А они в розетки

А они в розетки, говорят, подслушивающие устройства поставляют и слухают.

– Зачем, баб Дунь?

– Ну мне откель знать, Витька? То ж мериканцы, я вон давеча тоже, радиво включила погромче, а оттудава мне как заорёть на иностранном языке.

– Что орали-то, баб Дуня?

– Дык, команды какие-то.

– А ты, баб Дуня, не шпион ли часом, что тебе по радио команды кто-то раздаёт?

– Да ну тя, Витька, как был баламут, так и есть. Уж унучата у тебя, а ты всё потешаешьси.

Говорю тебе, команды каки-то по радиво говорять, и ты это, Марья, розетки-то проверяй. Мало ли… Ну пойду я…

В чащу бежит, примерно такой был. Хотя может это и коза…

Баба Дуня, взяв свой батог и узелок, что приготовила её внучатая троюродная племянница, отправилась домой.

Старенькая бабушка и не знала, какое смятение она поселила в неокрепших детских душах троих внучат Виктора Павловича.

– Деда, а о чём это бабушка Дуня говорила?

– Да старая она, мелет что попало, – вместо деда отозвалась бабушка Маша.

Но любопытство чертенятами прыгало в глазах маленьких пострелят, их молодые и пытливые умы уже разобрали на запчасти розетку и добрались до радио. В мечтах, конечно, пока в мечтах.

Дед Витька это понял и решил пресечь.

– А ну, пострелята, идите сюда, что покажу. И начал рассказывать про ток и про радиоволны. Ребята внимательно слушали, всё им было интересно.

– Таким образом, мы видим, – закончил дед, – что никто через розетку никого подслушивать не будет, тем более бабку Дуню.

И приказы ей по радио тоже никто раздавать не собирается. Уяснили?

– Даааа.

– Поняли, что к розетке и вообще к электрическим приборам без спроса лезть нельзя?

– Поняли, поняли, – сказали внучата.

Вроде забыли малые про рассказы бабушки Дуни, но вечером, поужинав, опять насели на деда.

– Деда, а ты шпионов видел? А ты в армии служил? А ловил шпионов?

– Служил, ребятки. Да только спокойно у нас всё, никаких шпионов нет.

А вот старшие, когда я ещё пацаном был и бабушку вашу не знал, так они рассказывали, что шпионы так шныряли.

Вот каждый день их ловили пачками, при мне не было, врать не буду. Было, но я маленький был.

– Расскажи, деда.

– Да что вам рассказать?

– Ну про тех, которые шныряли… Расскажи, деда.

– Да я и не помню уже толком, вот одну историю помню.

Это Левко Михайлов рассказывал, а Левко знатный сочинитель был, так что, то ли правда, то ли сбрехал, – не знаю.

Но вам расскажу.

Что помню.

Было это жаркое лето, сухое и горячее. У нас же здесь недалеко граница проходит – все же знаете, что такое граница?

– Да! Да, деда!

– Так вот, было это после войны, аккурат поприходили оставшиеся в живых мужики с фронта, подросли пацаны, я-то маленький ещё был, вот, как Стёпка, лет шести.

– Я не маленький, – обиделся самый младший внучик, – сам говорил, что я уже большой, чтобы до ветру сам вечером бегал.

– Да не, Стёп, я не то сказать хотел. Ну так вот.

Старшие ребята, во главе с Левко Михайловым, бегали к солдатам, и те давали им разные поручения.

То за папиросами сбегать, то траву какую подёргать, дров нарубить, да мало ли.

То орехов в лесу нарвут, солдатикам отнесут, а те их кашей накормят. В общем, постоянно недалеко крутились.

И частенько, Левко говорил, встречалась им в лесу бабка, до того древняя, что скрючило её старую, лбом чуть ли не земли касается, идёт-бредёт бедная еле ноги передвигает.

Замотана по самые глаза, и козёл у неё придурковатый какой-то, только увидит людей, как рванёт бежать, а бежит странно, как-то будто собака, что ли, или медведь какой, потешаются ребята.

