Глава 5.

«Грешника погубит грех! Маньяк или борец за справедливость» – прочитал Вихров в новостной ленте на планшете Голдмана. Новость об убийстве у областного суда облетела интернет, на радиостанциях, в газетах, в телепередачах шли обсуждения преступления, доставалось и органам, которые никак не комментировали сложившуюся ситуацию. Информация о втором убийстве за считанные минуты начала форсироваться в социальных сетях, так что, не сложно было догадаться, что на месте преступления дожидается толпа журналистов и зевак, которые жаждут свежего мяса.

Громов всю дорогу ехал молча, с закрытыми глазами, настраивался на работу; Голдман увлекся статьей, периодически хмыкая и возмущаясь. Вихров непринужденно болтал с Котовым, травил анекдоты, делился опытом. Вера осталась в отделе, было решено, что пользы от нее будет немного, к тому же, мест в транспорте всем не хватило бы.

Машина остановилась недалеко от Дома культуры «Мир», он находится в нескольких километрах от центра города, вокруг, в основном, офисные здания, но есть и жилые дома. Миновав посторонних, скопившихся у ленты ограждения, открылась картина преступления. Тело девушки лежало в полуметре от лестницы, которая ведет ко входу в здание. Убитой, на вид, не больше двадцати двух лет, волосы заколоты в пучок, похожие делают танцовщицы на репетиции, макияжа на ее лице не было. Как и в первом случае, выстрел пришелся в сердце. По ощущениям, правда, казалось, будто крови сегодня у тела меньше, Громов связал это с тем, что на улице сухо и кровь не смешалась с дождевой водой и грязью. Глаза у девушки, на этот раз, были закрыты, а лицо и руки, в крови, кто-то пытался оказать первую помощь, а потеряв надежду, закрыл глаза. Рядом с телом лежала женская сумка, в которой можно было рассмотреть пуанты. На стене Дома культуры, как и в первом случае, высвечивалась надпись: «Invidia. Грешника погубит грех. Правосудие неизбежно.» Вспышки от фотоаппаратов сбивали с толку, не давая сконцентрироваться на картине преступления. Вихров оценивал практические аспекты ситуации, он сразу обратил внимание на камеры видеонаблюдения, которые как раз охватывают место положения тела, и отправил Ивана за записями. Далее он раздал поручения полицейским, чтобы они разогнали толпу, однако выкрики стали еще громче и оскорбительнее. Журналисты не унимались, обвиняли следствие в сокрытии необходимой информации, в бездействии, вспоминали маньяков прошлого столетия – наличие которых признавалось властью спустя многие страшные эпизоды.

Громов спокойным шагом подошел к собравшимся, сдирижировал, чтобы те замолчали и ровным тоном заявил, что все интересующиеся ходом расследования могут подойти завтра к следственному управлению и он лично даст комментарии о происходящем, а сейчас потребовал не мешать работать. Закончив свою короткую речь, он так же, показательно безразлично, отвернулся и вернулся к работе. Толпа постепенно начала расходиться.

– Иван! – окликнул Котова Громов – Тебе известно значение слова «Инвидиа».

– Так точно, товарищ майор! Зависть. Я все про эти грехи узнал.

– После того, как разберешься с видеокамерами, ненавязчиво поспрашивай, кому завидовала эта девушка.

– Понял, сделаем.

Котов быстрым шагом пролетел лестницу, у которой лежало тело и вошел внутрь здания. В то же время Вихров подтолкнул Громова в плечо и высказался насчет увиденного.

– Ну что, Андрюх, мы в жопе. Серия, получается.

– Это лишь одна из версий, Паша.

Марк Давидович заверил, что расстояние выстрела приблизительно такое же, как и вчера, идентичная пуля, идентичное ранение. Вне всякого сомнения, что стрелял один и тот же человек. Надпись на стене погасла через пару минут после приезда следователей, из чего Андрей сделал вывод, что они – одни из главных зрителей.

– Какие еще версии? Больше вопросов: работает ли он один, или организатор нанял киллера? – размышлял Павел.

– Может и киллер. Но важно же не только убить, а еще и вывести фразу, значит есть смысл. А те, кто оставляют послания, обычно все делают своими руками. А, может, эти надписи вообще для отвода глаз. – сказал Громов.

– Тогда, Андрюх, у нас вообще терминатор какой-то работает. И в медицине сечет, контролирует время смерти, которая наступает не сразу, еще и ас-снайпер, попадающий с внушительного расстояния в одно и то же место, плюс религиозный фанатик и борец за справедливость, а может и не фанатик вообще. А еще хрен поймешь, как выбирает жертв и откуда знает об их грешках. Сомневаюсь, что один работает, может, секта?

