Глава 10

Мы проходим в просторную гостиную. Я присаживаюсь на диван, а Сергей достаёт из бара бутылку белого вина и идёт с ней на кухню.

Я бегаю глазами по антуражу и ещё раз убеждаюсь, что дом делался под мужчину и живёт в нём мужчина. Мой взгляд приковывают огромное количество постеров на тему бокса в интерьере. Я узнаю тут только Мухаммеда Али, потому что это лицо очень много тиражируют, а я вообще не смотрела ни одного боксёрского матча. Ещё одно лицо бегло показалось мне знакомым. Я возвращаюсь к нему взгляд. Да ладно? Это же Сергей!

Он возвращается с двумя бокалами белого вина и протягивает мне один. В бокале плавают три маленьких кубика льда. Я прикасаюсь губами к прохладной водичке. Лёгкое, приятное, с ненавязчивой задней ноткой. Взгляд возвращается к плакату, мне хочется внимательнее его рассмотреть. По рукам догадывалась, какое у него тело, но чтобы такой шикарный рельеф! Одна мышца перетекает в другую, но не перекачены, как у бодибилдеров и прочих массивных качков.

– Ну, рассказывай, – обращает внимание на себя живого Сергей. Я теперь не могу смотреть на него, не раздевая глазами.

– Что?

– Как что? Как ты докатилась до такой жизни. Неприкасаемая стриптизёрша – это ж прям целомудренность на грани проституции.

– Вообще-то, я профессиональная танцовщица, а не стриптизёрша.

– Это я уже понял. Не понял, как тебя занесло в стриптиз.

– С другими танцами не заладилось, а больше я не ничего не умею.

– Почему же не заладилось?

– В серьезные коллективы меня не берут. Я и в конкурсах участвовала и куда только не пробовалась, но как только выхожу на сцену… в общем, когда меня жюри оценивает – я не могу нормально танцевать.

Он о чём-то задумывается.

– Слушай, я не могу понять, как у балерины, может быть боязнь сцены?

– А откуда ты… взял, что я балерина?!

Я точно не говорила ему. Я сама стараюсь забыть про балет, как он забыл про меня.

– В клубе сказали, когда приват заказывал.

– Тебе соврали.

Не могли ему такое сказать. Об этом знают только Петрович и девочки с моей смены.

– Нет, не соврали. Ты сама вчера проболталась, что закончила хореографическое, сегодня сказала, что профессиональная танцовщица. Заметь, не хореограф. А значит, это правда. Ты стесняешься этого?

– А как ты думаешь? Я позор профессии.

– Это не так.

– Так.

Бокал вина в руке задрожал, я допиваю его залпом и ставлю на журнальный столик. Он встаёт, забирая пустой бокал.

– Я принесу ещё.

– Не надо.

– Я принесу, а ты можешь не пить, – он удаляется.

Не могу, походу. Наверное, алкоголизм у меня в крови. Зря он заговорил о балете. Это не та тема, которую я бы хотела обсуждать. В балетное отбирают совсем девочками. Внешность, гибкость, задатки таланта и порой хорошая родословная определяют участь кандидаток. Потом их гнут, ломают и строят заново. И через восемь лет упорного труда и превозмогания выпускается настоящая балерина. Но иногда случается брак.

Страх сцены появился ближе к концу обучения, когда других девочек стали выделять и приглашать в театры. И чем больше я чувствовала, что хуже других, тем сложнее мне становилось выступать на оценивающую публику. Каждым новым выступлением я надеялась доказать, что я чего-то стою, но получалось всё хуже и хуже. Обычно отбраковку отчисляют раньше, но я была упёртая, и мне повезло дотянуть до выпуска. Теперь, конечно, я это везением не назову. После выпускного экзамена меня не пригласили ни в одну труппу даже в кордебалет.

Сергей подходит со спины и подаёт мне полный бокал. Я только пригубляю его и ставлю на столик. Только не спрашивай больше про балет, умоляю, забудь про балет!

– И как же тебя с твоей фобией взяли в стриптиз? Прошла по бодиконтролю без вступительных испытаний? – он ехидно ухмыляется.

