Глава 4. Разговор в туманном шатре

«Что же делать? – крутился в голове у Ахеля насущный вопрос. – Нужно действовать, вот только как? Что я скажу в городе? Меня на смех поднимут. Может, торговцы знают хоть что-то, что неизвестно мне? Они же всё покупают, находятся в курсе всех дел. Пусть их и не любят, с ними беседуют, чтобы не ссориться. С такими людьми нельзя не дружить. Иначе – прощай, светлая жизнь в селении, и здравствуй, унылая жизнь у кромки леса!»

Сначала Ахель хотел снять череп с шеи и положить в карман, но потом подумал, что лучше его оставить. Всё-таки торговцы, хотя и притворяются интеллигентами, те ещё жулики! Они могут украсть столь необычную вещь, а стянуть её с шеи не так-то просто. Да, тут кто угодно может обворовать: не люди – одни сплошные волки! Одни ругаются, другие воруют, третьи – гордятся собой, хотя достойны только жалости.

«Да и сам я тоже хорош!» – с горечью думал Ахель, идя по направлению к рынку. Из-за тумана ничего не было видно, но ноги сами вели к рынку, ведь этот путь был известен и отработан до автоматизма. Туман давал скупые подсказки: вот знакомое дерево с большой опиленной веткой, вот дорога, ведущая по чернозёму, вот забытая всеми клумба… Ахель понимал, что скоро прибудет к торговцам и там начнётся разговор. Такие разговоры всегда требуют выдержки, ведь купцы здесь подозревают всех и вся. Даже если не говорить с ними о торговле, они уверены, что все хотят только что-то купить у них или продать им.

«А я ещё сам себе яму копаю! – вздыхал Ахель. – Сущности начали действовать. Туман и слизь – ведь это их работа, я уверен! Да, Наблюдатель не врал. Теперь хорошо бы исследовать это. Опросить побольше купцов, местных жителей, поговорить со старостой, наконец. Говорить надо со всеми, собирая информацию по крупицам. Даже с Гарпом, ведь, по иронии судьбы, именно он может оказаться богатым источником информации. Пока, впрочем, он был только богатым источником колкостей и оскорблений. Но я теперь не могу этого сделать – все меня презирают и только и ждут, когда я уеду. А если не уеду – окажусь посмешищем. Да, никто не скажет мне теперь ничего, даже если знает. Мне будут врать, а потом смеяться за моей спиной, рассказывая друг другу о моей доверчивости. Мои поиски правды превратятся в местный анекдот. Они начнут говорить: вот чудак Ахель идёт! Посмотрите на него, плюньте ему в лицо, киньте комком грязи, вытрите об него ноги!»

Эти мысли совсем довели Ахеля до истерики, но он и не думал останавливаться.

«А кто в этом виноват? Неужто эти грубияны? Нет, нет: не на кого мне валить вину. Я сам же и виноват. Решил перед отъездом поиграть в напыщенного критика! Мой характер подложил мне знатную свинью, нечего сказать. Ох, куда же моё здравомыслие порой девается?! И почему, когда оно уходит, я, человек вроде бы умный, продолжаю думать, что оно по-прежнему со мной. А здравомыслие уходит, что называется, пить чаёк. Говорит: давай-ка без меня. А не могу я без тебя, не могу. Понимаешь, здравомыслие, не могу!»

– Не могу, и всё, – незаметно для себя Ахель стал говорить вслух. – Ты моя вторая половинка на всю жизнь, понимаешь? Люблю тебя, просто сил нет. Так куда же ты?!

– Я стою на месте, – услышал он голос из тумана. – Кому ты там в любви признаёшься? Уж не Линве, той оборванке?

Этот голос вернул Ахеля к осознанию реальности. Философское настроение улетучилось. В тумане он никого не видел, но, присмотревшись, различил смутный силуэт. Приблизившись, Ахель понял, что это купец. Видимо, до рынка он уже дошёл. Скоро череп на цепочке сможет показать себя людям.

– Это я сам с собой, – немного смущённым голосом произнёс Ахель. – Однако Линва не такая уж и оборванка. Я бы сказал, что она такая, как и все здесь. Более того, она хотя бы следит за собой.

– Значит, ты её всё-таки любишь? – усмехнулся купец.

