Быстро князь, указав адрес и получателя, вернул письмо управляющему, и тот уж было отправился выполнять поручение, но, сделав пару шагов от стола, решил для точности проговорить написанное князем вслух:

– Имперский театр. Для Лилиан Керн. Сию же минуту отправлю в Имперский театр конюха. Хорошего дня.

И, поклонившись в полной тишине, Тимофей покинул кабинет князя.

Ситуация была поистине удручающей.

Мари молча глядела в окно, всем своим видом демонстрируя, что произошедшее ничуть её не касается. Кити, напротив, округлившимися от ужаса глазами смотрела прямо на отца. Никто не смел вымолвить ни слова. И даже сам князь понимал, что оправданием ему может послужить только правда, которой он не мог раскрыть.

«Ну, что же, – думал князь, – пусть так!».

Рано или поздно правда откроется, и тогда он будет помилован, а пока придётся молчать и терпеть. Прошло уже достаточно много томительных минут, но никто не решался начать разговор. Князю было нестерпимо сложно и больно видеть, как страдает его любимая супруга. Казалось, её прекрасные глаза в одно мгновение покинула жизнь и Мари стала такой маленькой и такой беззащитной. Владу до безумия хотелось развеять ложные догадки жены и, заключив её в свои объятия, успокоить, но, учитывая обстоятельства, он не мог себе этого позволить. Его собственная дочь глядела на него как на предателя и вероломного обманщика. Вынести это было нелегко, но Влад по-иному поступить не имел ни возможности, ни права.

Поднявшись с места, князь совершил то, за что, как он предполагал, будет корить себя всю свою оставшуюся жизнь.

– У меня сейчас много дел, да и вас, как я предполагаю, ждут приготовления… Много хлопот в связи с предстоящим выездом. Увидимся вечером.

Сказав это, Влад вышел из-за стола и покинул свой кабинет, оставив женщин в полнейшем недоумении и непонимании.

– Что это было, Мари? – медленно произнесла Кити, после того как дверь за отцом захлопнулась.

– Так бывает, Кити, – ответила ей Мари, не отрывая растерянного взгляда от пейзажа за окном.

Мари боялась посмотреть на Кити и увидеть в её взгляде жалость. Она бы этого не вынесла.

– Как бывает? – отозвалась Кити.

– Бывает, что мужчина, пресытившись и устав от семейной жизни, находит себе увлечение и развлечения на стороне.

– Не понимаю… Ты хочешь сказать, что отец тебя разлюбил?

Кити казалось это столь смешным и невозможным, что она даже заулыбалась, как если бы услышала какую-либо нелепость или глупость.

– Нет, дорогая, что ты!.. – наконец повернувшись к Кити лицом, ответила Мари, и предательски по щекам её заблестели ручейки слёз. – Твой отец меня любит, и я уверена, он сейчас очень переживает, что мы стали свидетельницами его тайны. Всё это время он оберегал нас и старался держать нас в неведении…

– Ты что такое говоришь, Мари, – прервала подругу Кити, – ты что?!

– Я не знаю, Кити.… Не знаю… Мне нужно подняться к себе и… Отдохнуть.

– Я тебя провожу, – встревожившись, поднялась с места Кити.

– Не стоит, дорогая. Я в порядке… Мне просто нужно побыть одной.

Уже у самого выхода Мари обернулась и прибавила:

– Не вини своего отца и ни в чём не суди его. Ты ещё слишком молода и восторженна, чтобы это понять, но уверяю тебя, Кити, это нормально. До вечера… – прошептала Мари и вышла.

– До вечера… – в задумчивости тихо повторила Кити.

Её понимание идеального счастья, идеальной семьи только что рухнуло, как карточный домик. Это было больно, непонятно, обидно и… Кити не могла понять, почему это разбивало ей сердце. Мари заверяла, что такое поведение отца было вполне приемлемым и соответствовало принятым нормам семейного уклада, правда, выражение лица мачехи при этом выглядело совершенно неубедительно. И Кити сомневалась, что сама бы смогла принять супружескую неверность и закрыть глаза на подобную обиду. «Да это же просто невыносимо!!! Что же делается с душой в такие моменты?» – думала Кити. Искренне возмутившись подобной несправедливостью, девушка твёрдо решила, что не оставит это так просто. Она уверенно и даже в некоторой степени воинственно направилась вслед за Мари.

