Глава 2

Договорить Мельников не успел. В этот момент дверь его кабинета с грохотом открылась, и в комнату буквально ввалился молодой человек лет двадцати пяти – двадцати семи. Он был высок и худощав, его жиденькие волосенки, выкрашенные зачем-то в неестественный желтый цвет, были зачесаны назад и уложены с помощью лака, физиономия сияла, как масляный блин. На нем были новенькие, «с иголочки» джинсы и неопределенного цвета куртка. Увидев нас, плюгавенький весело осведомился:

– Скажите, а это – кабинет Мукомольникова?

Андрей, как мне показалось, даже немного покраснел и нахмурился.

– Нет, – ответил он несколько резковато, – это – кабинет Мельникова!

Плюгавенький достал из кармана куртки бумажку и заглянул в нее. Прочитав там что-то, он расплылся в улыбке, словно встретил старых добрых знакомых.

– Ну, конечно, Мельникова! – обрадованно подтвердил он и тут же восторженно воскликнул: – Ребята! А это я, Дарий Донцов! Я к вам от Ивана Матвеевича. Он вам звонил… Дождались меня?

Я перевела удивленный взгляд на моего друга: что это, мол, еще за явление Христа народу? Андрей, как мне показалось, нервно передернул плечами.

– Дождались, – буркнул он, не скрывая своего недовольства, и указал вошедшему на стул, – посидите немного, у нас срочное дело, но мы скоро закончим.

– Ага, – с готовностью кивнул Дарий и шмякнулся на ближайший к двери стул, который жалобно скрипнул под ним.

– А ваша фамилия кажется мне знакомой, – сказала я в свою очередь. – Она вызывает у меня какие-то ассоциации… Кажется, что-то связано с книгами…

Родственник Андрюшиного начальства недовольно засопел, заелозил на своем стуле:

– Только не говорите мне, что читаете пошленькие детективчики моей тезки!

Я не успела открыть рот, чтобы ответить гостю, потому что Андрей опередил меня:

– Дискуссию на литературную тему вы потом проведете и, надеюсь, без меня. Время – четвертый час! И, между прочим, сегодня суббота. Мне что, ночевать здесь? Татьяна, давай наконец закончим, – недовольным тоном пробурчал он.

Я с готовностью кивнула. Андрей продолжил:

– Так вот, соседи Ягудиной тоже были с ней не в ладах, точнее, это она была с ними со всеми не в ладах. Говорят, она устраивала им скандалы по любому поводу: то у кого-то слишком громко играла музыка, то чей-то кот сделал лужу на ее половике, то наркоманы насорили в подъезде, а соседи, видите ли, не вмешались. А на одного мужика, который выводил свою собаку на прогулку без намордника, она пятьдесят жалоб участковому накатала и еще грозила отравить эту собаку… В общем, бабульку нашу, по-моему, весь дом ненавидел.

– Ну, с соседями все понятно, – согласилась я, – сейчас редко кто живет в дружбе со своими соседями. А тем, кто все-таки живет – мое восхищение. Но родственники-то! С ними, я считаю, надо поддерживать цивилизованные отношения…

– Вы совершенно правы! – вдруг воскликнул молчавший до того гость и даже вскочил со стула. – Именно родственники – наша семья, наша опора в трудную жизненную минуту. Вот у меня совсем недавно был такой случай…

Глаза Андрея округлились, и он, повернувшись к Дарию, рявкнул:

– Послушайте, господин писатель!

– Да, да, – с готовностью подался вперед родственник начальства, – слушаю вас очень внимательно.

Андрей посмотрел на меня с недоумением: мол, нет, ты видела?! Ну что за идиот!

– Вам мама в детстве не говорила, что встревать в разговор посторонних людей некрасиво?

– Моя мама в детстве жила в деревне у своей бабушки, и меня у нее в то время не было.

Я невольно прыснула. Дарий посмотрел на меня удивленно. Я поспешила изобразить кашель, чтобы скрыть за ним свой смех.

– А вам, девушка, надо пить синекот, это лекарство такое, от кашля. Я по телику в рекламе видел. Очень, знаете, помогает. Вот у меня недавно был случай…

Андрей снова перебил Дария:

– Извините, господин писатель. Мы с коллегой скоро закончим свой разговор и тогда послушаем вас, хорошо?

– Хорошо, хорошо, – с готовностью согласился гость и сел на место, – как скажете.

Андрей повернулся ко мне.

– Так вот, я и говорю… Кстати, о чем я говорил-то?

– О соседях, – подсказала я.

– Ага, вот я и говорю, ненавидели ее соседи, дружно, всем подъездом, а может, и всем домом. Если посчитать всех, кто имел на Ягудину зуб, наверняка десятка три наберется. Вот как в таком случае искать убийцу, Тань?