– Нет, – покачал головой Ахель, надеясь, что в тумане этот жест имеет хоть какой-то смысл. – Я не хочу искать любовь в этом селении. Вот уеду отсюда…

– …седым стариком, – закончил за него купец и снова усмехнулся. – Ищи уж тут.

– Я уеду в ближайшие дни, – серьёзно и невозмутимо сказал Ахель. – А её я не люблю за слишком простой характер. Мне с ней было бы скучно. Она простая деревенская девушка.

– А ты, значит, особенный? – Купец снова усмехнулся. Эта его манера уже начинала раздражать.

– Не исключаю, – загадочно улыбнулся Ахель. – Это не так важно. Важно, что для меня она слишком проста. Слишком просто мыслит, испытывает простые эмоции, да и живёт очень обыденно. Это скучно. И она знает о моём отношении к ней. Почему-то она не перестаёт пытаться мне понравиться, но это не значит, что она мне нравится. Разве только своим упорством. Хотя упорство у неё направлено не в ту сторону. Она могла бы стать чьей угодно невестой, но выбрала меня. И что в итоге? Стала считаться чудачкой, да и перспектив никаких нет.

– И тебе её не жалко? – усмехнулся купец.

– Хватит смеяться, – не выдержав, приструнил его Ахель. – Я тут тебе не анекдоты рассказываю, а серьёзные вещи. Мне её жалко: она страдает всё-таки. Но это же не значит, что я должен жениться на ней без любви и без расчёта.

– Почему же ты её защищаешь? – На лице опять появилась улыбка.

– Да потому, – ответил Ахель, – что тем нормальные люди и хороши: они защищают не только своих друзей и свою любовь, а всех, кого несправедливо обвиняют. И хватит улыбаться, я серьёзно тебе говорю! Не будь у меня к тебе важного дела, я бы уже ушёл. Хватит про любовь. Тем более разговор имел бы смысл, если бы эта любовь действительно была.

Купец сразу стал серьёзным и приобрёл чуть более торжественный вид. Он, как и секунду назад, считал Ахеля неизмеримо ниже себя, хотя купцом и был только второго ранга. Но если раньше он рассматривал Ахеля только как предмет словоблудия и забав, то теперь начал воспринимать его как клиента, а с клиентами надо быть серьёзнее. Клиенты не любят шутов.

– Так бы сразу и сказал. Пойдём в палатку. – Он махнул рукой и, пока его фигура окончательно не растворилась в эфемерных сгустках тумана, Ахель направился вслед за ним. – Я так понимаю, дело идёт не о простой продаже рыбы, а о чём-то посерьёзнее? – спросил купец.

– Совершенно верно, – подтвердил Ахель.

Он хотел поговорить уже в палатке, где тумана должно было быть меньше. Там можно лучше рассмотреть как находку, так и собеседника.

Палатка действительно позволила расслабить уставшие глаза, которые натужно пытались различить в тумане ясные очертания. Ахель сразу отметил, что купец действительно был человек не из бедных. Для своего второго ранга (хотя Ахель не знал, какой у него ранг, но предполагал) торговец неплохо устроился.

– Чего смотришь? – нахмурился торговец. – Подходи к столу, там разберёмся.

В середине палатки стоял маленький складной столик, но стул рядом имелся только один. Именно его торговец занял после своих слов, дав Ахелю ясно понять, для кого этот стул. Ахеля всегда удивляла пропасть между первым – самым низким – и прочими рангами. Такая же пропасть, как говорят, находится между десятым и девятым рангом. Вот если встречаются два человека, скажем, из пятого и четвёртого ранга или даже из второго и третьего – они общаются не на равных, но и не так, как раб с господином. Совсем другое дело – общение первого ранга со вторым. Так уж повелось, что счастливые обладатели второго ранга чувствуют себя едва ли не королями, хотя до десятого ранга, который имеет только король, им бесконечно далеко.

Ахель подошёл к столу и, включив свой ум, бегло, всего за несколько мгновений, окинул взглядом комнату. Уже на входе он понял, что для дорожной палатки тут довольно роскошно, но теперь он решил понять, что конкретно заставило его так подумать. Взгляд, как фотоаппарат, охватил всё помещение. Ахель тут же, почти бессознательно, сделал выводы. Нужно было сделать поправку, что самые ценные вещи не будут выставлены напоказ. Эта поправка дала интересные результаты. Ахель понял, что ошибся: комната только казалась богатой. Более того, мнимая роскошь легко могла ввести в заблуждение какого-нибудь простачка, но только не Ахеля! Конечно, человек, который всю жизнь видел богатства только на картинках в книгах и представлял их в своём воображении, мог клюнуть на обман. Эта комната и была, в сущности, картинкой, сошедшей с пожелтевших страниц книг. По-настоящему богатый человек только посмеялся бы над торговцем.

