Женщина взяла телефон у Касси из рук и внимательно осмотрела его со всех сторон.
– Какие же они стали маленькие, – удивилась она. Но затем ее голос снова зазвучал сердито: – Надо было это сделать, когда мы были у ворот. Вот что сэкономило бы мне сил. На.
Она бросила телефон Касси на колени.
Та судорожно начала набирать номер мамы. «Мама, пожалуйста, ответь, – умоляла Касси, слушая гудки. – Хотя бы раз. Не бросай меня».
В тишине среди деревьев громко прозвучал пронзительный голос ее матери:
– Привет! Это лишь законсервированный голос Моник. Если вы ищете что-то натуральное, тогда…
Касси с тяжелым вздохом сбросила вызов.
– Ты зачем это сделала? – спросила женщина, нахмурив брови.
– Перенаправили на голосовую почту, – понуро ответила Касси. Затем, увидев удивленный взгляд женщины, она пояснила: – Это срабатывает, когда не слышишь телефон. Или не хочешь отвечать на звонок. Тогда люди могут оставлять тебе сообщения.
– И почему ты не оставила?
Касси пожала плечами:
– Она все равно их никогда не прослушивает. Уж точно не тогда, когда на свидании.
Наклонив голову слегка вбок и все еще сурово сжимая губы, женщина посмотрела на нее. Затем спросила:
– А твой отец?
Касси помотала головой:
– Его нет. Никогда не было.
– У всех есть отец, – уверенно сказала женщина.
«Ну вот что ты лезешь?» – разозлилась Касси.
И она соврала, отрезав:
– Умер.
Это звучало лучше, чем легкомысленные ответы матери, когда Касси пыталась заговорить о нем: «Ах, милая, им тогда мог стать кто угодно, в те времена я была такой беспечной. Забудь о нем. Кто бы это ни был, он тебя недостоин».
– А бабушки, дедушки? Или дяди, тети, друзья, соседи, кто мог бы за тобой приехать?
– У нас нет родни, – сказала Касси, пытаясь говорить с достоинством. – Мои бабушка с дедушкой тоже умерли. Разбились в аварии.
«Я, конечно, до конца не уверена, но тебя это вообще никак не касается, старая ты ведьма».
«Почему у нас нет семейных фотоальбомов, – спросила Касси как-то у матери. – Почему никто не приходит на наши дни рождения?» Но мать ужасно злилась каждый раз, когда дочь пыталась с ней об этом говорить, а как-то раз грубо и резко ответила: «Я была единственным ребенком, а мои родители разбились в аварии, когда я была маленькой, довольна?»
Пожилая женщина молча смотрела на нее сверху вниз, слишком долго, как показалось Касси.
– Только не надо меня жалеть, – резко сказала она.
Еще несколько секунд женщина не отрывала от нее взгляда. Затем она неожиданно помотала головой, как будто пытаясь стряхнуть назойливую муху.
– Разве я начинала? Ладно, пойдем через кухню. Там нет лестниц.
Касси быстро поняла, почему женщина не сразу выбрала этот маршрут. Возле дома не было никакой тропинки, лишь редкие плоские камни, а заросли здесь были такими густыми, что ветки хлестали их по лицу. У некоторых были шипы. Касси закрывала лицо руками, пока тачка не остановилась. Женщина обошла ее и открыла темно-синюю дверь со стеклянной вставкой. С небольшим усилием она перевалила тележку через порог.
Сначала особенно ничего разглядеть не удавалось. Из-за густых деревьев и кустов от закатного солнца остался лишь слабый зеленоватый отсвет. Женщина вдруг куда-то пропала, не сказав ни слова.
«Она и правда не в себе, – подумала Касси. – Но, кажется, не опасна. Просто чудачка, которая избегает людей. Вроде той Амалии из Лейдена, которая таскает по городу все свое добро в тележке из магазина, а каждому встречному кричит: "Не подходи!" Амалия ведь раньше тоже была гордячкой, если верить Хуго. Прямо как эта тетка».
