин восхищения. – Он встал, как предписывал этикет, но из беседки не вышел, оставшись под ее тенистыми сводами.

Высокий. Выше, чем Дафна, а собственный немодный рост часто вынуждал ее смотреть на мужчин нос к носу или даже сверху вниз. Темноволосый, темноглазый и, насколько она в этом разбиралась, довольно привлекательный. Он молод, но не юнец, что-то около тридцати лет, решила Дафна.

– Возможно, вы хотите купить какие-то особенные цветы даме вашего сердца?

– И в голову не приходило.

Похоже, он не намерен сообщить, почему ему пришло в голову так бесцеремонно вторгнуться в их сад. По сути, он вел себя так, словно у Дафны нет никаких прав узнать об этом. Этот человек уже начинал ей не нравиться. Она находила его манеры чересчур самодовольными, а расслабленное поведение – снисходительным.

– Может быть, вам стоит об этом подумать? Леди считают, что цветы – это очень романтично, и любят получать их в подарок.

– Они просто притворяются, а на самом деле испытывают разочарование. Леди предпочитают цветам драгоценности, и не имеет значения, насколько эти цветы редкие. Осмелюсь заметить, что если выбирать между самой тоненькой серебряной цепочкой и самым экзотическим цветком, предпочтение будет оказано цепочке.

– Вы говорите с такой уверенностью, будто знаете мнение каждой женщины в мире.

– Мне хватает примеров, чтобы говорить уверенно.

Теперь Дафна уже не сомневалась, что он ей не нравится.

– Я очень люблю цветы, как вы и сами могли догадаться, увидев, сколько их тут. Значит, ваши знания о женщинах неполны.

Это его позабавило.

– Если предложить вам выбирать между редким цветком или бриллиантом хорошего качества, вы обязательно выберете бриллиант. Только дура поступит по-другому, а вы не производите впечатления дурочки.

– Если выбор будет между изысканной быстротечностью и изысканным постоянством, а бриллиант окажется чистой воды, я возьму драгоценность. Но если бриллиант будет второго сорта, я его не возьму. А теперь, раз уж вы не проявляете ни малейшего интереса к цветам, а всего лишь мимолетный интерес к саду, вероятно, вам пора продолжить свой путь туда, куда вы направлялись до того, как случайно завернули к нам на лужайку.

– Ничего случайного. Я ехал именно сюда, но прибыл раньше, чем собирался, и решил убить время, чтобы не появляться неприлично рано. – Он вытащил карманные часы. – Все еще слишком рано, но, возможно, вы сообщите миссис Джойс, что я уже здесь, если, конечно, думаете, что она примет меня сейчас.

– Миссис Джойс? Вы что, ее друг?

– У нас есть общие друзья, но, насколько мне известно, мы с ней никогда не встречались.

– Если вы не встречались, то вас никто ей не представлял. Сомневаюсь, что в сложившихся обстоятельствах она вас примет.

– О, она настолько строга?

– Ну, в общем, да.

– Проклятие… Вот зануда!

То, что он назвал ее занудой, вовсе не прибавило Дафне любви к нему.

– Возможно, вам следует вернуться сюда с рекомендательным письмом от тех самых общих друзей.

– Раз уж я здесь, мне бы хотелось увидеть ее сегодня.

В его голосе проскользнуло раздражение и повелительные нотки, словно его мнение должно было учитываться в первую очередь. Дафна решила, что миссис Джойс не обязана потакать его самомнению.

– Я знаю ее очень хорошо, и она не примет вас без рекомендаций. Как неудобно для вас, что миссис Джойс придерживается всех этих утомительных строгих правил.

– Неудобно для нас обоих. Это не светский визит. Я приехал по поводу имения герцога Бексбриджа.

Раздражение сменилось облегчением, и Дафна тотчас же более благосклонно посмотрела на визитера. Ничего удивительного, что у него нет рекомендательного письма. Она живет достаточно близко к Лондону, чтобы устроить личную встречу. И разумеется, этот человек интересуется владением, раз должен исполнить волю герцога.

– А-а… что ж, в таком случае можно убедить миссис Джойс принять вас.

– Это в ее интересах. Если мы должны придерживаться формальностей, я выйду через калитку, подойду к парадной двери и представлюсь. Если нет, возможно, вы просто войдете в дом и сообщите ей о том, что я в саду.

– Ни в том, ни в другом нет необходимости. – Дафна вымучила примирительную улыбку. – Так случилось, что миссис Джойс – это я.

Он осмотрел ее с головы до ног.

– В самом деле?