– Бабушка, давай твою животную поймаем да к тебе притащим, – смеются парни.

– Ой, детки, не надоть, пужливый у мене Боря-то, – скрипит старуха. Борей значит его назвала.

А козёл будто понимает, спрячется в чаще и сидит, пока ребята не уйдут. Смотрят издали, пришёл к бабке, тычется к ней, вкусное, видно сахар или что просит. Та даст ему что-то на ладошке, и пойдут спокойно, всё вдоль солдатского лагеря ходили.

Трава, мол, сочная там, больше Боря нигде не ест.

А как-то ребята грибов набрали и принесли повару, а у солдат проверка какая-то была, ну там генерал или кто, не знаю, тот как давай кричать, что это гражданские на объекте военном делают.

Ему и объясняют, что, мол, почти свои, солдаты будущие.

Помогают вон по-хозяйству.

Генерал посмотрел так и говорит им:

– А что, ребяты, пойдёте служить на границу?

Те в голос кричат согласие и в шеренгу строятся: босые пятки вместе, а носки врозь, значит, делают.

Посмотрел генерал, похвалил и орлами назвал.

– А не видали ли вы орёлики, не происходит ли чего вокруг такого, необычного?

– Да а что тут у нас необычного может быть, – говорит смелый Левко, – мы тут все друг друга знаем, у нас только Боря, бабкин козёл, интересный может быть.

И хохочут.

– А что за такой интересный козёл? – спрашивает генерал.

А ребята хохочут да рассказывают, какой он смешной: увидит людей и бежит в чащу непролазную, прячется, блеет оттуда, а бежит так уморительно, не как козлы, а вот будто собака или человек, что на корточки встал.

Ну умора!

– А ещё, – говорят, – будто видели, как бабка папиросы курила сама и козлу давала, но это уж совсем брехня какая-то. А парнишки, что видели, клянутся, что как есть правда.

Вроде бабка сидела очень даже ровно. И курила сама, и Борьке давала.

– Ну это уж совсем брехня, – говорит Левко, – все знают, что бабка столетняя, она прямо сидеть не может, да и куда ей курить… Виданное ли дело, чтобы баба курила.

– Да, – задумчиво говорит генерал, – то и правда умора.

– А вы знаете что, ребятки, возьмите нас с собой на козла посмотреть, такого смешного. Только так, чтобы он нас не увидал, можно это сделать? А то к вам-то уже привык. А нас, поди, забоится, поди, не захочет свои фокусы показывать.

Сговорились на второй день.

Пришли ребята, а генерал со своими уже в какой-то простой одежде одетые. Вот пошли, спрятались и сидят, в самой чаще.

А Левко с ребятами пошли смотреть бабку с Борей, они в одно время ходили – ел козёл будто по расписанию.

Ну ребята и вышли им навстречу, на тропинку-то. Козёл как заблеет, как рванёт в чащу бежать, бабка на парней замахнулась.

В этот момент крики, вопли и будто стреляют, что ли, в самой чаще.

Бабка повернулась, да каааак побежит по тропинке скачками, юбки задрала, а ноги-то у неё в ботинках мужских.

Ребята встали и рты открыли, а Левко как рванёт следом за бабкой, и ещё двое с ним.

Бабка на ходу юбки скидывает, бежит, ребята ей наперерез.

Левко исхитрился, да как прыгнет на ту бабку-то, а она кааак даст ему ногой в пах, тут откуда-то солдатики повыскакивали и успели скрутить старуху.

И вовсе это не старуха была.

– А кто же, деда?

– А был это самый настоящий шпион, что собирал секретную информацию около военной части и передавал на ту сторону через своего козла.

Только это не козёл был, а человек – сверху шкура козлиная надета была, а он, говорят, весь был обмотан проводами и передатчиками.

Вот и убегал тот козёл от людей, чтобы не увидели, что не настоящий он.