Не поднимая головы, она осмотрела комнату. У дальней стены стояла огромная плита. С блестящей черной поверхностью и белыми эмалированными дверцами. Стандартной кухонной мебели тут не было. Бросалась в глаза прямоугольная гранитная мойка, в высоком шкафу со стеклянными дверцами хранилась кухонная утварь и посуда. Посреди большой комнаты находился стол, на котором стояли корзинки с овощами и фруктами. И надо же, здесь оказалось и кое-что современное: холодильник. А что это висит там, в глубине комнаты? Ой… Два кролика. А еще фазан, разглядела Касси. Вниз головой. Все мертвые.
«Может, она все-таки опасна, – Касси забеспокоилась. – И надо бы как-то отсюда выбираться, неважно, больно мне или нет. Но как перелезть через этот забор? Может, боль в лодыжке прошла и я могу встать на ногу? Или я не чувствую боли, потому что мне необходимо бежать? Как тогда Мусе. В конце концов, он прошел пятьдесят километров с пулей в ноге, хотя да, это немного другое».
– Неужели ты не умирал тогда от боли? – спросила она у него.
– Касик, боль боится поэзии, – ответил он в своем стиле. – Десять часов читал стихи вслух, и боль оставалась позади меня.
Она вдруг вспомнила песню, которую постоянно напевала мама, когда ее очередные отношения заканчивались:
«Может, надо попробовать, просто попробовать встать?»
Но она не могла пошевелиться. Она закрыла глаза и снова почувствовала груз усталости.
На кухню зашел пес – Касси услышала, как когти застучали по каменному полу. Она почувствовала, как тот сначала обнюхал ее кеды, а затем джинсы. Не открывая глаз, она протянула руку. Пес замер. Когда она тихонько погладила его по спине, послышалось ритмичное постукивание хвоста по тачке.
– Ну, поехали.
Она вздрогнула, так как не услышала шагов женщины. Та сняла сапоги и ступала по полу босыми ногами.
– Ты что, уснула? – голос прозвучал скорее раздраженно, чем удивленно.
«Нет, конечно», – хотела ответить Касси, но не смогла выговорить ни слова и лишь помотала головой.
Они двинулись по широкому коридору, выложенному черно-белой плиткой, что напоминало гигантскую шахматную доску. Дверь, еще дверь, широкая парадная лестница, рядом – колонна с большим букетом ярко-голубых цветов на ней. Касси смотрела на все это будто сквозь пелену, как во сне.
В конце коридора женщина опустила тачку. Она открыла дверь и вошла в комнату. Послышался звук, будто передвинули что-то очень тяжелое, еще Касси услышала, как где-то совсем близко закурлыкал голубь. И воздух здесь был каким-то другим – более свежим. Разве они выходили на улицу?
– Так, – сказала женщина и вернулась к Касси. Она толкнула тележку с грузом в комнату с высоким дверным проемом. Здесь пахло землей, воском для мебели и сыростью. Касси оглянулась по сторонам. Она плохо разбиралась в интерьерах – дома вся мебель была из ИКЕА и с марктплатса[5], – но здесь все дышало стариной. Она переводила взгляд с люстры, украшенной водопадом из стеклянных кристаллов, на деревянный стол, а затем с резного шкафа на кожаный диван, спинка которого была декорирована сотней обивочных гвоздей. С переполненного книжного шкафа на паркетный пол, который напоминал плетеную корзинку. Со скульптур, картин и букетов на невысокую босую женщину. Та сняла дождевик. На ней были серые фланелевые брюки и белая блузка, в таком виде она уже не выглядела сурово.
Женщина застелила диван простыней и подвезла к нему тележку.
– Можешь лечь здесь. Сейчас я кое-что принесу, а потом осмотрю твою ногу.
Простыня похрустывала и издавала цветочный аромат.
О, это было чудесно. Касси глубоко вздохнула и вытянула ноги. На секунду ей показалось, будто она дома, в собственной постели. До нее доносилось слабое бормотание ветра, а к голубю присоединился дрозд. Она закрыла глаза, но снова открыла, когда в памяти всплыла сцена на аллее Борхерлан.
Она посмотрела на большую картину, висевшую рядом с камином. На ней не было ничего, кроме цветных пятен. Два цвета, три? Или больше? В темно-синей рамке фона центр картины горизонтально пересекает широкая ярко-голубая полоса. Над ней – глухое темное поле с проступающими сквозь фиолетовое коричневатыми пятнами. Ниже та же ржавчина, как инеем, покрыта слоем краски сизого, холодного оттенка. Касси продолжала вглядываться.