Ахель был рад, что имеет опыт в подобных делах и что этот опыт позволит ему так быстро проанализировать все вещи, доступные его взгляду, что купец не успеет даже поторопить его. Начать со стола: самый обычный, походный и складной, что выдавали шарниры, но зачем-то он был позолочен. Этот цвет, всеми своими переливами твердивший «я – золото», никак не вязался с походными условиями. К тому же местами краска сошла, и эти места были закрашены обычной жёлтой краской. Настоящий богач не стал бы красить такой столик в золотой цвет и смешить народ, но зато следил бы, чтобы краска не сошла.

Пол палатки был застлан ковром. Это было неудобно, потому что в ворс набивалась грязь. Богатый человек, занимающий действительно видное положение, не стал бы стелить ворсистый, пусть и красивый ковёр. Он мог бы вообще обойтись в походе без ковра.

На стене висела сверкающая сабля в ножнах. Опять же, успешный человек мыслит практично: брать такую дорогую саблю в поход смысла нет, а уж тем более глупо вешать её на стену, где любой вор легко украдёт её, зарубив в придачу владельца. Да и то время, когда сабля считалась хорошим оружием, давно прошло: теперь слово за револьвером.

Стены палатки были яркими и пёстрыми, почти как в цирке. На столике стоял красивый штоф и две серебряные рюмки.

– Что, – улыбнулся купец, – богато у меня тут?

Он хотел показаться важным, задавая такой вопрос, хотя истинно важный человек предпочитает, чтобы богатство лезло в глаза ненавязчиво: как струя воздуха, а не как газ из баллончика.

«Что-то я замешкался, – упрекнул себя Ахель. – Теряю сноровку. Пора уезжать отсюда, а то совсем загнусь!»

– Богато, – согласился Ахель только для того, чтобы не ссориться с купцом. – Итак, у меня важное дело. Я слышал, порой в округе водятся странные существа. Они явно ценятся больше рыбы. Думаю, люди не были бы собой, если бы не пытались продать их вам. В смысле не вам лично, а купцам.

– И? – только и спросил торговец.

Это «и» озадачило Ахеля: он был уверен, что вопрос уже задан, и готовился слушать ответ – но в глазах купца всё выглядело так, будто Ахель ничего не спрашивал. Это вывело Ахеля из себя.

– Что «и»? – саркастически спросил он. – Я хочу знать про этих существ. Они представляют неподдельный интерес для меня. Расскажите. Обещаю: это не пустые слова.

– Не пустые слова, – задумчиво повторил купец, слегка водя пальцами по гладкой, а вернее, протёртой поверхности стола. – Слова всегда пусты. Ими не наполнишь ящик. Вот если за ними что-то скрывается… В данном случае…

– Я сейчас не настроен на философские беседы, – оборвал его Ахель. – Мне нужна информация.

– А мне нужна конкретика, – холодно заметил торговец. – Тут два варианта: либо у вас есть это существо и вы готовы его мне продать – либо это пустой разговор, а я не хочу тратить время на пустые разговоры.

– Ах так! – возмутился Ахель. Этот разговор тем более раздражал его, что ему хотелось как можно скорее поговорить с купцом и собираться в дорогу. – То есть просто так поговорить нельзя?! А ведь я сам волен – продавать мне свой товар или нет. Допустим, он у меня даже есть, но вот не факт, что я вам его продам. Найду кого-нибудь, чей язык менее колок.

Пару секунд они напряжённо смотрели друг на друга. Купец поморщился, будто перед ним стояла назойливая тень или летала жирная муха. Его не смутило, что гость всё ещё стоит. Торговец снял крышку с графина и налил прозрачную жидкость в стакан, затем выпил её.

– Душно, – поделился он мыслями. – Это из-за влаги, я уверен. Пот так и течёт. Противный туман! У вас и рыбы-то сегодня нет, я так думаю.

– Рыбы достаточно, – улыбнулся Ахель. – Я лично её поймал.