– Ага, счасс! Я вообще пришла по объявлению в эротический театр. Набирали танцовщик с образованием, я только там поняла, что не с моим. Когда увидела, что попала в стриптиз-клуб, сразу сказала, что такие танцы танцевать не умею. Петро… владелец клуба, короче, ответил – танцуй как умеешь, а раздеваться мы тебя научим. Зарплата меня устраивала, а вот работа не очень, но других вариантов у меня всё равно не было, и я решила попробовать. Возьмут хорошо, не возьмут ещё лучше. В общем, мне было настолько фиолетово, как я танцую, что все кто был на собеседовании зааплодировали.

– Прямо все-все?

– Прямо все.

– И много было там народу?

– Я там не раздевалась, ты что! Я просто танцевала, как умела. Я вообще, когда мне пофиг на результат, довольно неплохо танцую.

– К сожалению, не было возможности убедиться.

Я чувствую, как кровь приливает к щекам, и отвожу от него взгляд. И невольно опять смотрю на изображение его голого торса. Восемь вдавленных кубиков заманивают вниз, а ниже, увы, боксёрские шорты.

– И неужели кроме стриптиза вообще никуда не брали?

– Если неизвестный коллектив или гоу-гоу, это совсем смешные деньги.

– Тааак. Вот мы и подошли к самому интересному. Зачем же тебе, молодой выпускнице хореографического, несмешные деньги?

– А жить на что? Квартиру снимать надо, за учебу сестры платить надо, денег на еду и прочее ей ещё давать. Из меня балерины не вышло, пусть хоть из неё инженер нормальный получится.

– А почему этим ты занимаешься, а не родители?

У меня ком застревает в горле. Раньше этим и занималась мать.

–Там сложная ситуация, – отвечаю. – Если коротко, то нет. Они помочь не могут. Ну, а ты? – стараюсь быстрее перевести тему.

– А я что? Красив, счастлив, обеспечен.

– Любовнице настоящей это будешь рассказывать. Почему с женой понадобилось срочно разводиться?

– Красивый дом?

Я с недоумением смотрю на него.

– Да-да. Это вопрос. Дом нравится?

– Не дурен. Наверное, дорого обошёлся. Но не чувствуется женской руки.

– Потому что её тут и не было. Я женат всего три месяца, два из которых пытаюсь развестись.

– Как-то долго пытаешься для такого короткого брака…

– Мой брак был по залёту, но ребёнка она потеряла. Я её пожалел и не предложил развод сразу. Это вышло мне боком. А дом был куплен, когда я с ней и знаком-то не был. Но не на честно заработанные, как и всё, что мне принадлежит. А теперь это всё нужно легализовать. По понятным причинам я не хочу делать это в браке, – он отпивает из своего бокала. –  Оно слишком дорого мне стоило, чтобы делить с удачно заскочившей дыркой, какой бы узкой та не была.

Я напрягаю слух, я же не ослышалась? Это он жену так назвал?

– Да, Элис, – говорит он, словно видит насквозь мои мысли, – я не стесняюсь называть вещи и людей своими именами, и я не завидный жених, каким мог тебе показаться. Я аферист со стажем. Мелкий жулик, однажды сыгравший по-крупному. Но мы всё ещё можем быть друзьями.

Жулик… дырка… у меня в голове круговорот вопросов, но не уверена, что уже хочу слышать ответы. Это даже хорошо, что у нас только деловые отношения. Или хорошо, что он такой мерзавец, ведь у нас всё равно только деловые отношения. А то не хватало мне ещё втюриться по уши, безответно, в боксёра-миллионера. Другое дело мерзкий мелкий жулик. Сплошное разочарование.

– А я, было, подумала, что ты боксёр, – высокомерным подбородком указываю я на плакат.

– Уже нет. Ещё вина будешь?

Отрицательно мотаю головой.

– Гуд. Пойдём наверх. Кое-что тебе покажу.

Я поднимаю зад с дивана и чувствую вялость в ногах. Что-то я сегодня совсем разошлась с алкоголем. Поднимаюсь за ним, стараясь не выдать своего самочувствия. Он поддерживает меня за руку. Как джентльмен прям. Но я-то знаю, что он мерзкий мелкий жулик, меня теперь не проведёшь.

