5

Cтоило мне зайти в кабинет Варда, как я поняла: ничего из этого не выйдет. Ничего. Его знакомая выглядела как человек, с которым у меня даже близко не может быть ничего общего: абсолютная неформалка. Меня поражало, что Вард в принципе мог с ней разговаривать. Любой другой (включая меня) потерял бы дар речи уже при виде ее странного наряда: широкие зеленые шаровары, цветастый топ, который она то ли связала сама, то ли прикупила в комиссионке (скорее всего, второе), а поверх – расшитая хипповская куртка, которую этой даме ни в жизнь не удалось бы застегнуть, потому что дама эта была, мягко говоря, широка в груди, очень широка. На лице, разумеется, ни грамма косметики. Ее темные волосы поседели на макушке и висках, но она ничего с этим не делала. На шее красовалось своеобразное ожерелье: черный шнурок с металлическим шариком, в котором, наверняка, лежали ароматные травки. А я-то думала, меня встретит какая-нибудь красотка…

Разумеется, я облазила весь интернет; дать себя загипнотизировать совершенно незнакомому человеку – это не шутки. На «Ютьюбе» полно видео с гипнотическими шоу, в которых люди бегают по кругу, как курицы, или кричат от боли, опуская руку в ведро с холодной водой, просто потому, что какой-то парень, как будто только что вышедший из солярия и нацепивший на себя лоснящийся костюм, внушил им, что там расплавленное железо. Но если этого парня приодеть и уложить ему волосы гелем, он будет выглядеть вполне сносно. Что-то такое я себе и представляла, хотя гипнотерапия, как я выяснила, выглядит совсем иначе. Тебя не усыпляют, не дурят тебе голову ты всего лишь лежишь на кушетке в полусне, и тебе задают вопросы. Но довериться этой хиппи? Да ни за что.

– Это Элли, – сказал Вард. – Элли Вохелзанг. Элли, познакомься, это Одри, я тебе о ней рассказывал.

Хиппанутая пожала мне руку, да так, что чуть не вырвала ее с корнем. Я вдруг поняла, почему маленькие дети иногда прячут руку за спину, когда их с кем-то знакомят.

– Ты примерно представляешь, как сейчас все будет проходить? – спросила она.

– Да, – ответила я. – Но изучив вопрос поподробнее, я уже не знаю, действительно ли это хорошая идея. Да и к тому же, скорее всего, я отношусь к тому типу людей, которые не поддаются гипнозу.

– Все так думают, – хихикнула хиппи, а Вард обеспокоенно спросил:

– Тебе страшно? Думаешь, это спровоцирует слишком сильные эмоции?

Хиппи с интересом разглядывала меня. В ее глазах читалось что-то, похожее на сочувствие.

– Нет, мне совершенно не страшно, – уверенно ответила я. – Если мне хватает сил терпеть все, что со мной происходит, то с чего мне бояться какого-то гипноза? Просто мне кажется, что это не сработает.

Вард с неформалкой обменялись взглядами.

– Почему бы хотя бы не попробовать? – спросила она чрезвычайно мило, жестом приглашая меня расположиться на большой черной кушетке, стоявшей посреди комнаты.

– Я буду сидеть рядом, – сказал Вард. – И мы остановимся, как только ты решишь, что хватит.

«Он прямо сгорает от нетерпения, – подумала я. – Как будто боится пропустить спектакль, которого так долго ждал». По-моему, он почувствовал мои опасения, потому что тут же сказал:

– Я думаю, это может помочь тебе, Одри. Мы только поэтому все и затеяли, только поэтому.

И тогда я легла. Сердце забилось чаще, чем обычно, и я подумала, – какая же глупая мысль! – а что, если я захочу в туалет?

Элли села справа от меня, а Вард – слева. Рядом с ним стоял кассетный диктофон.

– Сейчас я введу тебя в легкий транс, – начала она. – Будет казаться, будто ты просто немного задумалась, но на самом деле ты погрузишься чуть глубже. Ты все еще будешь слышать наши с Вардом голоса и сама сможешь говорить, хотя, возможно, происходящее так тебя увлечет, что ты не захочешь с нами общаться. Если это случится, я все равно буду настаивать на том, чтобы ты отвечала на мои вопросы, потому что мы не сможем тебе помочь, если не будем знать, что ты видишь. Договорились?

– Да. – Не скажу, что ее слова хоть как-то меня успокоили.

– Что бы ни случилось, помни: это всего лишь видения, мысли, – сказал Вард. – С тобой все будет в порядке. Но ты же и так это понимаешь, да?

«Лучше возьми меня за руку», – подумала я, но в ответ лишь кивнула.

– Хорошо, – продолжила хиппи. – Тебе удобно? Закрой глаза. Сейчас я помогу тебе расслабиться.

