Разговор с Эриком окончательно испортил Бьорну настроение. Казалось бы, чего проще – сделать каменную морду и на все вопросы посылать к Хелен, как она и велела! Она, конечно, мудрая, она знает, что делает, и если у неё в багаже вампир, то наверняка нужный и полезный…
Тьфу.
Опасения ведьмы можно было понять. Служба в Приграничье – дело сложное и серьёзное, и вряд ли Эрик и его бойцы будут любезничать с незнакомым кровососом. Сперва нашпигуют стрелами и сожгут, а уже потом станут задавать вопросы. Хелен твёрдо заявила, что Теобальд может пригодиться, и пообещала сама рассказать Эрику о неучтённом спутнике, не сейчас, попозже. Бьорн всё равно попытался возразить, но ведьма применила запрещённый приём – сослалась на воспитанницу.
– Это будет наш общий секрет, – мурлыкнула Беттина, сияя очами. – Ты же не проговоришься, м-м-м? А хочешь, я тебя за это поцелую?
Согласиться он не успел. Хелен тут же объявила, что «девочка шутит», та обиженно надула губы, но спорить не стала. Кровосос старательно изображал, что занят зеркалом, но Бьорн отлично слышал хихиканье, недоступное человеческому уху.
И вот как, спрашивается, работать в таких условиях?!
С другой стороны, ведьма велела «молчать, если Эрик утром будет спрашивать», и эту часть приказа Бьорн выполнил. А «попозже» вполне может наступить уже вечером, особенно если он не станет дожидаться новых вопросов.
Нельзя доверять вампирам. Да и ведьмам тоже.
До вечера было ещё далеко, и стоило сосредоточиться на других вещах. Разведчики никого не нашли у мельницы, но говорило лишь о том, что потенциальные враги не были дураками. Бьорн никогда не боялся возможной драки, но теперь предвкушение стычки омрачали опасения за принцессу. Гном и его подружка толковали о том, чтоб только припугнуть короля, вредить Беттине вроде бы никто не собирался, но что если исполнители, встретив сопротивление, забудут о приказах?..
Что ж, это будет последняя ошибка в их жизни.
На узкой лесной дороге снова пришлось отстать и ехать за каретой. Прикатанный погодными заклинаниями снег поскрипывал под копытами и полозьями, бряцала сбруя, изредка переговаривались люди, на верхушках елей трещали сороки – ни посторонних звуков, ни лишних запахов. Сонная лесная тишина обволакивала, давила на нервы, заставляя всё чаще оглядываться.
Когда из-за деревьев донёсся приглушённый шум реки, Бьорн даже обрадовался.
На берегу дорога поворачивала вправо, к мосту. Мельничный сруб из почти чёрных брёвен темнел на противоположном берегу слева, чуть выше по течению. Место было выбрано грамотно: вода срывалась с естественного порога узким потоком, с силой била по надсадно скрипящему колесу, а потом с плеском и гулом неслась дальше, подпрыгивая на камнях. Под мостом бурлило и пенилось, мелкие брызги летели во все стороны и тут же замерзали: с деревянного настила и перил свисали причудливые бороды сосулек, ветви склонившихся к воде кустов скрылись под ледяной коркой, берега покрывала блестящая, скользкая даже на вид глазурь.
Вокруг не было ни души. Бьорн растёр озябший нос рукавицей, но лес всё так же пах мокрым деревом, хвоей и снегом. Возле мельницы и впрямь лежали сугробы – странно, ведь после смерти мельника местные к ней не подходят, и, значит, некому было нагрести такие кучи…
Голова ещё осмысливала увиденное, пытаясь понять, что не так, а рука уже выхватывала меч. Резкий металлический звук сработал как сигнал, воздух наполнился звоном покидающих ножны клинков. Эрик, успевший с несколькими бойцами перебраться через мост, обернулся, тоже схватился за оружие…
Его конь взвился на дыбы, едва не уронив седока в снег. Спустя мгновение самый большой сугроб зашевелился, поднялся во весь рост и двинулся к капитану, распахивая гигантские ручищи – явно не для объятий.