«Надо же, картина, на которой так мало всего, может быть так прекрасна», – удивилась она. Полотно затягивало внутрь. От него было не оторвать глаз.
Женщина вернулась с тазиком воды и аптечкой.
– Нравится?
Касси лишь кивнула, не отводя глаз от картины.
– Как думаешь, как она называется?
Касси удивилась:
– Откуда я могу это знать?
– Ну, как бы она могла называться? Как бы ты ее назвала, если бы сама написала?
Девушка задумалась.
– Может, что-то типа «Одинокое море» или вроде того, – ответила она наконец. – Потому что она похожа на море у нас дома. Ну, там, где мы раньше жили. Ночное море, когда никого нет.
Женщина подвинула стул поближе к дивану и развязала шнурки на грязных кедах. Она вытерла полотенцем грязь с кожи и осмотрела лодыжку.
– Стисни зубы, – сказала женщина, осторожно ощупывая сустав. – Надо выяснить, перелом это или ты просто подвернула ногу. Больно?
– Терпимо.
– Отлично, значит, тебе повезло. Немного льда, тугая повязка, и через день-два сможешь нормально ходить.
Она перевела взгляд с опухшей лодыжки чуть повыше.
– Душ и чистая одежда тоже не помешают. А это еще что? – она указала на темное пятно на джинсах. – Кровь?
– Может быть, – уклончиво ответила Касси. – Но там не болит. Я вытру, как приду домой.
– Вздор. Снимай свои штаны, я посмотрю.
Касси не шелохнулась.
– Тебе помочь?
– Нет! – Касси яростно замотала головой. – Я же сказала, что не надо!
– Мне что, нельзя видеть твои голые ноги?
Касси немного отогрелась. Вдруг она нащупала в кармане джинсов лифчик. Она повернула голову и уставилась на картину.
Женщина вздохнула:
– Вы повсюду ходите полуголые, а старухе нельзя посмотреть ранку на ноге? Ладно, нет так нет. Приятного тебе заражения.
Она стала собирать аптечку и привстала.
Не говоря ни слова, Касси расстегнула брюки. Молния заскрипела от песка. Она спустила джинсы до колен и аккуратно вытащила ноги из мокрых штанин.
Затем она снова легла. Пока женщина осматривала рану на бедре, Касси продолжала разглядывать картину.
– Все плохо?
– Кровь остановилась, но рана довольно глубокая. Останется шрам. Я сейчас ее промою и забинтую.
Она осторожно смыла кровь.
– Я ведь даже не знаю, как тебя зовут, – вдруг сказала она.
– Касси. Полное имя – Кассандра.
На секунду повисла тишина. Казалось, что женщине была важна только рана.
– А вас?
– Меня?
– Да, как вас зовут?
Женщина долго молчала. Она обработала рану йодом и заклеила ее большим пластырем. А потом наконец сказала:
– Коба. Полное имя – Якоба.
Она наложила влажную повязку на опухшую лодыжку и дала Касси мочалку, чтобы та вытерла грязь с рук.
– А его зовут Ротко, – добавила она, кивнув на картину. – Марк Ротко. Несчастный человек, но великий художник. Разумеется, это всего лишь репродукция.
Она поднялась и задумчиво посмотрела на Касси:
– Вот и все. Что теперь?
Внезапно в комнате раздался пронзительный свист. От страха Коба подскочила на месте, а напуганный пес с лаем пустился наутек.
– Извините, – громко сказала Касси. – Это просто мой телефон. Все в порядке.
Она посмотрела на экран и увидела, что звонит Тим.
– Да? – коротко отозвалась она.
– Фух, ты жива, – выдохнул он с облегчением. – Но… Это тот монстр, что ли, лает?
– Нет, – соврала она, – это Юпи, соседский пес.
– Так ты дома?
– Конечно. Где же еще?
– Ну, я думал… А как ты оттуда выбралась? И та тетка с ружьем, она что, тебя просто выпустила?
