Глава 8

Ни один мускул не дрогнул на лице со шрамом. Палец с силой давит на курок, но он не жмётся, и прежде чем я понимаю, что дело вовсе не в моём бессилии, Стрела одним резким и точным движением отнимает у меня пистолет.

– Сначала надо снять с предохранителя, а потом уже стрелять, глупая, – он подтверждает мою внезапную догадку, убирая оружие в широкий карман джинсовки. – Хорош отдыхать, вставайте, – говорит подругам и со всей силы хватает меня за предплечье своей крупной ладонью, тащит к машине. Я легко отделалась, думала, он как минимум выбьет мне все зубы за попытку убить его. Но я не расслабляюсь – все ещё впереди. Он не оставит это просто так. Оксана и Кира молча плетутся за нами. У меня замёрзли ноги, одежда в грязи, влажная после игры в прятки в мокрой после дождя траве. Уже совсем темно, и Стрела не церемонится со мной, идёт быстро, я не успеваю за ним и не вижу, куда можно ступать, и это приводит к тому, что я напарываюсь на что-то острое, правую ступню пронзает боль, ноги подкашиваются, но благодаря мёртвой хватке мужчины, я не падаю, а просто висну на его руке.

– Да ты будешь идти или нет, овца неуклюжая, – ворчит Стрела, дёргая меня за руку, до хруста в суставах. Чувствую, что еще немного, и расплачусь, столько боли сразу, грубость, пренебрежение. Уже жалею, что начала давить на чёртов курок. Воображение рисует чудовищные способы расплаты.

Всех троих силой заталкивают в машину. Кира снова льёт слёзы, Оксана в оцепенении. Наверняка, она понимает, что ей сегодня достанется. Если она вообще выживет. Серый мог и не видеть, кто ударил его по голове, но я больше не собираюсь брать на себя чужую вину, на сегодня мне достаточно и одного мучителя. Боль разрывает сердце. Глядя на Киру, не могу сдержать слёзы. Сидящий напротив мужчина, который всю дорогу молчал, косится в мою сторону. Смотрит долго, я с трудом могу выдержать этот испытующий взгляд.

Когда мы подъезжаем, и Стрела выводит нас из машины по очереди, он отправляет Клима вместе с подругами в подвал, предупредив, чтобы тот наказал Серому не дёргаться, пока он не вернется. Сам же остается со мной. Внимательно смотрит на автомобильный коврик, испачканный моей кровью и, молча захлопнув дверь минивэна, прижимает меня к машине, давит руками на плечи.

– Ты вообще, на что рассчитывала, когда на курок нажимала? – спрашивает он. – Думаешь, пистолет был только у Серого? Ты даже стрелять не умеешь, а Клим умеет. Две секунды, и ты труп, ты осознаешь это?

– Я не хотела стрелять, – отвернувшись от него, говорю я. – Я испугалась.

– Но я видел, как ты пыталась нажать. Слушай, мы вроде договорились с тобой, нет? Сестру тебе жалко. Представь, что ты меня убиваешь, а тебя убивает Клим, и всё, уговора как ни бывало. Мёртвая ты ей ничем не поможешь. Почему я должен тебе это объяснять?

– Без тебя они не станут её искать, – выдаю первое, что приходит в голову. Конечно, этого у меня и в мыслях не было, когда я держала пистолет. Там вообще ничего не было – лишь пустота, приправленная смертельной паникой.

– Ах, ты об этом думала? Нет меня, и нет проблем? – Стрела громко усмехается и, отпустив меня, протирает лицо ладонями. – Так, я не единственный, кому это нужно. Клим и Серый её братья. Да, это я был инициатором, но они не сильно возражали. Мы уже давно договорились, что если с кем-то из нас что-нибудь случится, двое других закончат то, что мы начали.

– Ясно, – тихо отвечаю ему. Больше сказать нечего, он прав. Мой поступок был опрометчивым и до безобразия глупым. Знать бы только, что значит "закончат, что начали", но я боюсь его спрашивать об этом. Боюсь, что ответ меня шокирует.