Снежных троллей Бьорну доводилось видеть и раньше. Мохнатая белая шкура, рост вдвое выше человеческого, когти с ладонь длиной и торчащие из пасти клыки придавали им вид весьма устрашающий, однако в столице эти добродушные великаны были желанными гостями. Обычно они наведывались в город к концу зимы, сразу как улягутся метели, и привозили на торг одежду из шерсти высокогорных белых коз: самые тёплые и уютные платки, носки, жилеты, пояса, оберегающие хозяев от холода и простуд. Выставляли на прилавки свечи из самого белого в королевстве воска – его делали такие же белые пчёлы, собиравшие нектар с полей белого клевера. А ещё были валяные игрушки, резные свирели, расписные глиняные колокольчики, мягкие сыры, ароматные сушёные травы… И всё это менялось на сладости: разноцветные леденцы, колотый тёмный шоколад, медовые пряники, баночки с летним вареньем, да и просто на сахар.
Вот только тролль, надвигающийся на Эрика, не был похож на дружелюбного торговца.
Через реку почти сразу полетели стрелы – каждый королевский рыцарь умел обращаться с арбалетом. Тролль обиженно взревел, сгрёб обеими лапами снег, швырнул полученный ком, не особенно целясь…
И угодил в карету, едва успевшую въехать на мост.
Истерическое ржание перепуганных лошадей резануло по ушам. Идти вперёд они не желали, назад – не могли. Арбалетчики продолжали стрелять, но новый снежный ком разметал отряд, и не было похоже, чтобы стрелы причиняли агрессору сильные неудобства.
Бьорн сунул бесполезный меч в ножны, рыкнул на коня, норовящего встать на дыбы, и подобрался к самой карете. А теперь вскочить на седло, перепрыгнуть на заваленную снегом крышу, три шага по ней, правой ногой на сиденье кучера, левой – на круп гнедой лошади, удержать равновесие, спрыгнуть, снова выхватить оружие, увернуться от снежного кома в треть своего роста, поднырнуть под огромную ручищу, нацелившуюся на Эрика, который всё никак не может справиться с конём, полоснуть кончиком клинка по незащищённому боку врага…
Тролль взревел и ударил по земле обоими кулаками, взметнув тучу снежной крупы. Бьорн краем глаза увидел, что капитан соскочил с коня – в следующий миг ослеплённый болью и гневом великан размахнулся и попал несчастному животному по ногам. Конь рухнул в снег и почти по-человечески закричал, со стороны Эрика тоже донёсся вопль, но разглядеть его сквозь снег Бьорну не удалось, а потом стало не до того: тролль с неожиданной для такой громадины ловкостью развернулся и бросился к нему.
Бьорну некстати вспомнились потасовки с братьями – в человеческом облике силы были примерно равны, но любой доберман превосходил той-терьера в росте и массе настолько, что это лишало драку смысла. Чаще всего его сбивали с лап и трепали за уши, но если удавалось вцепиться сопернику в нос или в ухо, можно было побарахтаться подольше. Мама всякий раз вздыхала, что такие жёсткие игры не для младшего, отец возражал, что его сыновья должны уметь постоять за себя в любом облике, и раз за разом терпеливо объяснял, что уязвимые точки можно найти даже у самого страшного противника – но и свои преимущества тоже есть у каждого.
В чём может быть слабое место снежного тролля?..
Ответ пришёл быстро.
– Огонь! – рявкнул он, уворачиваясь от очередного удара. – Они… не разводят… огня!
Когти скрежетнули по кирасе, вцепились в плащ. Ткань затрещала, Бьорн рванулся в сторону, едва удержавшись на ногах, и махнул мечом почти наугад, но не попал. Где взять огня?! В карете должны быть угли, он точно помнил, что горячий горшок перед выездом ставили под сиденье. Но как, демоны побери, добраться до этого горшка мимо взбесившихся лошадей?!
