– Самое подлое. Я хочу подсидеть своего начальника и прошу у вас его место. У меня есть на это веские основания. – Лисицина даже сама не думала, что так легко выдаст ту самую правду, с которой пришла.

Когда она закончила длинный рассказ о последних перипетиях, то генерал ещё несколько минут молча сидел в кресле, а потом тяжело выдохнул.

– Аня, ты понимаешь, что сейчас не только твой отдел под прицелом. Ты понимаешь, что какой-то говнюк бросил вызов всей системе?! Не только вашему отделу.

– Конечно. – Лисицына развела руками. – И мы его поймаем. Просто никто не должен мешать. – Анна немного помолчала. – Я бы никогда не пришла, но Копоткин уже замучил всех, к тому же он требует, чтобы уволили Польскую, а это нереально.

Николай Иванович молча встал, заложил руки за спину и немного походил взад-вперёд. Мужчина задержался у окна и покачал головой.

– Аня, я сейчас скажу обидные для тебя вещи, но я не могу тебя поставить во главе этого отдела. Ты прекрасный аналитик, ты умище и талантище, но я прекрасно знаю, что вместо того, чтобы сидеть в кабинете, ты будешь скакать по местам происшествий, выезжать на трупы и бегать с шашкой наголо. – Помятин поднял руку, останавливая Анины возражения. – Но также я прекрасно понимаю, что Копоткин – это не вариант. Я его неплохо знаю и поверь, вот ему в бумагомарательстве и администрировании равных нет. Давай так, я сейчас посмотрю, что можно сделать, такие вопросы в шесть секунд не решаются, и на днях тебе позвоню.

– Я могу попросить, чтобы этот разговор остался между нами? – Проговорила Анна, поднимаясь с места.

– Безусловно. – Генерал взял кисть её руки двумя руками. – Поверь мне Аня, я твою просьбу понял. Спокойно работай и жди вестей.

От генерала Анна вышла с двояким чувством, с одной стороны, ей казалось, что она сделала всё правильно, но с другой – чувствовала себя сейчас школьницей, которая не в силах справиться с проблемой и бежит к директору школы. Но сейчас Лисицына и правда не знала, что делать, под её суровой маской всегда прятались сомнения и страхи, а сейчас ей было особенно тревожно, потому что тот, кого она считала давно обезвреженным, сейчас был на свободе. И следующая мысль, которая пришла ей в голову буквально пригвоздила женщину к месту. Она стояла на тротуаре посреди людского потока, её мысли лихорадочно вились вокруг последних событий, и сейчас Лисицына всё видела с другой точки зрения.

Женщина быстро вызвала такси, набросала коллегам сообщение о том, что сегодня её не будет и уехала.

***

Визгликов уже подъезжал к дверям морга, когда увидел сообщение от Лисициной, а следом от Глаши. Он вяло поводил глазами по экрану, покривился и набрал номер Польской.

– Чего тебе?

– Я готова работать. – Прохрипела Глаша.

– Глафира, любое моё возражение вызовет кучу ненужных треволнений с твоей стороны. Поэтому я просто попрошу, чтобы ты долечилась, а потом будешь работать. – Сказал Визгликов.

– Стас Михайлович, я могу работать дома. Я же не прошусь с вами бегать по городу.

– Мне прям спасибо тебе хочется сказать за это. – Вздохнул Визгликов. – Хорошо. Бери на себя сейчас дело Нефёдовых. По ниточке распутывай, заново всё перепроверь. Ты хорошо умеешь это делать, мы уже видели результат. Только давай договоримся, Глаша, – Стас помолчал, – ты не лезешь никуда. Пожалуйста.

– Я точно теперь никуда не полезу. Обещаю. – Глухо проговорила Глаша и попрощавшись повесила трубку.

– А вот в это мне слабо верится. – Визгликов свернул на парковку, втиснул огромный, сверкающий золотистыми граффити внедорожник на свободное место и вышел из машины.

– Фига себе у нас следователи теперь зарабатывают. – Присвистнул бывший коллега Визгликова, выходивший из дверей лаборатории.

– Ага. – Покивал Стас, которому в очередной раз лень было объяснять, чья это машина и как так случилось, что он на ней ездит.

Пройдя по суетливым коридорам морга, Визгликов постучал в дверь Нинель Павловны.

– Можно? – Спросил он, просунув голову.

– Нужно. – Буркнула женщина, не отрываясь от экрана монитора.