***

Мари не стала подниматься в свою комнату, как сказала Кити, а сразу же направилась в парк, где по её предположению горничная Лизи должна была гулять с её младшим сыном Александром. Молодая женщина просто не смогла бы вынести одиночества в этот момент, но и с Кити ей оставаться было невозможно. Княгиня боялась проявить гнев или отчаяние в присутствии падчерицы. Прежде всего, Кити была её подругой, и Мари испугалась, что, дав волю чувствам, возложит на плечи Кити неподъёмный груз своей беды, чего делать она была не вправе. Уже во дворе женщина дала себе установку, что она должна справиться и смириться, прежде всего, ради своих детей.

Весенний ветер пробирал Мари до костей. Выскочив на улицу как была только в платье, не захватив даже шали, Мари, съёжившись, дрожала всем телом. Но этот промозглый ветер не шёл ни в какое сравнение с вьюгой, что бушевала сейчас в душе княгини.

Увидев вдали Лизи и своего маленького сына, Мари почувствовала облегчение.

– Пусть будет так, – прошептала вслух она и поспешила навстречу Александру, который, заметив мать, уже, улыбаясь, мчался к ней, раскрыв широкие объятия.

– Какой ты большой, мой сын! – воскликнула княгиня, подхватив мальчика и закружив его, приподняв над землёй.

– А ещё я очень быстрый, – серьёзно заявил Александр.

– Быстрый, – подтвердила Мари.

– И сильный.

– Сильный. Ты самый быстрый и самый сильный, мой любимый, – сказала Мари, поцеловав сына в светлую макушку.

На удивление всем, наследник Ольденбургских имел внешность ангела, по ошибке залетевшего в этот грешный мир. Небесно-голубые глаза мальчика и светлая, точно фарфоровая кожа делали ребёнка совершенно не похожим на его родителей. Только когда Александр стоял рядом с Кити, ни у кого не оставалось сомнений, что это брат и сестра Ольденбургские.

– Доброе утро, ваша светлость, – поприветствовала горничная княгиню.

– Здравствуй, Лизи, а где Пьер? – спросила Мари.

– У него начались занятия урока французского.

– Ах, конечно, Мусьё Флобер. Пойду его поприветствую и справлюсь об успехах Пьера, – сказала Мари, совершенно продрогнув от холода.

– Мы ещё немного погуляем. Александру нужно набегаться, и тогда его легче укладывать спать. В нём столько энергии…

– Это точно, – подтвердила Мари, – хорошего дня, моя радость, – сказала она, поцеловав сына в пухлую щёку.

Мальчишка широко улыбнулся матери и побежал по аллее в глубь парка.

Ещё немного постояв и посмотрев ему вслед, Мари, обхватив свои плечи руками, побрела к дому.

***

Кити искала Мари по всему поместью и даже на кухне. Но, не обнаружив её, решила обратиться за помощью к отцу. Застав его рядом с конюшней, Кити, ничего не объясняя, сразу пошла в атаку:

– Я не могу её нигде отыскать!

– Кого, милая? – с неподдельным непониманием поинтересовался князь.

– Мари. Я не могу найти Мари.

– А для чего ты её так упорно ищешь?

– Хочу поддержать и успокоить, – довольно грубо ответила девушка. И, круто развернувшись на каблуках, пошла обратно к дому, но напоследок прибавила:

– Только вот что, на мой взгляд, ты не должен вести себя с ней таким образом!

Влад чуть улыбнулся:

– А каким образом, на твой взгляд, я должен вести себя со своей супругой?

Насмешливый тон отца только разгневал девушку, и она, уперев руки в бока, продолжила своё наступление:

– Почему ты столь легкомысленно относишься к происходящему?!

– А как иначе? – подивился Влад горячности дочери.

– Как иначе?! Да что с тобой, в самом деле? Последнее время я нахожу Мари постоянно грустной и опечаленной, и я теперь поняла после нашего сегодняшнего разговора, что только ты и никто иной тому виной, отец!

– С чего ты взяла? – ещё более удивился князь. – И чем, по-твоему, я мог огорчить её?

– Это письмо?!

– Письмо? – нахмурился Влад.

– Да, письмо к Лилиан Керн, – выпалила Кити.

– Ах, вот оно что…

– Я никогда не вмешивалась в твою личную жизнь, отец. Я прекрасно осознаю, что не имею на это никакого права. Но теперь речь идёт не только о тебе, но и обо мне тоже. О нашей семье. Я безгранично люблю и уважаю Мари и не позволю никому её обижать. Даже тебе. Тем более тебе. Она тебя любит, и подобное поведение с твоей стороны просто оскорбительно, неприемлемо! И да, теперь, наконец, последнее! Я хотела тебя поздравить! Твоя жена в скором времени подарит тебе ребёнка. Поздравляю, отец, – сказав это, Кити резко развернулась и зашагала прочь.