Эрик и ещё трое попытались напасть на тролля со спины, но тот легко развернулся и даже отшвырнул одного бойца в сторону, прежде чем Бьорн успел ещё раз полоснуть мечом. Шкура оказалась толстой, древки стрел торчали из неё в нескольких местах, а вокруг царапин шерсть слегка потемнела, но на снег не упало ни капли крови. Удар, ещё удар, приходится уворачиваться и отступать, на том берегу всё-таки услышали насчёт огня, и следующая стрела, попавшая троллю в грудь, поджигает шерсть. Воняет палёным, тварь воет, крутится на месте, пытаясь сбить пламя, и нужно как-то умудриться не попасть монстру под ноги…
Лапища зацепила шлем едва-едва, но в голове зазвенело. Бьорн успел отскочить, сапоги заскользили по обледеневшему краю обрыва. Ухватиться за растущий рядом куст не удалось – первая ветка обломилась, вторая оказалась попрочнее, но в следующий миг полуослепший от боли и ужаса тролль тоже шагнул на лёд, поскользнулся, покатился, сбил Бьорна с ног…
И оба рухнули в ледяную воду.
***
После удара в карете наступили тишина и темнота, будто её укутали в толстый мех, поглотивший и свет, и звук. Затявкали перепуганные собачонки, забились в угол сиденья.
– Няня! – вскрикнула Беттина, подгребая к себе беспокойное хвостатое хозяйство. – Что случилось? Лавина сошла?
– Случилось, деточка, выполнение чьего-то коварного плана, – процедила Хелен и потянулась к дверце. Та поддалась немного, снег был рыхлый и не сильно влажный. Звуков стало больше.
Лязг.
Крики.
Ржание.
И рёв, такой знакомый обиженный рёв снежного тролля.
– Да чтоб им акулы ноги отгрызли, – пропыхтела Хелен непонятно на кого, открывая и закрывая дверь – щель стала шире, впору протиснуться мелкому псу.
– Кому? – пискнула Беттина.
– Неважно. Ну-ка, деточка, помнишь матушка тебя как учила – не показывай подданным истинных чувств. Сопли втяни и помоги, ручками поработаем.
– Да, няня.
Беттина послушно шмыгнула носом, отодвинулась от собачек, достала из-под сиденья короб, немного в нём покопалась и с торжествующим видом протянула золотистую туфельку.
– Зачем? – безмерно удивилась Хелен. Воспитанница умом не отличалась, но не до такой же степени!
Принцесса округлила глаза:
– Копать же будет удобнее!
Отгребать снег туфлями стоимостью в годовое жалование трубочиста оказалось и впрямь сподручнее. Дверь приоткрылась ещё немного, позволяя выглянуть наружу. Всей картины видно не было, но то, что попало в поле зрения, не укладывалось в привычные рамки – спешившиеся рыцари зачем-то бросались с мечами на снежного тролля, а тот ревел и норовил полоснуть кого-нибудь когтями. Да эти меховые бурдюки обычно и мухи не обидят!
Увы, выбраться и навести порядок она пока не могла.
– Детка, – Хелен укутала принцессу в шаль. – Тебе придётся помочь мне вылезти из этой коробки.
Беттина кивнула, на мгновение зажмурилась от особенно громкого рыка тролля и протиснулась наружу с туфлями в обеих руках. Пёсики, обнаружив, что хозяйка уходит, залились испуганным лаем. Возиться с ними было некогда, пришлось цыкнуть и наложить усыпляющее заклятие.
Вскоре удалось протиснуться и Хелен. И первое, что она сделала – гаркнула во всё горло:
– Сто-о-о-п!
Её крик слился с громким всплеском – тролль, не удержавшись на скользком склоне, рухнул в воду, прихватив с собой кого-то из рыцарей. Рядом испуганно вскрикнула Беттина, спустя мгновение Хелен тоже опознала Бьорна.
Думать было некогда: тролль точно мог выплыть, а человек в доспехах и тяжёлом меховом плаще имел все шансы ржаветь на дне реки.
Хелен прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться на творящееся безобразие, вскинула руки, нащупывая магию воздуха, и запела. Давно она не колдовала больше, чем требовалось в быту – с тех самых пор, как вернулась с последнего рейса в спасательной шлюпке. Она больше не называла себя Хелен Укротительница Бури, и никто не называл – та Хелен погибла в страшном шторме, который не смогла усмирить, чтобы спасти экипаж. Королевская стихийная колдунья стала няней принцессы, и этого ей было довольно. Остаток жизни перед сном перебирать, что она сделала не так – наказание похлеще петли на рее.