– Но если я расслаб…

– Появятся видения, образы. Так и должно быть, Одри. Пусти их.

Странно, ее голос зазвучал совсем иначе. Тише. Ниже.

– Вдох, выдох. Сожми пальцы на ногах… а теперь расслабь. А теперь напряги икры. Почувствуй напряжение… и отпусти его. Ощути, как тяжелеют твои ноги. А теперь руки…

Еще какое-то время я занималась только своими мышцами. По телу разлилось приятное тепло, и я обрадовалась, что наконец-то у меня появилось место, где я могу спокойно поспать. Я внезапно вспомнила стишок из детства: «Уж ночь на дворе, я скорей засыпаю, четырнадцать ангелов рядом летают»… Четырнадцать? Или, может, логичнее было бы двенадцать? Нет, не подходит, ритм сбивается. Или надо говорить «двенардадцать»? Двенадцацать. Какое странное слово, аж в сон от него клонит.

– Одри, сейчас я начну медленно считать от десяти до одного. С каждым счетом ты будешь спускаться все ниже, как будто на лифте.

Ангелочки превратились в бабочек. Я лежу на пляже, на теплом песке. Слышу шум морской волны. Голос откуда-то издалека говорит: «Семь». Проходит целая вечность, и я слышу: «Шесть».

Я вдруг играю главную роль в каком-то сумасшедшем кино. Кто там продолжает что-то говорить?

Кто-то сказал «пять»? Или это было «четыре»?

Ах да, хиппи, точно. И Вард.

– Как только я скажу «ноль», ты проснешься. Ты почувствуешь себя отдохнувшей и бодрой, тебя не будет беспокоить то, что ты видела или слышала. Ноль. Открывай глаза, Одри. Ты проснулась. Одри?

– Я вас слышу, – ответила я хрипловатым голосом. – Я слышала вас все это время. Говорю же, меня не загипнотизировать.

У меня замерзли щеки. Дотронувшись до них, я почувствовала, что они мокрые. Странно. Это они сделали, чтобы разбудить меня? Я открыла глаза. Вард с Элли сидели рядом со мной, прямо как ангелы-хранители из того стишка. Вард смотрел на меня, как на маленького больного щеночка. Я легонько улыбнулась ему, он-то в чем виноват.

– Простите, – сказала я. – Идея была хорошая, но, как я и сказала, со мной такие вещи не работают.

– Хочешь послушать запись? – спросила хиппи. Она серьезно посмотрела на меня.

Я зевнула и медленно села.

– Можно. Хотя не думаю, что услышу много нового.

Вард отмотал кассету назад. Он несколько раз нажимал на «плей», и я слышала свой голос, иногда голос Элли. Он продолжал мотать пленку.

– Это я столько наговорила? – недоумевала я.

Вард кивнул.

– Если решишь, что хватит, скажи «стоп», ладно? Пленка проскрипела последний раз. А потом началось. Первым послышался голос Элли.

– Как ты себя чувствуешь, Одри?

– Хорошо…

– Можешь рассказать, где ты?

Тишина.

– Можешь рассказать, где ты? Можешь описать, что происходит вокруг… Майте?

– Я на рынке… На площади перед церковью… С братом.

– С Пабло?

– Пабло? Нет, с Эрро. Моего брата зовут Эрро.

– И… что вы там делаете? Вы с братом?

– Мне надо кое-что купить… Арнику, мирт, лапчатку, лопух…

– То есть травы? – Да, травы. Лечебные.

– Перемотайте назад, – попросила я Варда.

Мне хотелось еще раз услышать эти слова. Арника, мирт, лапчатка, лопух. Только последнее звучало знакомо. Кажется, это такое зеленое растение с большими листьями, бабушка заваривала его корень.

А остальное… странно до жути. Как все эти названия оказались у меня в голове? Я кивнула Варду, давая понять, что мы можем продолжить.

– А что происходит сейчас, Майте? Что ты видишь вокруг?

– Ничего особенного. Людей. Овец. Гусей. Какого-то кузнеца. Эрро хочет посмотреть на огнеглотателя.

– Огнеглотателя?

– Ага… Ай, пусти меня! Убери руки, мерзкое животное! Тише, Эрро, не бойся…

– Что там происходит, Майте?

– Тот солдат… Он хотел, чтобы я поцеловала его. А другие держали меня… Толкали меня к нему. Но я вырвалась, а теперь они меня ищут. Нет, Эрро, не надо! Иди сюда!

– Майте!

– Нет! Ай! Пустите меня! Не надо, прекратите, он ничего не понимает! Мы ничего не сделали! Эрро, малыш…

– Майте, расскажи нам, что происходит.

– Они избивают моего брата. Бьют его, не оставляя живого места. Он лежит на земле, свернувшись калачиком, а они продолжают его пинать.