Андрей злился, когда в любой непонятной ситуации начинались версии о секте. Для него такие высказывания говорят о непрофессионализме и нежелании вдумываться в мысли преступника. Лишь то, что новый конфликт сейчас был не кстати, остановило Громова от очередного нелестного высказывании об умственных способностях Павла. Он промолчал.

Вскоре появился Иван, ведя под руку женщину лет пятидесяти, она была вся в слезах, а следом шел молодой парень в трико, партнер убитой.

– Я все узнал, докладываю. – воодушевленно начал Котов.

Однако его резко прервал Андрей.

– Погоди с докладами, мы сами. Павел Евгеньевич, давайте, вы женщину опросите, а я с молодым человеком переговорю.

Вихров понял задумку Громова, он хотел послушать разные и независимые друг от друга взгляды на ситуацию и убитую девушку. Женщина – ее мать, по совместительству-режиссер балетной постановки. Андрей переживал о том, чтобы Павел задал правильные вопросы, чтобы потом не пришлось проводить допрос еще раз. Конечно, он привык все делать сам, но и игнорировать присутствие еще одного следователя, занимающегося делом, было нельзя.

– Добрый вечер, представлюсь, майор Громов Андрей Юрьевич. Не подумайте, что мы Вас подозреваем, наоборот, необходима Ваша помощь.

– Лёня, Леонид Малютин, Олегович. Я, ну в смысле мы, работаем, работали вместе. А вы меня заберете? На допрос? Мне тогда переодеться…

– Леонид, не волнуйтесь. Никуда Вас забирать мы не будем. Просто постарайтесь ответить на ряд моих вопросов. Это обычная процедура.

– Я готов. Готов. То, что Катя моя невеста, не значит, что я убил. Понимаете?

– Не понимаю пока. Убитая – Екатерина? Ваша невеста?

– Да нет же. Убитая – это Инга. Игна Ванышева. Она моя новая партнерша, вместо Кати. Инга ненавидела Катю, потому что ее мать, ну, режиссер, всегда заставляла их конкурировать. Инга играла вторым составом, ее очень это злило. Две недели назад Ванышева старшая, ну Людмила Викторовна, ее Ваш коллега допрашивает, при всех назвала Ингу бездарностью, сказав, что Катя заберет все ее роли. Она стравливала девочек, понимаете? Пыталась так дочку мотивировать. Но Инга не так восприняла, взбесилась и столкнула во время следующей репетиции Катю со сцены. У Кати перелом бедра, сломаны рёбра, позвоночник поврежден. Она инвалид, вы понимаете? Никогда не вернется на сцену. Повезет, если ходить сможет. Так вот, после этого случая, Ванышева отмазала дочь, сказала, несчастный случай. И теперь вот Ингу убили. Я люблю Катю, но я не убивал, понимаете?

– Я ни в чем не обвиняю, тем более, как я понял, Вы в момент убийства находились в ДК. Скажите пожалуйста, кто знал подробности несчастного случая с Екатериной?

– У них это индивидуальная репетиция была, то есть, знают Катя и Ванышевы, ну и я, я в зале сидел. Я не мог ничего сказать, понимаете, работы нет, мне семью поднимать, невесту, а Людмила Викторовна сказала, проговорюсь кому-нибудь, никогда на сцену не выйду.

– Я не виню, все понимаю, сочувствую Вашей невесте. Ответьте еще раз, вы уверены, что никому не рассказывали об этом?

– Только Вам, Катя тоже не говорила, потому что, если скажет, лечение не оплатят, понимаете?

– Понимаю. А Инга или ее мать, по-Вашему, могли кому-то сказать о случившемся?

– Да Вы что, если бы этому дали огласку, они б обе без театра остались. Это же репутация! Хотя, возможно, Инга что-то говорила, но искаженно, свою правду, понимаете. Она любила выставлять в интернет их разборки.

– В интернет? Ладно. По-Вашему, у Инги были враги, которые могли желать ей смерти?

– Ингу не любили, в первую очередь, из-за того, что она дочь Людмилы Викторовны, но чтоб враги, то таких не могу назвать. Она, конечно, склочная была, завидовала многим, скорее, все были врагами для нее, а не она для кого-то. Вне театра я о ее жизни мало знаю, но каждый шаг контролировала Людмила Викторовна.

– Еще вопрос, Леонид. Где Вы были вчера между девятью вечера и часом ночи?