– Да, – ответила Касси, покосившись в сторону. – Я тебе как-нибудь расскажу. Потом. И ты не обижайся… я так устала, я уже в постели.
– Да, да. Только это… Ты все еще злишься?
– Злюсь?
– Ну, насчет сегодняшнего.
– Да, я все еще злюсь, – медленно проговорила она. – Очень сильно. Даже не думай, что вам это сойдет с рук. В том числе тебе.
С этими словами она нажала отбой.
– Извините, – повторила она. – Я сейчас его выключу.
Коба ничего не спросила. С отсутствующим видом она гладила большую голову пса.
– Значит, это у нас Юпи, – сказала она.
Касси, избегая ее взгляда, лишь пожала плечами. Предупреждая дальнейшие комментарии, она быстро проговорила:
– У меня есть деньги. Я могу заказать такси.
– Ага, они уже выстроились в очередь у ворот.
Женщина встала, чтобы закрыть двери в сад.
Неожиданно она повернулась к Касси:
– Если я крепко забинтую тебе лодыжку и дам обезболивающее, сможешь ехать на велосипеде?
Касси сглотнула. Опять в темноту. Одной по пустынной дороге Клавервех.
– Могу попробовать.
– Отлично, – сказала Коба с явным облегчением. – Сейчас схожу за аспирином и эластичным бинтом, а потом отвезу тебя к воротам.
– Может быть, я могу остаться здесь на ночь? – вырвалось вдруг у Касси.
Вероятно, женщина ее не услышала, она уже вышла из комнаты. «Ну и хорошо, – разозлилась Касси. – Зачем я вообще спросила? Как глупо!»
Коба вернулась со стаканом воды и бинтом в руках.
– Нет, – сказала она. Голос ее звучал твердо.
Касси посмотрела на нее с недоумением.
– Мне не нужны посторонние в моем доме. Держи.
Касси послушно выпила таблетку, которую принесла женщина.
– Да я же просто так, – пробормотала она. – Нет, правда. Мне это совсем ни к чему.
Она наблюдала за тем, как женщина бинтует ей лодыжку. Для ее телосложения руки у нее были очень большие и сильные, они были усыпаны светло-коричневыми веснушками, которые напоминали брызги от кофе. Под кончиком ногтя на указательном пальце было что-то синее. Рассматривая палец за пальцем на ее руке, Касси заметила и другие цвета. Зеленый – сбоку на мизинце, маленькое фиолетовое пятнышко возле ногтя на безымянном пальце.
Касси перевела взгляд на свои серые джинсы. Они были слишком широкими, чтобы разглядеть под ними повязку на лодыжке.
– Готово, – сказала женщина. – Должно получиться. Теперь осталось надеть штаны, и скоро ты будешь лежать в своей постели.
Ее голос звучал радостно, даже слишком радостно, как показалось Касси. Она ничего не ответила, а просто дала переместить себя в тележку. И не проронила ни слова, пока они добирались до ворот. Она молча смотрела вверх, деревья казались черными и мрачными, выделяясь на фоне безоблачного неба.
Кое-где сверкали звезды.
5
Ногу эта странная женщина забинтовала хорошо. Касси снова могла крутить педали и даже недолго стоять. Может быть, благодаря таблетке, а может, из-за страха, что на нее снова кто-то нападет, она не чувствовала боли. Сердце колотилось у нее в груди, и она ехала по Клавервех так быстро, что не успела опомниться, как оказалась дома. Приехав домой, она первым делом пошла в душ и простояла там очень долго. До тех пор, пока ей не стала очевидной горькая мысль, что всей этой воды в душе недостаточно, чтобы снова почувствовать себя чистой. Это под силу только морю. Может быть.
Она надела ночную футболку, включила телевизор, поставила в духовку пиццу и с пультом в руке легла на диван, закинув ноги на подлокотник.
Все было как обычно. Как будто ей все это приснилось. Как будто ничего не произошло.
Тесто пиццы на вкус было как картон, а разноцветные кусочки сладкого перца отдавали горечью. В фильме действие происходило на какой-то другой планете, Касси не могла уловить сюжет и не могла понять, что так беспокоило героев. В конце концов она стала переключать каналы, пока на «Энимал Рескью» случайно не стала свидетелем того, как маленького котенка вызволяли из водосточной трубы. От этого она разрыдалась так, будто не плакала годами.