На втором этаже я прошусь в туалет. Зеркало в уборной демонстрирует, что я несколько раскраснелась. Умываюсь холодной водой. Хорошо, что я без макияжа сегодня.

Он встречает меня из уборной и провожает в просторную комнату. Кровать не застелена. Его жена совсем что-ли от рук отбилась, только по бутикам ходит? Во мне что-то закипает, глядя на мятую простынь.

– Я сегодня спал один, – словно отвечает он на мои мысли. – Марго ночевала у своих родителей. Она собиралась вернуться к шести вечера, но её косметолог заболела, и она придёт домой на пару часов раньше. Она писала мне об этом. Но я не читал.

Над кроватью висит на булавках потёртый в углах постер, как разворот старого журнала. На нём изображён полуголый Сергей в боксёрских перчатках. И надпись «Арест – новая легенда или упавшая звезда?».

С другой стороны кровати висит плакат с афиши. Лицо к лицу, перчатка к перчатке. «Сергей Арестов VS Доминик Стейтор. Бой на звание абсолютного чемпиона в первом тяжёлом весе».

Он открыл шкаф и вытащил два здоровенных пояса с бляхами. На темно-зелёном написано World Champion WBC, на чёрном World Boxing Association WBA.

– Я стал бы абсолютным чемпионом мира, если выиграл тот бой и взял третий пояс, – показывает Сергей на афишу.

– Но третьего пояса здесь нет, – констатирую очевидное.

– Нет.

Я чувствую горечь, с которой он это говорит и всю боль, что преследует его до сих пор. Она тут. В этой комнате. В этих двух плакатах и двух поясах. Напоминания, что каждый день терзают душу. Это не просто большое поражение для него. Эта какая-то черта.

– Это был твой последний бой, верно?

– Да. И я мог его выиграть.

– Почему ты не попытался снова?

Вместо ответа он подходит ко мне вплотную. У меня слабеют коленки от запаха его шеи. Он смотрит куда-то вдаль. В окно. Его пальцы расстёгивают верхнюю пуговицу на моей блузке. Он наклоняет голову ко мне, обхватывает рукой мою шею и большим пальцем направляет подбородок вверх. Вторая его рука расстёгивает пуговицы одну за другой. Кончики пальцев лишь слегка касаются моей кожи, и она покрывается мурашками. Его губы так близко…

– Пора, – шепчут они вместо долгожданного поцелуя.

Он спускает с моих плеч рубашку и, приподняв меня как пушинку, кладёт на кровать. Пытается отстраниться, но я не отпускаю его, и как одуревшая расстёгиваю пуговицы его рубашки. Быстро, одну за другой, пока она не откроет мне весь торс полностью. Я еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к поистине завораживающему рельефу…

Я слышу хлопок входной двери. Мои руки вздрагивают и цепенеют. Остаётся одна незначительная пуговица в самом низу. Я ловлю себя на том, что перестаю дышать.

– Всё хорошо, – шепчет он мне, и я немного прихожу в себя.

Позволив мне спокойно закончить с рубашкой, он слегка отстраняется и стягивает с меня брюки. Из приоткрытого окна дует осенний воздух, и я чувствую, как быстро холоднеет между ног. Я рефлекторно сжимаю ноги вместе, пытаясь скрыть мокрые трусы. Сергей настойчиво раздвигает их и ставит своё колено между.

Я слышу её каблуки внизу. Он проводит рукой по моим бёдрам. Поднимается выше и заползает большим пальцем под поясок трусов. Чуть приспускает их, оголяя с одной стороны моё бедро.

Стук каблуков приближается к двери. Я знаю, что он тоже это слышит. Он наклоняется совсем низко и впивается губами в мои губы. Его уверенный язык быстро проходит сквозь робкую заслонку моих зубов, раздвигая и делая мой рот податливым каждому его движению. У меня перехватывает дыхание и сохнет в горле. Я никак не была готова к тому, что поцелуй будет настоящим. Но дверь уже предательски открывается.