– Элли, она вся сжалась!

– Остановите, – выдавила я из себя. Я сидела на краю кресла, опустив голову, и без остановки качалась взад-вперед. Не знаю, с чего вдруг и зачем я стала так делать, может, пыталась себя успокоить – так укачивают на руках малышей, чтобы они не плакали.

– Ты в порядке? – спросил Вард.

Я заставила себя остановиться.

– Нет. В смысле да. Что значит – я сжалась?

– Ты лежала, прижав колени к груди, и обнимала их, – ответил он. – Мне показалось, что тебе плохо.

Но Элли… У нее большой опыт в подобных вещах. Она сказала, что ты сама дашь понять, когда хватит. Что ты просто выйдешь из этого воспоминания.

– Воспоминания? – нахмурилась я. – Вы же не думаете, что все это происходило со мной на самом деле?

Вард пожал плечами. Мне не понравилось, как он на меня посмотрел.

Когда мы снова включили запись, я услышала свой плач. А затем голос Варда: «Все хорошо, Одри. Здесь ты в безопасности».

А эта надоедливая мерзкая тетка продолжала твердить свое: «Что сейчас происходит, Майте?»

В конце концов я успокоилась.

– Где ты сейчас?

– В… за решеткой. Они говорят, что я ведьма.

– Почему они так говорят?

– Из-за трав.

– Что ты видишь вокруг?

– Стены… Белые стены. Тут какие-то люди: женщины, один мужчина. Они сидят, опустив головы. Здесь есть одна девушка… Очень красивая.

– А Эрро тоже там?

– Он грязный… Весь в соплях. Ему очень плохо… Оставьте его в покое! Мы ничего не сделали!

– Элли, надо остановиться. Взгляни, ее всю трясет!

– Что происходит сейчас, Майте?

– Человек в черном… Он сидит за столом, с ним еще кто-то. Он говорит, что я ведьма. А Эрро – дьявольское отродье…

– Неправда, он таким родился. Не бейте его, он не понимает…

Рыдания, душераздирающие рыдания.

– Майте?

– Не верьте ей, она лжет, она лжет…

– Кому не верить, Майте?

– Девушке из темницы.

– А что она говорит?

Моя речь звучит очень тихо и монотонно. Мы машинально пододвигаемся поближе к диктофону.

– Она говорит, что знает меня. Что помнит меня с акеларре^[3] Что я, голая, танцевала для дьявола. Целовала его… срам. И зад. А мой брат… брат присматривал за жабами остальных ведьм. Все это неправда! Ложь! Не верьте ей!

Последнее, что я услышала, – это слова Варда: «Достаточно, Элли. Надо ее вернуть, прямо сейчас!» Не знаю, послушалась ли она его. Я вдруг поняла, что больше не выдержу. Меня стало трясти, и я почувствовала, что еще чуть-чуть, и меня стошнит.

– Выключите, – прошептала я.

Не дождавшись моментальной реакции, я закричала:

– Выключите! Быстро! – и побежала в туалет.

Я стояла на коленях перед унитазом, содрогаясь всем телом и думая, что меня сейчас вырвет, но все обошлось. В ногах была такая слабость, что мне пришлось подниматься, цепляясь за раковину. Меня все еще трясло, я села на крышку унитаза. В зеркале, окаймленном ржавчиной, я увидела собственное отражение: лицо, бледное как простыня. Одри или Майте? Кто танцевал голым перед дьяволом? Кто целовал его… срам?

Может, у меня и правда раздвоение личности.

Я не могла сдвинуться с места, сидела, наклонив голову и разглядывая белый кафель под ногами. Затем поднялась и встала перед зеркалом. Я смотрела в глаза, только в глаза. Карие глаза с потеками туши на бледном лице. Это мои глаза? Или ее?

– Одри? – послышался голос хиппи. Вард наверняка решил, что как-то нехорошо будет, если за мной в туалет пойдет он. – Одри? Как ты?

Я по привычке спустила воду в туалете, хотя в этом не было никакой необходимости, и помыла руки. Тоже по привычке. Затем слегка плеснула на щеки холодной водой и вытерла растекшуюся тушь краешком полотенца.

– Я сейчас.

Она хотела обнять меня, но я уклонилась от нее, резко шагнув в сторону.

– Сделать чаю? – спросил Вард, стоя в дверном проеме, как будто он оказался там случайно.

– Давай я, – сказала хиппи и подтолкнула меня к нему. Не слишком ли по-хозяйски?

Мы вместе вошли в кабинет, я – все еще немного шатаясь, он – легонько приобняв меня за плечи.

– Ты отлично справилась, – сказал он, но голос его звучал неуверенно. – Тебе получше?