Визгликов сел напротив сердито стучащей по клавишам женщины и несколько минут выжидательно на неё смотрел.

– Стас, я не знаю пока, как это объяснить, но все трупы, которые вы нашли в склепе, – Нинель Павловна устало выдохнула и, сняв очки, потёрла переносицу, – короче, все они умерли по естественным причинам. Никаких следов насильственной смерти не обнаружено.

– Я так думаю, мне уволиться нужно. – Не меняя выражения лица, сказал Стас. – Иначе я до старости не доживу.

– Я тоже так каждый раз себе говорю. Но факт остаётся фактом. Все подробные отчёты я сделала, даже лично за своими перепроверила данные. Есть у меня несколько идей, но, – судмедэксперт покачала головой, – проверка анализов требует времени.

– Может причина хотя бы одинаковая у этой естественной смерти? – С надеждой посмотрел на неё Визгликов.

– Нет. Разные. Личности-то хоть установили? Ко мне никакие родственники на опознание не приходили.

Визгликов отрицательно покачал головой.

– Всё Нинель Павловна, как мы любим. Одни вопросы и никаких ответов. Прямо «Что? Где? Когда?», но без знатоков. – Визгликов поднялся. – Забираю отчёты?

– Да, конечно. Я подумала, если ты сам приедешь, будет быстрее. Ну и потом чтобы двести раз с одним и тем же вопросом мне не звонил. И так голова кругом. – Нинель поправила волосы. – У них, Стас, даже повреждений никаких. Гематом, разрывов кожных покровов, внутренних кровотечений, ну хоть чего-нибудь, чтобы могло указать на насильственные действия.

– Болели, может, чем-то одинаковым?

– Нет, анамнез везде разный. Стас, я сама уже голову сломала, заказала до чёрта разных дорогих анализов, некоторые нужно ждать. Найдёте родственников, нужно будет опросить. Я сама с ними пообщаюсь или Надю попрошу.

– Вы, Нинель Павловна, и так мне сотрудника до нервного срыва довели. – Походя сказал Стас, направляясь к двери.

– В смысле? – Нинель Павловна в недоумении воззрилась на него.

– Ну, Надя эта ваша замуж выходит, а Латунин работать не может, сон потерял. Ходит с кислой миной, смотреть тошно, а у нас сами знаете сколько сейчас проблем. – От дверей проговорил Визгликов.

– Ну, во-первых, твой Латунин сама нюня и растяпа. Женщины любят завоевателей, а он всё ждёт от неё каких-то решений. А во-вторых, я что-то не помню, что у меня вывеску на здании с «морга» на «брачное бюро» поменяли. Так что иди отсюда, Стас. – Она пожала плечами. – И потом, опер без страдающего сердца, это как сытый художник, он же будет хуже работать.

– Какая вы коварная женщина Нинель Павловна. Но ход ваших мыслей мне определённо нравится. – Визгликов слегка улыбнулся и развернулся, чтобы уйти.

– Об Андрее ничего не слышно? – Тихо спросила Нинель.

Стас лишь помотал головой в ответ и направился к выходу.

***

Глафира сидела на кухне, завернувшись в халат, ей отчаянно хотелось страдать, но в голове вертелись мысли о работе и никак не давали девушке прийти в нужное состояние. Глаша ещё некоторое время послушала тишину, потом набросала краткое сообщение Кириллу, обследовала недра холодильника, где заботливая мама оставила готовой еды на год вперёд и пошла в кабинет отца, чтобы взять чистые листы бумаги.

Но когда она по привычке протянула руке к старому бюро, то поняла, что здесь пусто. Вокруг вообще было пусто, родители собрали почти все вещи, и большой контейнер уже ждал своей отправки где-то в порту, и сейчас Глаша поняла, что всё происходит на самом деле. Ей почему-то немедленно захотелось позвонить матери, но она себя остановила, потому что так она сделает только хуже. Сейчас нужно было один раз сделать больно, чтобы потом всё встало на свои места и у каждого была своя жизнь.

Звук ответного сообщения от Кирилла вывел Глашу из раздумий, девушка прослушала аудиофайл и пошла в комнату собираться. Через полчаса она уже выбралась из дома и направилась к метро.

– Привет. – Подойдя к Кириллу, проговорила она.

– Привет. – Молодой человек недоумённо посмотрел на неё. – А ты что здесь делаешь?