– Вот это даааа, деда! Неужто это правда?

– А кто его знает, ребятки, правда или нет, но тогда и правда много шпионов ловили.

Целый вечер ходили ребята под впечатлением от дедова рассказа.

– Деда, а ведь правы оказались те ребята, которые видели, будто бабка курила и козлу давала курить!

– Ну выходит так.

– Деда, а теперь есть шпионы?

– Нее, теперь нету их.

– Эх жаль…

– Деда, а ты нам покажешь, где эти шпионы ходили? А куда их дели потом? А Левко наградили?

– Ну их увезли, да. А что показывать? Вон там, за дубровой и ходили.

Левко-то? Наградили, кашей от пуза накормили и сапоги подарили…

* * *

– Виктор, твои пострелята?

– Мои, дед Егор, а что такое? Ты где их взял? Мы с бабкой уже всё обходили, ищем их.

– Да козла моего мучили, за дубровой я его вон привязал, а они его, засранцы, курить учили.

– Чего?

– Деда! Деда! Мы просто проверяли, настоящий козёл или шпионский!

– А махорку где взяли, заразы такие?

– Баба Дуня дала, она настоящая бабушка, не шпион. Она нам дала махорки, чтобы мы проверили козла, потому что кто-то шпион, – и ребята многозначительно посмотрели на деда Егора.

– Я вам дам шпиона, пострельцы такие, ну надо же. Виктор, прекращай байки рассказывать, третье поколение детей козлов моих курить учит…

Алё

– Алё, алё, говорите, – Ольга сняла трубку со старого телефонного аппарата.

Она сняла эту квартиру недавно, за смешные деньги, хорошие соседи, чистый подъезд, тихий двор…

На тумбочке в прихожей стоит допотопный телефонный аппарат.

Хозяин уверил, что платит за него сам. А ей, Ольге, если надо, то пусть звонит, не стесняется, у него льготы…

Телефон зазвонил неожиданно, Ольга вздрогнула. Она и не знает, как обращаться с таким чудом техники, просто сняла трубку и сказала алё…

Оля снимает трубку, но там только треск и шум и ничего не слышно.

Девушке показалось, что на той стороне кто-то пытается докричаться.

Она слышит, как там воет метель, Ольге так кажется. И кричат, кричат, кричат алё.

– Алё, алёёёё, говорите, я вас слышу.

Вдруг все трески, стуки, шорохи прекратились, и чёткий мужской голос, будто из соседней комнаты, сказал ей в трубку:

– Алё, девушка, девушка, вы меня слышите?

– Да, я вас отлично слышу…

– Девушка, позовите Галю.

– Алё, извините, я снимаю квартиру недавно. Про какую Галю вы говорите?

– Галю Никонову позовите пожалуйста, – мужской, чуть усталый голос.

– Простите, я снимаю квартиру, я не знаю Никонову Галю, простите…

– А вы кто?

– Я? Я Ольга, Оля Емельянова.

– Оля Емельянова… А не могли бы вы, Оля, позвать Галю Никонову?

– Я же вам говорю, я не знаю никакую Галю, возможно, эта девушка до меня снимала квартиру, я не знаю. Завтра как раз придёт Григорий Максимович, и я спрошу у него, перезвоните завтра или оставьте номер телефона. Я всё узнаю про вашу Галю и позвоню вам. Слышите?

– Завтра? Я не могу ждать завтра, у меня его может не быть, понимаете, это вопрос жизни и смерти…

– Да что же такое-то, а? Ну не знаю, позвоните в полицию, что ли, или спасателям, ну я правда не знаю, как вам помочь!

– Мне бы услышать Галю… Девушка, а вы можете передать ей… Возьмите листочек и карандаш и запишите, слышите, запишите, идите.

Оля метнулась к сумке, достала записную книжку и ручку. Надо записать, может тогда человек успокоится и не произойдёт чего-то непоправимого, – думает Ольга.

