До дома добирался больше часа – не мог выехать из центра. Пробки на каждом перекрестке. Мой коттедж находится недалеко от города. Тихое уютное местечко. Недалеко озеро, поросшее ивами.

У нас большой участок, на котором уместились и зеленые лужайки, и теннисный корт. Ухоженный парк в английском стиле, много роз. Недавно поставили фонтан перед домом. Конечно же, хороший бассейн. Дети должны плавать, это полезно для осанки.

В часе езды отсюда живет теща. Она романтичная натура, любит природу и постаралась максимально приблизить место своего обитания к природе. Коттеджный поселок, где она живет, окружен лесами и лугами. Коровки, барашки. Натуральная пастораль.

Могла бы присматривать за детьми за то, что я отвалил ее дочери бешеные деньги. Но нет, ей это не надо.

Вошел в холл. Он встретил меня прохладой и заливистым смехом Маши.

– Вперед, мой Орлик, – кричала она.

Здоровенный телохранитель Андрей стоял на четвереньках. Вокруг шеи был повязан мой галстук от Армани. На спине вместо седла привязана диванная подушка. Тоже моими галстуками. На подушке гордо восседала Маша, как заправская амазонка.

– Вперед, Орлик, едем к папе, – она слегка постучала по бокам верного коня пятками.

– Добрый день, Станислав Игоревич, – произнес Орлик человеческим голосом. В его глазах читалась невысказанная мольба: «Купите девочке пони!»

– Добрый день, – кивнул я, сдерживая улыбку. Андрей выглядел забавно.

– Конь должен ржать, а не говорить, – резонно заметила Маша.

– И-го-го, – обреченно заржал Андрей.

– Вот, так правильно. Привет, папа. Я хочу тебя поцеловать! Я соскучилась!

Я подхватил дочь на руки, она впечатала мне в щеку громкий поцелуй.

– Фу, ты такой грязный! – Маша замахала руками. – Как поросенок.

– Да, милая, я был на работе и испачкался.

Андрей поднялся на ноги, снял с шеи галстук, отвязал подушку. Все это хозяйство протянул мне.

– Я могу идти? – в его голосе я уловил слабую надежду.

– Да, разумеется. Большое тебе спасибо, – искренне поблагодарил я телохранителя. – Они тебя не слишком замучили?

– Да как вам сказать? – Андрей отвел взгляд в сторону.

– Понял. Премия в двойном размере тебе обеспечена.

– Спасибо. Но лучше меня больше к такой работе не привлекайте.

– Постараюсь. А где Максим?

– Разбирает пистолет у себя в комнате.

– Пистолет? Да ты с ума сошел! – я бросился на второй этаж в комнату Максима.

– Не переживайте, Станислав Игоревич. Я ж не идиот, – обиженно крикнул мне вслед Андрей. – Это учебный муляж. В него даже пулю вставить нельзя. Только Максиму об этом не говорите. Я сказал ему, что это настоящий.

Максим сидел за столом и с увлечением ковырялся в железках. Комнату он более-менее убрал.

– Максим, как дела?

– Привет, па, – он даже не поднял головы. – Нормально. Машка капризничала весь день.

– Что случилось с няней? Почему она ушла?

– Ну, как тебе сказать… – сын оторвался от пистолета. – Ничего страшного не произошло. А что это ты весь в пыли?

– Я работал.

– Землю что ли копал? – не унимался сын.

– Нет. Не отвлекайся, рассказывай.

– Мы гуляли с Машей в саду. Она увидела жабу. Маленькую. Сначала жаба была одна. Потом оказалось, что их много. Видимо, выводок.

– Нет, это было стадо, – в комнату вошла Маша в сопровождении Андрея. – Они были маленькие и одни. Лягушечки потерялись.

– Короче, па, Машка собрала их в коробку из-под печенья. Ну, положила туда листьев, цветов…

– Чтобы им было хорошо, – вставила дочка.

– Коробку кто вам дал? – строго спросил я.

Дети переглянулись.

– Я высыпал печенье в тарелку, – наконец выдал Максим.

– Без спросу. Я так и понял.

– Елена Павловна занята, зачем ее отвлекать? Я все аккуратно сделал, ничего не просыпал, – в логике сыну не откажешь.

– А где в это время была Полина Васильевна? – интересно, куда смотрела няня?

– Она по телефону разговаривала. Видела, что мы играем, зачем ей к нам приставать?

Вообще-то могла бы поинтересоваться, чем заняты дети. Так, на всякий случай. А не по телефону трындеть.

– И что было дальше? – поторопил я детей.

– Принесли мы коробку домой. Машка поставила ее на стол в столовой. Мы хотели дать жабам немного колбасы и налить воду, чтобы было что пить. Маша пошла к себе, она решила пустить жаб в игрушечный домик. Тот, что ты привез из Англии.

– Там лягушечкам было бы уютно, – заметила Маша.

– Но она немного задержалась. И тут в столовую вошла Полина Васильевна. Она собиралась пить чай, – Максим замолчал.

– Ну, давай, рассказывай дальше.

– Ты же все и без меня уже понял, – потупился он.

– Нет, пока еще не понял.

– Полина Васильевна открыла коробку.

– Няня очень громко закричала. Я уронила домик. Себе на ногу. И заплакала. У меня синяк. Вот, смотри, – показала Маша.

– Полина Васильевна запрыгнула на стул. Коробка упала. Чай разлился. Прибежали Андрей и Елена Павловна.

Представляю, какой был бедлам в доме.

– Жаб мы всех собрали, – заверил меня Андрей. – Я лично собирал. Вернул их в сад на то же место, где взяли дети.