– Ну ты же написал, что с Латуниным едешь. Вот я решила с вами. – Глаша пожала плечами.

– Глафира. – Твёрдо сказала Кирилл. – Ты с нами не едешь. Я не могу смотреть ещё и за тобой.

– А тебе и не придётся. – Слегка улыбнулась девушка. – Я сама о себе позабочусь.

Бессмысленный разговор затянулся до приезда Латунина, который остановился возле них на служебной машине, нервно просигналил и стал призывно махать рукой, пока его объезжали с левой стороны пылающие гневом автомобилисты. Кирилл махнул рукой и побежал к машине, Глаша заскочила на заднее сиденье, и они покатили в сторону загорода в садоводческое общество, где предположительно был участок у родителей подруги Веселовой.

– Только вот как их там найти. – Вслух сказал Кирилл. – Эти садоводства как гигантские муравейники. Непонятно, кто где.

– А в справке из Росреестра разве нет адреса? – Проговорила Глаша.

– Может и есть, но у них нет никакой загородной собственности. По крайней мере, на них ничего не оформлено.

– Неужели в школе или в опеке номеров родственников нет? – Спросила Глаша.

– Была там бабушка со стороны матери, но умерла полгода назад. – Кирилл поморщился. – Можешь не спрашивать, не было на ней загородной собственности. У них если участок просто по членской книжке оформлен, то мы его никогда не найдём через официальные источники. Нужно только на месте. – Кирилл покопался в телефоне. – Вот одна из женщин во дворе сказала, что у них точно есть дача, однажды мать Юли рассказывала, как у них крышу сорвало. Короче, упомянула. Примерный адрес соседка сказала. Ну и дом у них голубого цвета с белой отделкой.

– Да они могли и квартиру снять. – Проговорил Латунин.

– Не думаю. Все в федеральном розыске, ребёнок запуган, может в любой момент дать сбой, и тогда окружающие обратят внимание. Им нужен кто-то неприметный. Семья Юли идеально подходит. – Ответила Глафира. – Да и новые люди в помощниках, это дополнительные траты и внимание со стороны, а если учесть, о каких деньгах идёт речь, то я не уверена, что Веселова будет рисковать. И потом её мышление довольно линейно, она агресивна и не умеет договариваться. Схватила, угрожает, заставляет… она идёт путём насилия. Эта понятная для Веселовой схема. Она так выросла, в таком кругу общалась.

Через час машина въехала на территорию садоводческого товарищества, и люди, ехавшие на поиски дачи, сразу загрустили. Огромная территория была испещрена квадратами земельных наделов, везде были натыканы дома всех цветов радуги и немыслимое количество дачников трудилось на грядках и сновало по дороге.

– Какие-нибудь дельные мысли есть?

– Да. – Сказала Глаша. – Нужно найти местный магазин. Если они здесь сидят, то наверняка их не отпустят в город за покупками. Народу много, значит, и продуктов нужно много. Можно попробовать с этой стороны зайти. – Глаша открыла дверь и подбежала к остановке, где толпились люди в ожидании автобуса и через несколько минут вернулась. – Здесь три магазина. Поехали, первый прямо по дороге.

В первых двух торговых точках ничего примечательного не было, а в третьем маленьком магазинчике, торчавшем на отшибе и напрочь пропахшем подгнившими овощами, толпилась небольшая очередь. Люди медленно тянулись к прилавку, Глаша рассматривала товары, прислушивалась к разговорам и смотрела по сторонам.

– Тётя Клава, – сказала дородная продавщица женщине, стоявшей перед Глафирой, – Рыбаковым скажите, чтоб долг занесли. У меня завтра учёт. Я уж ругалась, они второй раз должны. Вот хоть пятьдесят рублей, но останутся.

– Я им не указчица. Они не показываются уж третий день. С вечера вроде как были, а днём следующим уже никого. – Проговорила женщина, поправляя панамку. – Дай мне конфет полкило. Лариска хотела вечером зайти чаю выпить и сплетни на хвосте принести.

Глаша быстро вышла из очереди, подошла к Кириллу, стоящему на улице.

– У наших фамилия Рыбаковы?

– Нет. Мельниковы. – Покачал головой Кирилл. – А что?

– Да думала про них речь. – Махнула рукой Глафира.

Девушка вернулась в магазин, подождала, пока очередь рассосётся и подошла к продавщице.