– Алё, говорите, алё, вы здесь?

– Да… Пишите, – голос слабел и раздавался будто издалека, – пишите… Галя, это я, Гриша, я не ушёл от тебя, я не бросил тебя, слышишь, пурга… метель… сильная, Галя, мы сбились с дороги, мы пошли другим путём, слышишь?

Никто не знает, что мы здесь, нас трое – Мишка Якимов, Саша Пустовалов и я.

Это секретное задание, Галя. Прости, я не мог тебе сказать, куда я еду. Я люблю тебя, слышишь… Я так хотел, чтобы ты родила мне сына, Галя… Всё, за нами пришли… Наверное, я больше не смогу тебе позвонить, каким-то чудом заработала рация, и я просто набрал твой номер, прости…

Ольга записала всё это, ей стало не по себе. Она вырвала листок из записной книжки и долго смотрела на слова, написанные её рукой и надиктованные чужим, мужским голосом.

А вдруг это сумасшедший, псих? А вдруг он придёт сюда…

До утра Ольга проворочалась, на работе хотела спать, пришла домой разбитая, готовила себе ужин, когда позвонили в дверь.

Ольга посмотрела в глазок – Григорий Максимович.

– Здравствуйте, Григорий Максимыч…

– Здравствуйте, Олечка, вы чем-то озабочены?

Ольга пригласила хозяина квартиры на кухню, предложила чай. Мужчина, тяжело дыша, согласился присесть.

– Вам плохо?

– За маму беспокоюсь, из больницы приехал, понимаю, что возраст, но всё же, ей восемьдесят с небольшим…

Ольга рассказала о странном вечернем звонке на стационарный телефон.

Мужчина напрягся.

– Кого, вы говорите, спрашивали?

– Никонову Галю, а ещё вот…

Григорий Максимович перечитал несколько раз.

– Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая? Или что я придумала?

Мужчина посмотрел на неё задумчиво.

– Оля, я вам верю, – сказал мягко, – Никонова Галя – это моя мама, а Григорий – её первый муж… Мой отец, куда-то пропавший…

– Но… Вы…

– Отчим усыновил меня, дал своё отчество. Мама рассказала мне много лет назад, я любил отца, того, который воспитал меня, и не знал другого. Но откуда это всё? Откуда… Звонок… слова…

– Простите меня, я правда не знаю.

– Не побоишься одна? Может внучку прислать?

– Да не.

– Если вдруг позвонят… Набери меня…

– Хорошо.

Больше не позвонили, а через месяц Григорий Максимович рассказал Ольге, что какая-то поисковая группа, намеренно или нет, отыскала в горах замёрзших троих человек с небольшой рацией.

Три молодых парня, одетых в хорошую, добротную одежду – такую, как выдавали только для спецзаданий.

Что они там делали, куда направлялись, что за задание было, никто не распространялся. А вот то, что нашли её первого мужа, матери пришло официальное письмо.

– Олечка, их нашли в тот день, когда вам позвонили…

– Ваша мама… Как она это восприняла?

– Она хочет вас увидеть. Вы последняя, кто говорил с её мужем, как бы это дико ни звучало.

Ольга съездила в больницу, они поговорили с мамой Григория Максимовича. Бабушка была уже седая, старенькая, но в здравом уме.

– Вы мне кого-то напоминаете, Олечка, кого-то родного и близкого, я знаю, так бывает.

А потом Олечке позвонила мама и рассказала такую историю, что вчера им сообщили про найденного родственника.

– Представляешь, это брат моей бабушки, младший – говорила мама, – она всю жизнь его искала, и вот… Ты представляешь, он где-то служил, что ли, я не поняла. В общем, выполнял какое-то спецзадание, и они потерялись высоко в горах, и через шестьдесят лет их нашли!

Олька, это такое чудо…

– Мама, как звали этого бабушкиного брата? – тихо спросила Оля.

– Григорий, Оль. Да я же тебе рассказывала и фотки показывала, помнишь?