Силы Хелен застоялись, они с радостью устремились прочь из тела, сливаясь с воздушными нитями магии. Поднялся вихрь, закрутился снежный смерч, в мгновение ока достиг реки и затянул в себя воду, рыцаря и тролля, а затем бесцеремонно вытряхнул добычу на берег.
– Всем стоять! – вновь рявкнула Хелен, оглядывая членов отряда.
Взгляд Эрика ей весьма польстил, но долго таращиться капитан не стал – подошёл к вымокшему, но вроде целому Бьорну, помог подняться. Парня трясло от холода, и Хелен могла поклясться, что слышит, как стучат его зубы, но заниматься пострадавшими было некогда – если не договориться, их точно станет больше.
Тролль отряхнулся – такая шкура не могла промокнуть, – и огляделся. Сейчас же Хелен приметила то, что не собирались рассматривать рыцари: на голове у великана были заплетены несколько косичек. Троллиха. Притом обиженная. И она собиралась напасть снова.
– Погоди! – крикнула Хелен на тролльем языке.
Выучить его было несложно, слова в основном состояли из согласных и «ы», важнее была интонация. Многие горожане знали по нескольку слов, но в основном с великанами общались с помощью табличек с цифрами, когда те приезжали торговать.
Троллиха замерла:
– Ыгл?
Хелен протиснулась мимо кареты, угомонила заклинанием перепуганных лошадей, отметила, что пальцы дрожат – тело давно отвыкло от сильной волшбы. На берегу она спросила, в чём проблема, и в ответ получила такую отповедь, что не понимавшие языка рыцари ощерились мечами и арбалетами – звучало крайне угрожающе.
Оказывается, добрые люди пришли к приличной девушке на ферму, дали мешок конфет и попросили разыграть обоз, который будет проезжать, поиграть в снежки. Нырг, так её звали, честно выполнила условия и устроила отличный сюрприз. А тут! Хамы! Невежды! Злыдни! Да она дяде своему расскажет, горному великану!
Хелен поморщилась: если троллиха и вправду пожалуется, то людям несдобровать. Горные великаны малочисленны и живут особняком, единственный условный вред от них – это испорченная погода, поскольку зимой у них проводился турнир за кубок Горного Короля, на котором сильнейшие великаньи шаманы соревновались в создании бурь и метелей. Самого короля давно похоронила история, а вот кубок остался. И снежные завалы на пролегавших между горами дорогах – тоже. Но вот обижать гигантов не стоило, это и мальку понятно.
Хелен постаралась унять гнев на неизвестных шутников и протянула ладони в примиряющем жесте.
– Нырг, тебя кто-то обманул! Позволь объяснить. Мы испугались, только поэтому стали обороняться!
Нырг прижала лапу к груди и оглядела обоз недоверчиво и виновато. Рыцари от её жеста снова напряглись, но Хелен разбиралась в мимике троллей, и там, где бойцы видели лохматую клыкастую харю, она различала образ девчонки едва ли старше Беттины. Даже жалко её, глупышку…
Хелен махнула рукой, подзывая Эрика. Тот недоверчиво выслушал перевод и выразительно оглядел поле нежданного боя:
– Сюрприз, значит?
Ему было с чего злиться. Пока Хелен беседовала с Нырг, рыцари убрали карету с моста и теперь стояли за спиной командира, мрачные и потрёпанные. На первый взгляд ничего серьёзнее ушибов видно не было, а вот часть лошадей рванула обратно в лес, и их ещё предстояло поймать. Больше всех пострадали вымокший до нитки Бьорн и конь Эрика – удар тролльей лапы сломал ему ногу, несчастный лежал на боку и тяжело дышал. У Хелен сердце кровью обливалось от жалости, но сперва нужно было уладить конфликт.
Капитан стиснул зубы, жестами отправил в лес дозорных и велел:
– Пусть рассказывает. Всё, что знает.
О проекте
О подписке