Через какое-то время она отправила маме сообщение: Во сколько домой? Ей даже пришел ответ: Ночую у Ханса, увидимся завтра. Затем она пошла спать.
На следующее утро Касси долго не вылезала из постели. «С этой лодыжкой я все равно ничего не могу», – внушала она себе.
Но проблема была в том, что она ничего не хотела. Позавтракать? Аппетита нет. Посидеть за компьютером? Не хочется. Сделать домашку? Фу. Она увидела, что на улице отличная погода – сквозь шторы пробивался солнечный свет, – но отвернулась лицом к стене и натянула одеяло на голову. Иногда в памяти всплывали непрошеные и пугающие сцены с Борхерлан. Тогда она зажмуривала глаза посильнее и пыталась вызвать противоположные воспоминания – о той картине. Было совсем тихо. Совсем одиноко. Но при этом, каким-то странным образом, безопасно. Как будто тебе все известно и ты ничего не боишься.
«Если бы мы еще жили в Лейдене, я бы пошла к морю», – думала она. Но, конечно, это была ложь. Море в теплый воскресный полдень – о, она это ненавидела! Все эти толстые тела, кучи мусора вокруг. И мальчишки, которые якобы случайно пинают мяч прямо туда, где лежит она. И все же… кажется, где угодно сейчас лучше, чем здесь.
«Позвоню-ка Хуго», – вдруг пришло ей в голову. Она взяла с тумбочки мобильник и набрала его номер, не вылезая из своей безопасной норки. Вы позвонили Хуго Росмалену, координатору Центра помощи беженцам. Извините, меня сейчас нет на месте.
Она раздраженно отшвырнула телефон. Он отскочил от шкафа и упал под стол. «Вот на фига людям мобильники, если они их постоянно выключают или не берут с собой, – разозлилась она, но встала с кровати, чтобы проверить, не разбился ли телефон. Ура, он был в порядке. Она снова набрала Хуго, но в этот раз оставила голосовое сообщение:
– Хуго, привет. Перезвони мне, пожалуйста.
Теперь она, раз уж вылезла из постели, решила себя занять. День уже не задался, так что с тем же успехом она могла сесть за уроки. Касси достала из холодильника коробку сока, включила музыку и открыла учебник по экономике.
В половине шестого пришло сообщение от матери: Ужинаю с Хансом в центре, отдыхай, все разрешаю, до вечера.
Ей стало интересно, как выглядит этот Ханс. Неужели опять какой-то мальчишка? Ее мама постоянно западала на тех, кто помоложе. «Тебе так только лучше, – говорила она постоянно. – Мне – парень, тебе – старший брат». Хуго стал исключением. Он был даже на два года старше. «Папа» – так называла его мама Касси, когда была в хорошем настроении. И забиралась к нему на колени, упрашивая его спеть ей песенку. Но если была не в духе – а такое случалось довольно часто, – она ужасно с ним обращалась, прямо как некоторые подружки Касси со своими отцами. Как-то вечером Хуго зашел к Касси в комнату. Стоило ему сказать «Касси, нам надо поговорить», она сразу поняла, к чему он ведет. Ей было жаль его, таким несчастным он выглядел.
– Можешь ничего не объяснять, Хуго, – сказала она. – Я все прекрасно понимаю. Она переживет, я тебе говорю. Ей не впервой. Обещаю присматривать за ней.
Хуго обеспокоенно закивал, глядя на нее, как верный пес:
– Я знаю, ей непросто. Все, что случилось с ее родителями, это накладывает определенный отпечаток, но… Я больше не могу, Кас.
– Я все понимаю, – успокаивала она его, хотя внутренний голос кричал совсем иное: «И ты тоже? Я думала, ты останешься навсегда. С ней и со мной. Черт тебя побери, Хуго! Не нужны мне твои жалкие прощания!»
– Но это не значит, что я брошу тебя в беде, Додо.
Додо – так он частенько ее называл. Отважная Додо[6].
– Разумеется, – она мило улыбнулась. – Извини, Хуго… но мне надо делать уроки.
О проекте
О подписке