– Вчера был спектакль, не здесь, в театре, тут мы только репетируем. Два акта по полтора часа, начало в семь вечера, до десяти на сцене, потом разбор полетов, как обычно, в любое время дня и ночи. Ванышева любит напомнить, какие мы все бездарности. Около двенадцати я вышел из театра, в час приехал домой.

– А сегодня, где были с полудня до момента, когда подошли ко мне.

– Я был у Кати в больнице, с часу до трех, после поехал сюда, у меня был прогон у другого режиссера, потом Людмила Викторовна забрала меня прямо с репетиции, когда подошел Ваш товарищ.

– Последний вопрос. Знаете ли Вы Ольгу Лапенко или Виталия Сухова?

– Сухова? Я слышал о нем сегодня в новостях, кажется, его убили у здания суда. А Ольгу, кажется, не знаю.

– Больше к Вам вопросов у меня нет. Не пугайтесь, если вызову в отдел, так бывает, для уточнения показаний. А еще, мне очень жаль Вашу невесту, держитесь.

– Спасибо, товарищ следователь, если будет нужно, я подъеду, только пожалуйста, не говорите Ванышевой, что я рассказал о Катиных травмах.

– Даю слово офицера. Напишите мне свой номер телефона, адрес прописки и фактического проживания, паспортные данные. Ознакомьтесь и распишитесь, если нет несоответствий.

Параллельно Вихров опрашивал Людмилу Викторовну Ванышеву.

– Добрый вечер, я Павел Евгеньевич Вихров, следователь. Скажите, кем вам приходится убитая?

– Это моя дочь. Инга Николаевна Ванышева. Родилась пятого сентября 1999 года.

– Скажите, пожалуйста, Инга танцевала балет?

– Она с детства на сцене, я воспитывала настоящую артистку. Она могла стать примой!

– У нее были завистники? Недоброжелатели?

– Весь театр, моей девочке завидовали все! Эти люди способны на все. Найдите убийцу, слышите!

– Людмила Викторовна, успокойтесь. Скажите, мог ли кто-то мстить вашей дочери, или даже Вам.

– Да кто угодно. Малютин со своей Катериной. Понимаете, Катя и Инга конкурировали. Я сама способствовала этому, Ингу злила конкуренция и она лучше работала. Она хотела быть лучшей, поэтому я дала ей самую сильную соперницу, разумеется, из тех, что можно было найти здесь. Однако пару недель назад, на репетиции Катюша травмировалась, теперь она не выйдет на сцену. Инга заняла ее место. Малютин-жених Катерины, они могут винить мою Ингу, желать ей смерти. Его уже задержали?

– Скажите, Инга рассказывала о своей жизни кому-либо?

– Моя девочка артистка, разумеется, она вела блог в интернете, всегда была на виду. Там, конечно, ей писали гадости. Завистники, такая наша доля.

– Я немного не понял, почему Малютин мог винить Ингу в травме своей невесты? Что именно произошло?

Тут возникла странная пауза, Ванышева заметно занервничала.

– Ну откуда же мне знать, я просто предположила, могу я предположить или нет?! Катя рухнула со сцены, не рассчитала прыжок, или Вы хотите обвинить в этом Ингу?

– Вы не беспокойтесь. Расскажите, не поступало ли угроз с религиозным подтекстом? Не винил ли кто-то Вашу дочь в зависти, в том, что случилось с Катериной?

– Многие писали ей в блоге о зависти, мол, что Инга завидует Катерине. Это все смешно. Одни дилетанты! А насчет религии, мы с дочерью не верующие, так что, если были подобные угрозы, мы бы заметили и вместе посмеялись.

– Понял, а вот загвоздка в чем. Ваша дочь и Екатерина Долина стоят везде на одной партии, но танцевала в основном Долина, почему?

– Это балет, талант иногда проигрывает упорству. Она была лучше готова. В чем вопрос?

– Странно, что Долина становится инвалидом каким-то нелепым образом, Ваша дочь становится номером один в постановках, а через две недели ее загадочно убивают, обвиняя в зависти. Не объясните мне это стечение обстоятельств и что именно произошло с Долиной?

– Послушай ты, мою дочь убила какая-то тварь. Твоя работа – искать убийцу, или тебе легче все на мертвую скинуть? Ищи убийцу моей дочери, а не о Долиной думай! Это тут не причем. Хотя этого Малютина можешь проверить, мало ли, что он нафантазировал себе.

– Спасибо за Ваши ценные советы. – с плохо скрываемой неприязнью произнес Павел. – Мы будем искать, примите мои соболезнования. Оставьте свой номер телефона и адрес, вы можете нам понадобиться.

– Ищите и найдите мне эту тварь. Всего хорошего!