– Ладно, – вздыхает. – Надеюсь, ты все поняла. Кстати, твоя сестра написала тебе. Я обо всём договорился. Завтра увидитесь.

Внизу всё на удивление спокойно. Серого не видно, а Клим заводит Киру и Оксану в камеру. Туда же попадаю и я. Только что замечаю в руках у парня два больших плотных пакета. Один из них он отдает нам со словами:

– Разбирайте кому что. Через пять минут зайду, чтобы были раздетые и с полотенцами. Пойдете отмываться.

В пакете оказываются новые женские вещи, в основном футболки, три спортивных костюма одного размера, нижнее белье, носки, полотенца, даже тампоны. В душ идем по очереди. Я – последняя. Клим и Стрела в это время спокойно едят пиццу, запивая баночным пивом и разговаривают. Из их беседы узнаю, что Серому неплохо досталось, и он ушёл отдыхать, наглотавшись обезболивающего. Единственная утешительная новость – одна из нас этой ночью будет спать спокойно. Удивительно, что мужчины вообще не стали издеваться над нами после побега. Более того – они позвали нас за стол. Не бросили еду под дверь как собакам, а посадили рядом с собой, дали по банке пива. Долго ли продлится это спокойствие?

Спортивный костюм болтается на Кире, мне же он впритык, подчеркивает все округлости. Ловлю на себе пристальный взгляд Вадима и усердно делаю вид, что не замечаю, как он смотрит на меня. Пью мелкими глотками, кусок не лезет в горло. Кира и Оксана же едят с невиданным аппетитом. Пока Клим не задает вопрос, кто из нас дал Серому по голове. Никогда бы не подумала, что они братья. Между ними нет никакого сходства.

– Это я, – смело поднимает руку Оксана.

– Я почему-то не удивлен, – говорит Стрела. – Не надоело тебе ещё получать?

– Это я виновата, – заступается за подругу Кира. – Он хотел забрать Диану. Уронил свой нож, а я подняла его. Нечаянно порезала его, и он побежал за пистолетом. Оксана меня защищала от него.

– Бля, дебил, – качает головой Клим. – Чуть что, сразу стволом размахивать.

Стрелу же интересует другое. Поглаживая свой покрытый щетиной подбородок, он спрашивает Киру.

– Что значит, он хотел забрать Диану?

– Ну я не знаю, к себе наверное, – неуверенно отвечает она, взглядом ища помощи у меня.

– Он сказал, что Киру застолбили, – отвечаю вместо неё, – с Оксаной он не поладил. Осталась только я.

Мужчины переглядываются. Они явно знают что-то, о чем мы не в курсе, но мне уже всё равно. Все трое – агрессоры и похитители, и ничем друг от друга не отличаются. Клим, который оказывается вовсе не Климом, а Егором, сразу после ужина встаёт и протягивает Кире свою ладонь. Вежливо, прямо по-джентльменски. Она жмётся, нервно поглядывая то на меня, то на Оксану.

– Пойдём. Всё нормально, я обещаю, – говорит ей парень. – Если за нож хвататься не будешь.

Подруга боязливо подает ему руку и идет следом, не оборачиваясь. Оксана закатывает глаза и сама уходит в камеру. Я пытаюсь быстро прошмыгнуть следом, но оказываюсь в западне. Стрела запирает дверь за Оксаной и кивает мне на дверь в свою спальню.

– Иди и жди меня там.

– Дай мне поспать, – прошу я. – Пожалуйста.

Каким же долгим был этот день. Боюсь, третий раз я не выдержу. К лёгкой боли между ног добавился саднящий глубокий порез на ступне, скованность в суставах, синяки на бедрах, жуткая усталость. Я не жалуюсь – та же Оксана, несмотря на разбитое лицо держится куда лучше, чем я, но сил у меня не осталось совсем.

– Иди, кому сказал, – он толкает меня в плечо и ждет, пока я послушно прошагаю к его комнате. Появляется спустя несколько минут, совсем голый, только небольшое полотенце скрывает его мужское достоинство. Подняв глаза, тут же отворачиваюсь. Щёки наливаются краской. Он подходит и силой поднимает мой подбородок, пальцы скользят по щеке, закрываются в мои слегка влажные после душа волосы. Его пах прямо перед моим лицом, и я прихожу в ужас, когда полотенце падает на пол. Рефлекторно дёргаюсь.