– Да-да, так оно и было, – сказал купец с такой долей иронии, что она чуть не лилась через край чаши. – Один человек поймал рыбы на всех, и именно он пришёл ко мне от скуки, чтобы спросить о каких-то там существах. Да мне не сдались эти ваши существа: от рыбы я получаю денег куда больше!

Ахель взял себя в руки: староста уже преподнёс ему хороший урок самообладания. А купец, сам того не желая, дал ему зацепку. Теперь уж он не слезет с этого купца, нет: держись, нахал!

– Вы сказали, что получаете от рыбы куда больше денег? – переспросил Ахель. – Значит, от продажи существ тоже что-то получаете?

– Может, я сказал как-то по-другому, – пожал плечами купец. – Оставь меня: я устал от болтовни. – Он выпил ещё один стакан прозрачной жидкости и довольно чмокнул.

Ахель же, напротив, чмокнул от недовольства. Было ясно: таинственный Наблюдатель, кем бы он ни был, должен забыть о спокойствии навек. Пришло время ему показаться на свет. Ахель быстро снял череп с шеи и аккуратно положил его на стол. Это действие оживило купца, притворявшегося смертельно уставшим. Его намётанный взгляд сразу подсказал, что дело пахнет деньгами. Так Ахель, сделав всего одно движение, превратился из жалкого просителя в хозяина положения. Теперь пусть купец унижается перед ним и просит рассказать о находке. Все эти мысли пронеслись в голове у Ахеля. Примерно те же пробежали и у купца. Чего и говорить: Ахель был подобен игроку, который, играя в шахматы, долго ходил пешками, зажимая короля, а король не обращал на них внимания; и вот выступила главная фигура – дама, – и король понял, что зажат со всех сторон.

Торговец решил притвориться, что нисколько не удивлён; будто такие, как Ахель, тут каждый день ходят и от них не протолкнуться.

– Тысяча серебряных монет, – проговорил он голосом оценщика из ломбарда, который рад скорее отделаться от покупателя, мешающего разгадывать кроссворд. – Подходит?

Деньги эти были довольно большие, особенно для селения: за пять серебряных монет можно было разжиться килограммом свежей рыбы, а на тысячу можно было бы некоторое время жить безбедно. Да, каждый сельчанин клюнул бы на такое предложение без разговоров и приготовился бы распарывать матрас для хранения такой суммы. Но был во всём селении только один житель, на которого такие фокусы с щедростью не действовали. По интересному стечению обстоятельств, этим жителем как раз и был Ахель.

– Видишь ли, в чём дело, – хитро улыбнулся он, – деньги меня не интересуют. Я пришёл за знаниями, так дай их мне. Потом уже и поговорим, что и как.

Ловкая, как у кошки, рука купца, словно выстрелив своей кистью из сустава, преодолела те сантиметры, что отделяли её от черепа Наблюдателя, – и хотела вцепиться в цепочку, чтобы забрать драгоценный предмет. Этот череп, по тем сведениям, которыми обладал купец, легко можно было бы продать за десять тысяч – и речь тут не о серебряных, а о золотых монетах. Одна золотая – это двадцать серебряных: вот, прямо перед ним, на его же собственном дешёвеньком столе лежал предмет, стоивший двести тысяч серебряных монет. Покупая его всего за тысячу, он получил бы девяносто девять с половиной процентов чистой прибыли! Глаза уже заблестели от предвкушения удачи. И дело тут совсем не в жажде наживы: купец был человеком, а не воплощением алчности. Эти деньги были ему нужны не для того, чтобы положить их в сундук. Напротив, они могли воплотить в жизнь две его мечты. Он и не чаял дожить до их исполнения – и вот оно: пришло. Бедное существо, от которого остался один только череп! Но как же купец был рад этому черепу.

Купец до жути устал от бесконечных поездок по отдалённым краям через туманные, а вернее, мусорные поля. Он устал от сделок, счетов, цифр, бесконечной бюрократии и договоров. Он устал от вечного запаха рыбы и от встреч с людьми первого ранга, которых он и за людей-то не считал. Такое плохое отношение к первому рангу он имел не потому, что первый ранг – самый низкий. Напротив, раньше он был весьма толерантен, но потом влюбился в девушку третьего ранга, которая толерантностью как раз не отличалась. Только денежное состояние могло бы склонить её к нему. Торговец видел их свадьбу как нечто туманное, бесконечно далёкое, что-то из другой вселенной. А теперь вот оно – состояние: прямо перед его носом.