– Простите мой небольшой обман. Видите ли, вы могли оказаться кем угодно, к примеру, опасным нарушителем границ частного владения. Собственно, сейчас вас держат под прицелом пистолета, просто на всякий случай.

– Ах да, пистолет. Я слышал о пистолете от наших общих друзей. – Он перевел взгляд на дом, вероятно, выискивая в окне дуло пистолета. – Хорошо, что я не поддался первому порыву затащить вас в беседку и поцеловать.

Дафна вежливо посмеялась над этой неприличной шуткой. Судя по его неопределенной улыбке, она нашла в ней больше юмора, чем ожидалось.

– Вы душеприказчик? Адвокат? Ничего не услышав после похорон, я начала опасаться…

– Я не адвокат, и старик Бексбридж не осмелился бы назначить меня своим душеприказчиком. Боже упаси, не хватало, чтобы он навесил на меня еще и эту ношу!

Наконец-то он вышел из беседки на солнце. Безупречность его ботинок снова сделалась заметной, а также сюртука, других предметов туалета и искусной стрижки взъерошенных волос. Карие глаза с золотыми искорками, сверкавшими, как дьявольские огоньки, еще раз осмотрели Дафну с ног до головы. В каштановых волосах тоже мелькали золотые прядки.

Красивый мужчина, это уж точно, и еще более неотразимый благодаря элегантному стилю в одежде, одновременно дорогой и непринужденной. В осанке проглядывают сила и гибкость. Да, очень впечатляющий вид, частично благодаря тому, что он не прикладывает к этому никаких усилий.

Дафна понятия не имела, о каких общих друзьях говорит визитер, но он казался ей смутно знакомым, словно она видела его раньше, пусть даже на расстоянии. Она порылась в памяти, пытаясь поймать мучившее ее воспоминание. И дело даже не в его лице – скорее, в манере держаться и в общей атмосфере надменности и утомленного равнодушия, которая, вероятно, ощущалась даже в дальнем конце сада.

– Я представления не имел, что миссис Джойс так молода, – произнес он, направляясь к ней по дорожке с видом любопытствующим и одновременно ошеломленным. – Я рисовал себе женщину более зрелого возраста с суровым лицом кальвинистки.

– Я достаточно зрелая и, когда необходимо, могу быть суровой.

– В этом я не сомневаюсь. – Он сверкнул улыбкой, очень знакомой, почти кокетливой. Он вел себя так, будто у них есть общая тайна, но Дафна понятия не имела, какая именно.

Медленно, неспешно, словно у него есть на это целый день, он обошел Дафну кругом, будто она была статуей, установленной среди цветов на всеобщее обозрение.

Ей хотелось бы притвориться, что она понятия не имеет, о чем он думает, обходя ее. К несчастью, это буквально висело в воздухе. Дафна не поворачивалась, чтобы смотреть на своего визитера, но это и не требовалось. Она ощущала каждый его шаг, каждое движение, а его взгляд словно прожигал ее сквозь одежду.

– Если вы не адвокат, занятый делами имения, как мне следует вас называть, сэр?

Тропинка привела его обратно, и он остановился прямо перед Дафной.

– Каслфорд.

Каслфорд? Святые небеса… герцог Каслфорд!!!

– Вам нездоровится, миссис Джойс? До сих пор вы проявляли удивительное самообладание, а сейчас мне кажется, что вы готовы лишиться чувств. Я не назвался раньше, но если мой промах так сильно вас расстроил, я погиб.

Его дьявольский взгляд опровергал то, что слетало с языка. Он был в восторге от того, что сумел ее взбудоражить. Дафна гордилась упомянутым им самообладанием и спокойным характером, позволявшим ей всегда сохранять хладнокровие. Эти три качества, как она давно поняла, позволяли ей не обнаруживать своих слабостей перед другими. Дафна сумела скрыть удивление.

– Я не расстроена и даже не взволнована, так что не беспокойтесь. Просто я в некотором замешательстве: какое отношение можете иметь к делам имения вы, ваша светлость?

– А-а… – Он почесал голову, изобразив смущение. – Видите ли, так сложилось, что я – новый владелец этой собственности. По неизвестным причинам Бексбридж оставил ее мне.

Какое-то время ее сознание отказывалось воспринимать сказанное. Потом слова все же дошли до Дафны, и тогда самообладание, хладнокровие и спокойный характер окончательно ее покинули. Впервые за многие годы – да что там, за всю ее жизнь! – ее охватила неистовая ярость.

Бексбридж оставил свои владения ему? Каслфорду? Человеку настолько богатому, что ему вообще ничего не требуется? Пьянице, печально знаменитому развратнику, никого и ничего в грош не ставящему?

«Бексбридж, ты несносный лживый негодяй!»