– Нет, я не буду, я не умею, не надо!

Он не отпускает, вцепившись в волосы, крепко держит меня за затылок. Чуть наклоняется.

– Что с твоей памятью? Мы же договорились, малыш. Не хочешь загладить свою вину?

– Нет. Не так, – мотая головой, отвечаю я. – Я не могу.

Стрела поджимает губы и вкидывает густые брови.

– Смотри, какая штука, завтра к вечеру здесь будет твоя сестра, я вполне могу заставить её сделать это за тебя. Всё, от чего ты откажешься, она может сделать за тебя. Выбирай. Ты сама это предложила, и теперь, если я услышу от тебя хотя бы одно "нет", второй раз предлагать не буду. Понимаешь, о чём я?

– Понимаю…

– Умница, – выпустив пальцы из моих волос, он одобрительно хлопает ладонью по щеке. Внутренности сжимаются в тугой ком, когда Стрела подносит свой агрегат к моему лицу и запускает руку в мой лифчик, тиская грудь. Тянусь рукой к его члену и, боясь причинить ему боль, обхватываю ладонью.

– Можешь сжать покрепче, – говорит он. – И не тяни. Просто возьми его в рот. Ты по-любому видела, как это делается. Только зубами не касайся.

Подвигав ладонью по гладкому стволу, ощущаю, как он напрягся, стал твердеть, увеличиваться как в длине, так и в объёме. Осторожно прикасаюсь языком к розовой головке. Он тёплый, чистый, пахнет гелем для душа. Запах скрашивает гадкие ощущения. Но, только головка проскальзывает в мой рот, я отстраняюсь. Внутри всё клокочет, щеки пылают от стыда.

– Тц, пиздец ты. Стрелять в меня не боялась, а сосать боишься, – цокает языком мужчина, – убери руку свою, сам всё сделаю.

Перестав мять мою грудь, вынимает руку из лифчика и положив ладонь на затылок, проталкивает свой широкий член дальше. Слишком глубоко. У меня не слишком выраженный рвотный рефлекс, но в горле все равно начинает першить, наворачиваются слёзы. Похоже, понимая, что он перестарался, мужчина вынимает его совсем чуть-чуть, на сантиметр. Убрав руку от паха, он ритмично двигает бедрами, влажные глаза наблюдают за тем, как его крупный член исчезает в моих губах. Мне тяжело это терпеть, мерзко, неприятно, категорически не хватает воздуха. Неужели ему нравится издеваться надо мной вот так? Мучить. Мстил убийцам своей жены, а теперь и мне, но за что? Что хотела спастись?

Он заканчивает быстро, не сдерживая своих порывов, и отпускает меня, к счастью, излившись себе в ладонь. Сделав несколько глубоких вдохов, вытираю рот, с трудом справляясь с дрожью в руках и всем теле. Грудную клетку будто сжимают тисками, и я кусаю губы, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Я слабая. Даже слабее Киры, не говоря уже об Оксане. Стрела, вытирая руки бумажными салфетками, не сводит с меня глаз.

– Только давай ты не будешь здесь рыдать, – говорит он. Садится рядом со мной и разворачивает к себе, обращаясь как с тряпичной куклой. Лицо горит еще сильнее, все старания насмарку – глаза наполняются слезами, влага стекает по щекам. Как следует вытираю лицо рукавом спортивной кофты, чтобы не осталось ни единого мокрого следа, я боюсь, что это разозлит его. Но он не сердится. Напротив, я удостаиваюсь прикосновения его грубой ладони к щеке.

– Ты меня точно хочешь убить, – неожиданно его губы трогает лёгкая улыбка. – Сейчас взглядом застрелишь.

Я молчу. Подобные шутки здесь совершенно неуместны и вызывают только раздражение. Спешу спрятать от него глаза, и тогда Стрела перемещает ладонь на мою шею, под гулкое биение взбудораженного сердца склоняется надо мной и впивается в губы жадным поцелуем.