– Здравствуйте. – Глаша мазнула глазами по тетради, где записывали долги дачников и увидела, что фамилия Рыбаковы и стоящая напротив сумма зачёркнуты. – А почему вы Рыбаковых зачеркнули?

– Так соседка долг вернула. – Пожала плечами продавщица. – А вам-то что за дело? Да и не Рыбаковы они давно, там мать раньше жила. А дочка на мужненой фамилии. Мельниковы. – Машинально продолжила женщина.

Глафира вылетела из магазина и, тараща глаза, стала показывать на дорогу.

– Бабка, бабка в панамке куда пошла. – быстро проговорила она.

– Туда. – Ткнул пальцем в сторону боковой дорожки подошедший Латунин. – А что?

– Мельниковы её соседи. Что будем делать? – Нервно перебирая руками, спросила Глафира.

– Светиться нельзя. Я звоню Визгликову, ждём группу. – Проговорил Кирилл.

– Но она сказала, что они три дня не показываются. Значит, что-то случилось. – Глаша бросила взгляд на подъехавшую на велосипеде девушку. – Если я подъеду к соседке на велике, то не вызову подозрений. – Девушка двинулась в сторону входа магазина. – Дальше по ситуации. Хозяйке велосипеда скажите, что скоро вернём. Сейчас приеду. – Проговорила Глаша и вскочила в седло, прежде чем Кирилл и Латунин успели опомниться.

– Я ненавижу Польскую. – Сквозь зубы прошипел оперативник.

– Солидарен. – С бессильной злобой сказал Кирилл.

Глаша остановилась возле голубого дома с белой отделкой, огляделась по сторонам и заметила в палисаднике соседнего участка женщину из магазина.

– Простите! – Глаша приветственно замахала руками. – Это же вы сейчас в магазине были?

– Ну и? – Недовольно поморщилась собеседница.

– Вы вместо пятисот рублей, пятьдесят забрали. Меня попросили съездить к вам. – Для убедительности Глаша вынула деньги из кармана.

– Ой, как же я так. – Всплеснула руками пожилая дама. – Ну, давай сюда.

– Слушайте, а Мельниковы когда приедут?

– Так были. Наверное, уехали. Правда с вечера были. Потом я днём только проснулась, ночью несколько раз вставала, что-то гремело. Так смотрю нет их. Да и странные они какие-то. Раньше-то приветливые были, а сейчас смурные и недовольные. Наверное, денег заработали. – Посетовала женщина.

– Почему? – Спросила Глаша.

– Да, эти все, кто денег заработает, вечно чем-то недовольны. Потерять, наверное, боятся. – В каркающем смехе зашлась женщина.

Глаша слезла с велосипеда, отошла на метр и, позвонив Латунину, объяснила, как подойти к дому с задней стороны, чтобы их не заметили. Но уже сейчас девушке казалось, что можно смело входить через парадный вход. Глафира разговаривала, взгляд её бродил по соседнему двору, и вдруг она чётко увидела жирный кровавый отпечаток на стене сарая.

– Рома, я боюсь, там всё плохо. Вижу следы крови. – Глаша обернулась на бабку, кивнула ей и проговорила. – В дом уйдите, пожалуйста.

– Чего?

– Следственный комитет. В дом уйдите. – Тихо рявкнула Глафира.

По дорожке к ней уже ехали Латунин и Кирилл. Оперативник первый вошёл во двор, двинулся к сараю, где на стене рдел смазанный след чьей-то пятерни. Кирилл двинулся в дом, а Глаша зашла с бокового входа на веранду. Отсюда хорошо просматривалось внутреннее пространство, перечёркнутое телами двух взрослых и одного ребёнка.

Позже, уже когда все подъездные дороги были забиты спецтранспортом и экипажами ППС, Глаша сидела за столом, заполняла бланки под Надину диктовку и даже вздрогнула, когда залетел Визгликов.

– Польская, что ты липнешь к каждому делу, как банный лист к жопе? – Зарычал он.

– Потому что несколько дней назад здесь зарезали ребёнка и его родителей. – Глухо проговорила Глафира. – И если бы мы с вами не разводили балаган вокруг моей безопасности, а работали, то может быть ничего этого и не случилось.

В комнату вошёл хмурящийся Казаков, он скорбно осмотрел тела и, остановившись на пороге, сказал:

– Есть новости, если можно так сказать, хорошие. На стене сарая довольно чёткий след, я снял отпечатки. Закончу здесь и поеду сразу посмотрю, вдруг найдём чьи.