– Я показала, откуда мы их унесли. Андрей сказал, что не надо никого брать из природы домой. Что мама теперь их ищет. Мне стало жалко их маму, – всхлипнула Маша. – Я даже заплакала.

– Ревела она долго, – вздохнул Максим.

– Нет, недолго! Недолго! – Маша была готова снова заплакать.

– Нюня-Манюня! – поддел ее Максим. – Плакса!

– Глупый дурак! – парировала дочка.

– А ну, прекратили оба! Немедленно! – гаркнул я.

Дети испуганно замерли и замолчали.

– Все, успокоились? – мне не хотелось их пугать. Но как тут иначе навести порядок?

– Да, папа, – дружно закивали они.

– В город не поехали, – доложил Андрей. Он не только телохранитель, но и шофер, когда это требуется. – Полина сказала, что дети наказаны и будут весь оставшийся день сидеть дома. Я собирался позвонить вам и уехать, раз везти никого никуда не надо.

– Так это еще не конец? – изумился я.

– Нет, папа, – мрачно признался Максим.

– Что еще произошло?

– Я сидел у себя. Играл, никого не трогал… – сын осекся.

– Играл? Я же тебе запретил сидеть около ноутбука.

– А что было еще делать, раз остались дома? И я совсем немого, полчаса, не больше. Потом пришла Машка и позвала меня помочь ей собрать лего. Мне не хотелось, но она разнылась и я пошел.

– Я не ныла! – надулась Маша.

– Еще как ныла! Достала она меня.

– Давай, рассказывай дальше, – велел я.

– Мне не хотелось с ней возиться. Ты всегда говоришь, что надо себя подбодрить, если вынужден делать что-то нужное, но скучное. Ведь так?

– Так, – согласился я. – И чем же ты себя подбодрил?

– Я взял мороженое.

– Без спроса?

– Елена Павловна убирала на втором этаже. Она была занята.

– Ясно. Взял без спроса, – подытожил я.

– Можно сказать что так. Машка сидела в гостиной на полу. Раскидала все вокруг. Я сел рядом. Мороженое мне мешало… Не на пол же ставить тарелку? Честное слово, я не видел, что Полина Васильевна садится на стул.

– Папа, тарелку она не раздавила, – обрадовала меня Маша.

– Полина Васильевна снова закричала, подскочила метра на два, не меньше. Стул упал, мороженое тоже. Тарелка разбилась. Машка завизжала от страха. Она жуткая трусиха.

– Я не трусиха, – насупилась Маша. – Но няня очень громко сначала кричала, потом ругалась. У нее на юбке получилось большое пятно.

– Елена Павловна сказала, что попробует его замыть. Но Полина Васильевна разоралась и ушла. Все.

– Нельзя говорить о взрослых «разоралась», – наставительно заметил я сыну. – Это неуважительно.

– Но она и правда разоралась. На ровном месте. Сказала, что ее терпение лопнуло.

Чисто по-человечески я Полину понимаю. Маша очень непоседливый ребенок. Она подвижная, любопытная. Для пятилетней девочки у нее масса идей, которые она немедленно воплощает в жизнь. За ней нужен глаз да глаз. Да еще Максим масла в огонь подливает. Вдвоем они любого сведут с ума.

Садик решил бы проблему, но Маша ходит в него один день и болеет две недели, а то и больше. Педиатр вынес вердикт – ребенок не садиковый.

– К школе все наладится, – заверила меня врач. – А пока водите девочку по кружкам и секциям. Для общения этого вполне достаточно.

Увы, художественная студия и школа танцев, куда ходит дочь, летом не работают.

С Максимом проще. Он уже взрослый, ему можно объяснить, что можно, а что нельзя. И, тем не менее, из летнего детского спортивного лагеря его выпроводили.

Он собрал друзей, и вечером они сбежали из лагеря. Сделали на берегу ручья шалаш. Хорошо, хоть костер разводить не стали. Нашли их под утро, продрогших и голодных. Максима, как зачинщика, отправили домой.

Когда я забирал его, то спросил, зачем он убежал?

– В лагере режим дня и скучно, – объяснил мне сын. – Мы бы вернулись к утру, но нас нашли раньше.

– А если бы вы попали в беду? Кто-то из вас мог упасть, сломать ногу или руку. И кто был бы виноват?

– Волков бояться – в лес не ходить. Ты сам мне все время говоришь, что надо становиться самостоятельным.

Что на это можно ответить? Я сам был сорвиголова. Мальчишки такими и должны быть, а не сидеть за идиотскими компьютерными играми. Короче, воспитатель из меня никакой.

Теперь дети сидят дома. Максим три раза в неделю посещает секцию борьбы. А остальное время мается в четырех стенах.

За Машей присматривает няня. Хотя уже не присматривает. Придется искать новую. Но не думаю, что она задержится у нас надолго. И как тут быть?

Да, воспитание детей – дело непростое. Я вздохнул и отправился приводить себя в порядок. На губах все еще чувствовался привкус штукатурки.

Мысленно я опять возвращался к Асе, необычной девушке, которая так испортила мне сегодняшний день. Вспоминал темные глаза, большие, влажные, как у испуганной лани. Девушка крепко обняла меня, а ее сердечко загнанно колотилось. Испугалась, дурочка. А ведь сама себя прицепила к двери. Вот у девушки фантазия! И какая смелость! Я вспоминал тепло ее тела, которое чувствовал через одежду, мягкие, припрошенные пылью волосы.

Возможно мы еще встретимся. На очередной развалине, которую она будет защищать. Как жаль, что мы по-разному смотрим на жизнь. И почему мне так хочется снова увидеть эту ненормальную?