Я вяло кивнула, взглянув на часы.

– Не переживай, – заметил он. – У нас еще полно времени.

Тогда я села обратно в свое кресло, прижавшись поплотнее к спинке, чтобы не так сильно дрожать.

– Что дальше? – Я специально выбрала фразу покороче, потому что не доверяла своему голосу. Хиппи зашла с тремя чашками горячей воды и одним пакетиком чая. Я обычно не пью чай, но тогда сделала исключение. Чашка приятно согревала руки. Меня трясло все меньше. Мне хотелось, чтобы они что-нибудь сказали, попытались объяснить, но они оба молчали, не отрывая от меня глаз. Я разозлилась: такое ощущение, что для них я просто фрик из цирка уродов.

– И? – раздраженно спросила я. – Еще что-нибудь будет? Какой-нибудь диагноз или типа того?

Вард беспомощно посмотрел на Элли. Она задумчиво произнесла:

– Сама картина мне ясна. Это шестнадцатый-семнадцатый век, охота на ведьм – сцена в церкви это подтверждает. Очевидно, все это связано с так называемым эдиктом веры – указом, который регулярно зачитывали в церкви и в котором ясно давалось понять, что именно церковь считает ересью. И происходит это, по всей видимости, на севере Испании, учитывая, на каком языке все говорят.

– Очень познавательно, – раздраженно ответила я. – Только я не об этом. Я хочу знать, что со мной. Почему я это вижу. Я сошла с ума? У меня что, раздвоение личности?

Она посмотрела на меня с неподдельным изумлением.

– С чего ты вообще так решила? Ты получаешь информацию, и все. Информацию от Майте. А вот почему… Да, на это я пока ничего не могу ответить. Но мы еще выясним.

– Я бы не исключал травму, – пробормотал Вард обращаясь скорее к Элли, чем ко мне. – В конце концов, она столько пережила.

Обычно меня жутко бесит, когда люди обсуждают меня в моем присутствии. У отца с Анной есть такая привычка. Учителя тоже так иногда делают, когда говорят о своих учениках с родителями. Но на этот раз я не стала возмущаться.

– Травму? – робко переспросила я. – Но в таком случае получается, что видения исходят изнутри?

– А что ты сама думаешь? – осторожно поинтересовался Вард.

Две пары глаз выжидающе уставились на меня.

– Такое ощущение, будто я начинаю жить жизнью другого человека, – неуверенно ответила я.

– Значит, извне, – резюмировала хиппи. – Как я и говорила.

Честно, я уже ненавидела эту бабу.

– Если вы так много об этом знаете, может, знаете и как от этого избавиться?

– Трудно сказать, – ответила она. – Я видела случаи, когда все проходило после первой же сессии, но бывает, сначала нужно собрать полную картину – узнать, с чьей жизнью клиент вступил в связь. Иногда есть какая-то причина.

– Причина?

Она пожала плечами.

– Бывает, они хотят оставить послание. Или нужно что-то выяснить.

– Как в «Шестом чувстве»? – фыркнула я.

– Хочешь верь, хочешь нет, – ответила она с милой улыбкой.

Вард взглянул на таймер.

– Что ж, Одри, сегодня было непросто. И легче пока не становится. Как думаешь, ты в состоянии… вернуться к обычной жизни?

На улице светило солнце. Мне вдруг очень захотелось почувствовать тепло, услышать привычные звуки города, увидеть людей в современной одежде. Все закончилось, сказала я себе. Забудь. Скоро ко мне зайдет Александр, и мы будем вместе готовиться к экзамену по немецкому. Если погода не испортится, то устроимся в беседке. Он будет гладить меня по голове, пока… Я опять вспомнила о тех солдатах. Меня стало подташнивать, хоть и не так сильно, как в первый раз. Из глаз снова брызнули слезы.

– Как ты? – спросил Вард.

Я яростно замотала головой:

– Это ни хрена не честно.

«Только не спрашивай, что именно, – подумала я в бешенстве, – иначе я никогда сюда не вернусь».

Но он ничего не спросил, а лишь оторвал новый стикер. Нацарапав на нем что-то, он протянул бумажку мне.

– Позвонишь, если что, ладно?

Его номер телефона… Так лучше, гораздо лучше.

Прямо как будто я уже иду по солнышку.

– На следующей неделе продолжим? – спросила хиппи несколько настойчиво, вытаскивая крошечный ежедневник из кармана широких брюк. – Если только видения не закончатся, разумеется. Но в противном случае?..

Вард вопросительно посмотрел на меня.

– Мне надо немного подумать. – У меня не было сил говорить. – Я вам напишу, ладно?

– Только, пожалуйста, побыстрее, – сказала хиппи все тем же властным тоном. – Ты не единственный мой клиент, дорогая.