Почему этот селянин сопротивляется? Да ему тысяча серебряных должна казаться заоблачными деньгами. Желание завладеть черепом было столь велико, а упорство Ахеля столь сильно, что купец решил не торговаться, а схватить находку.

Его пальцы сжались в кулак – но в кулаке оказался лишь воздух. Столь важное ощущение – прикосновение к цепочке – не было достигнуто.

– Что ж, ты быстрый, – прищурился Ахель, – но я быстрее. Я потратил много времени на поиски существа. Я слежу за ним тщательно. Полагаю, ты рассмотрел его достаточно. – Ахель быстро надел цепочку себе на шею и заправил череп под рубашку.

– Я дам две тысячи, – выпалил купец и понял, что сказал глупость: цена не может расти так быстро, если изначально была назначена честно. Теперь селянин поймёт, что его обманывали. Но желание обладать находкой затмило здравый смысл.

– Как быстро растёт цена! – улыбнулся Ахель. – Сдаётся мне, он стоит куда больше.

Купец смерил его взглядом, полным горячей ненависти. «Этот мерзавец не выйдет отсюда. По крайней мере, вместе с черепом!» – решил торговец.

– Как вам мои рассуждения? – натянуто вежливо поинтересовался Ахель.

– Всем, кто не испытывал чувств, легко рассуждать, – бросил купец. – Встань на моё место: посмотрим, как ты заговоришь. Продавай мне эту штуку, или по Закону я назначу дуэль.

Ахель рассмеялся. Закон был всегда серьёзен и неумолим, только вот действовал он исключительно в важных случаях. Мелкие ссоры на него не распространялись. Значит, все эти слова купца не более чем пустышки. Даже детей ими не напугать: каждый ребёнок знает, как работает Закон. Купец смотрел на Ахеля как на кровного врага. Ахель начал пугаться: купец в таком состоянии мог бы избить его или сделать что-то хуже. В любом случае он мог отобрать череп, а Ахель не мог позволить себе отдать его: второй раз удача, скорее всего, так широко не улыбнётся.

– Всего вам хорошего. Вам следует побыть одному, – без сарказма и совершенно искренне сказал Ахель, начиная пятиться. Решив, что сказал недостаточно – ведь купец продолжил стоять, как бык перед забегом (он раздувал ноздри, сжимал до побеления кулаки, напрягал жилки на лбу и краснел на глазах), – Ахель зачем-то добавил ещё одну фразу: – Рыбу вам доставят в полном объёме, не бойтесь. – Он продолжал пятиться и почти достиг выхода из палатки. – Прощайте. Всего доброго.

Внезапно купец громко крикнул, выталкивая из горла весь накопившийся воздух:

– О великий Закон! Да будет дуэль!!! Защити справедливость, защищая меня.

Эти слова были молитвой, требующей активации сил Закона. В жизни их произносили крайне редко. Чаще эти слова встречались в героических и священных книгах. Каждый знал, что последует, если эти слова не будут произнесены попусту. Если же их произносили зря, то обычно ничего не происходило. В особо тяжких случаях, как уверяют летописи, тот, кто по глупости призвал Закон, обращался в прах.

Ахель был уверен, что ничего не произойдёт.

– Вам бы отдохнуть, – сказал он. – Вы переработали.

Он хотел сделать шаг из палатки, на улицу, и бежать – но непонятно почему вход оказался застёгнут на молнию, а времени на то, чтобы расстёгивать её, у Ахеля не было. Туман мгновенно рассеялся. Всё вокруг озарилось золотым светом.

Закон услышал призыв. Вопреки мнению Ахеля, вызов торговца возымел достаточную силу, чтобы подпасть под покровительство сил Закона. Ведь желание купца драться не было основано на простой прихоти нажиться деньгами. В этом случае Закон не стал бы ему помогать. Нет, тут всё происходило совсем иначе: у торговца была высокая цель – он хотел обрести счастье, заполучив согласие возлюбленной. Высокая цель была и у Ахеля: он хотел внести вклад в науку. А когда встречаются люди с высокими целями, они могут рассчитывать на то, что Закон их услышит. Увы, но эти встречи не всегда заканчиваются мирно…