Князю только и оставалось, как наблюдать за быстро удаляющейся фигуркой дочери.

Что же он натворил!!! Он вполне мог довериться Мари и не мучить свою любимую жену, тем более в её нынешнем положении. Он совершенно позабыл обо всём на свете, прочитав письмо от Щербатского.

Нужно было отыскать Мари и, рассказав ей всё, успокоить и принести свои извинения.

Влад возблагодарил Бога за то, что у него есть такая мудрая и взрослая дочь, которая не боится сказать ему правду. Он всегда ценил в людях откровенность и прямолинейность. И обнаружив эти качества в своей дочери, был приятно удивлён. Чувство гордости хоть на йоту смогло не облегчить, но потеснить его чувство вины.

Влад махнул рукой, делая знак мальчишке-конюху, чтобы тот не седлал ему коня. Князь твёрдым шагом направился к дому.

***

Мари открыла глаза и неспешно огляделась вокруг. Она не заметила, как заснула. Видимо, её организм нашёл свой способ борьбы со стрессом. После того как Мари навестила Пьера на уроке французского, она отправилась в свою спальню, решив прилечь. Княгиня даже не понимала, который час и где, почему она здесь находится. А может, произошедшие события – это лишь дурной сон?.. И Влад по-прежнему любит её… И нет никакой другой женщины… И сердце её не разбито. Как было бы хорошо, если бы было так.

Будучи свидетелем бесконечно-несчастливых браков, без любви и уважения, Мари всегда мысленно возносила благодарность Всевышнему за свои отношения с мужем. Всегда чувствуя поддержку и обожание со стороны Влада, женщина считала свой брак редким исключением.

Часто Мари замечала завистливые взгляды женщин и многозначительные улыбки мужчин, после того, как Влад, не в силах сдержать себя, выражал свои чувства и привязанность к жене на людях.

В свете считалось неприличным танцевать с собственной супругой. Влад всегда танцевал с Мари и непременно вальс. Супругам считалось зазорным кокетничать или обмениваться любезностями друг с другом, но Влад никогда не упускал возможности напомнить Мари, что он рядом и восхищается своей женой. Всякий раз он шептал ей на ушко, что если бы ему предстояло снова выбрать жену на этом балу, он, конечно, бы выбрал её. И что никто с ней не может сравниться. И за обедом князь Ольденбургский всегда занимал место рядом с княгиней Ольденбургской, и никак иначе.

– Проснулась, красавица? – услышала Мари где-то над своей головой голос мужа.

От неожиданности, встрепенувшись, она обернулась на голос Влада и встретилась взглядом с его глубокими, как тёмный омут, глазами.

– Что ты?.. – начала было Мари.

Влад взял руку жены в свою руку и, нежно поцеловав, прервал речь Мари.

– Жду, когда моя любовь проснётся…

Отняв у него свою руку, Мари попыталась встать, но Влад легко её удержал и продолжил:

– Я хотел поговорить с тобой, Мари.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – Мари попыталась закончить разговор и вырваться из крепких объятий мужа.

– Какая ты сильная! – посмеялся Влад, наваливаясь на мятежницу всем телом. – Ну, выслушай меня, – попросил он уже серьёзно, – я не развеял те необоснованные подозрения, что зародились в твоей очаровательной головке. Прости меня, Мари.

– «Необоснованные подозрения»?! – яростно переспросила женщина. Она ещё больше стала вырываться, выкрикивая самые ужасные слова, на которые могла быть только способна:

– Сейчас же прекрати удерживать меня и не смей убеждать в ошибочном мнении о тебе! Прежде ты никогда не позволял дать повод для малейшего подозрения себя в чём-либо, а уж тем более в такой низости как неверность!

– Я и теперь не позволю.

– Ты пишешь женщине, с которой ты когда-то имел отношения! Она обожает тебя, Влад.

– Я могу всё объяснить, – попытался оправдаться он.

– Объясни, – не мигая, пристально глядя на него снизу вверх, потребовала она.

– Я никого и никогда не любил, кроме тебя, и не полюблю. Измену я считаю худшим поступком, предательством. И тебе это известно. Неужели же ты считаешь меня способным тебя предать. Я не предатель и не обманщик, Мари…. И именно потому, что я не предатель, я не могу объяснить тебе, зачем мне понадобилось писать послание Лили… Я люблю тебя, моя ревнивица!

Влад попытался накрыть губы Мари поцелуем. Но она в последний момент отвернула от него своё лицо и прошептала:

– Это не объясняет того, почему ты пишешь к Лилиан.

Тяжело и протяжно вздохнув, Влад перекатился на спину и, заложив обе руки за голову, как ни в чём не бывало изрёк:

– Я люблю тебя. Это всё, что я могу тебе сказать, и всё, что тебе нужно знать. Где твоё доверие, Мари?! Куда подевалось?

И в поддержку своей шутки он склонился с кровати, заглянув под неё.

– Очень смешно, – проворчала Мари, но всё-таки, не выдержав, улыбнулась шутке супруга.

Именно этого Влад и ждал от неё. Эта лёгкая улыбка всегда свидетельствовала князю о том, что жена его простила или, по крайней мере, готова понять, а значит, простить. Не упуская этого победного момента, Влад перекатился обратно на середину кровати, так, чтобы вновь физически ощутить свою драгоценную жену.

Он склонился над ней, крепко обняв, и заглянул в её глаза.

– Вот оно, – тихо промолвил он, – нашёл. Оно в твоих глазах, любимая.

Он медленно склонялся ниже и ниже, пока его губы не прижались к мягким губам Мари. Влад, не отрываясь, держал её до тех пор, пока не почувствовал, что она отвечает на требование его губ и тело её расслабляется и уже легко откликается на его нежность.

***

На какое-то время тревожные мысли покинули больную голову Кити, но сейчас они вновь стали преследовать её. Оставшись в одиночестве, она опять думала о нём. Трепет и волнение охватили девушку в то же мгновение, как только она представила, что увидит Щербатского вновь. Сердце Кити, ускорив ритм, грозило выскочить из груди. Вся ночь была проведена в бессмысленных терзаниях и размышлениях, но, так и не отыскав для себя правильное решение, Кити вдруг отчётливо поняла, что должна делать. Она откроется Щербатскому, принесёт свои извинения и признает свою ошибку. И будь что будет!

Кити, конечно же, предполагала, что князь Щербатский может посмеяться над ней, выставив её глупой, неопытной малышкой.… Но пусть попробует. Тогда глупая и неопытная девчонка покажет ему и докажет, что давно выросла.

Только вот в чём была сложность: Кити не знала, как и где она смогла бы застать Щербатского, и, что немаловажно, конечно же, в одиночестве и, конечно же, совершенно случайно!? Больше всего на свете Кити занимала мысль о «новом» Щербатском, о чём этот мужчина думает, когда смотрит ей в глаза, бьётся ли его сердце так же, как и её, когда их взгляды встречаются?..

Кити почувствовала, как её вновь бросило в жар. Приложив холодные ладони к разгорячённым щекам, девушка, сделав глубокий вдох, попыталась унять участившееся дыхание и упорядочить мысли, которые будоражат её душу и сердце. Ещё этот бал-маскарад, о котором Кити абсолютно позабыла. Она бы с превеликим удовольствием осталась дома. Она не могла не поехать на сегодняшний бал, пообещав своей подруге Анне и Анри во что бы то ни стало присутствовать на их помолвке.

Кити считала своих друзей прекрасной парой и искренне надеялась, что они будут счастливы, ей этого очень хотелось.

Первое время Анри ухаживал за Кити, и действительно у них было много общего, и они смогли бы составить хорошую партию и быть хорошими друзьями. Но девушка уже знала о том счастье, когда можешь ощущать нечто большее, нежели дружескую симпатию, и иметь общие интересы.

Как Кити показалось, это понял и Анри, открыв для себя страстность и яркую красоту Анны.

Кити была убеждена в том, что существует нечто большее, чем скучные супружеские обеты, и браки влюблённых заключаются на небесах. К тому же постоянным напоминанием об этом Кити служили семейные отношения отца и бывшей компаньонки. Они безгранично любили и уважали друг друга.… Но сегодня.… Сегодня Кити открылась ужасающая, не поддающаяся объяснению правда. И что теперь с этой правдой будет делать Мари?.. Кити не смела и предположить.

«Господи! – мысленно взмолилась девушка. – Должно же быть хоть какое-то объяснение!.. Этого просто не могло быть! Этого не может быть!»