– Подожди, Андрюша, но, если столько подозреваемых в деле, почему вы задержали одного Романа? За что ему такая честь? По-моему, рядом с ним в кутузке должны сидеть и все остальные – его бабушка, дедушка, отец… Наверняка еще и десяток соседей отыщется, тех, кто ненавидел Ягудину и науськивал своих котов мочиться на ее порог. А убить таким способом, каким ее убили, – наука нехитрая…

Мельников ничего не успел ответить мне.

– А это про какую Ягудину вы говорите, ребята? – снова встрял в разговор гость. – Уж не про ту ли старушку, о которой мне дядя рассказывал? Которую топориком недавно пристукнули… Вот ведь времена, а! Новый Раскольников, значит, объявился? Да, этот мир не меняется.

Писатель горестно покачал головой. Мы с моим другом переглянулись.

– Но нашу старушку убили не топором, – возразил Мельников.

– Как?! А дядя сказал – топориком для рубки мяса.

– Нет, Иван Матвеевич что-то напутал или забыл. Ее убили чем-то острым, предположительно шампуром.

– Шампуром? А как же можно раскроить голову шампуром? – округлил глаза Дарий.

– А кто сказал, что ей раскроили голову? Ее скорее уж проткнули. Через глаз, до самого затылка. Аж часть мозга вытекла наружу через глазницу!

Писатель, как мне показалось, качнулся на своем стуле и даже заметно побледнел. Но уточнение Андрея подействовало на него наилучшим образом: он моментально заткнулся и молчал до того момента, пока мы не закончили разговор.

* * *

Когда я вышла из кабинета Мельникова и направилась к выходу из здания, оставив моего друга наедине с родственником его начальника, я сразу начала прикидывать: куда мне направиться в первую очередь? С чего начать свое расследование? Может, с родной сестры погибшей, Эллы Ивановны, стоящей в моем списке под номером «один»? Как-никак она была ее ближайшей родственницей, которая знала о Ягудиной больше других. Порасспрошу ее о детстве Ахолии Ивановны, о родителях… Надо же узнать, почему девочка Холя (или как там ее звали?) выросла таким монстром. Или лучше поговорить с отцом задержанного Романа? Кстати, Андрей сказал, что у него туговато с алиби: с работы отпросился, но для чего, так и не объяснил. А еще у Романа есть дедушка, любитель шлындать на стареньком «москвичонке» на дачу, где, возможно, имеется мангал и шампура, и потому с дедушкой тоже необходимо поговорить. И еще – соседи… Да, народа в деле, кажется, в самом деле многовато…

«Нет, – решила я, – уже подходя к своей машине и доставая ключи, – в первую очередь надо съездить к жене Романа, Насте Белохвостиковой. Потому что именно она, если верить Мельникову, обещает оплачивать мое расследование, а это – немаловажная причина посетить девушку. Во-первых, уточню с ней денежный вопрос, во-вторых, если она действительно собирается платить, возьму аванс и подпишу с ней договор об оказании услуг частного сыщика. В-третьих, выясню, откуда у нее деньги, если она из такой семейки: папаша – уголовник-алкоголик, мамаша – торгашка паленым спиртным и наркотой… Да, «повезло» же парню так вляпаться! Что ему, нормальных девчонок было мало?!»

Я села в машину и достала из сумки список подозреваемых. Улица Высокая, дом 69 – это и есть адрес Романовой жены. А его родители живут в доме номер 69-А. Да, один двор, можно сказать, соседи. Я выжала сцепление и выехала на проезжую часть.

Дом под номером 69 оказался четырехэтажной «сталинкой». Я знала такие дома – с высокими потолками и большими просторными комнатами. Нужная мне квартира оказалась под самой крышей, на четвертом этаже. Наверное, единственная в подъезде деревянная дверь с давно облупившейся масляной краской и допотопной ручкой даже не имела звонка, и мне пришлось постучать в нее кулаком. Впрочем, это ничего не дало: за дверью не было никаких признаков жизни. Я подождала некоторое время и постучала вторично, и на этот раз дверь открылась, но не та, что была нужна мне, а соседская. В щель просунулась физиономия пожилой женщины в платочке.

– Зря стараетесь: у них сейчас никого дома нет. Слышите ведь: тишина? Когда они дома, так шум стоит, как на войне. Все соседи от них уже устали.

Я решила воспользоваться ситуацией и спросила женщину:

– Скажите, Настя Белохвостикова здесь живет?

– Эта вертихвостка-то, прости господи? Нет, – с готовностью ответил мне неожиданный информатор, – она сейчас квартиру снимает. А раньше – да, здесь жила, с родителями, если их можно так назвать.

– А что, они – плохие родители?

– Кто? Этот убивец и женушка его, алкашка? Да какие они родители?! Непутевые оба, прости господи! Вовка уж два раза сидел, любил, антихрист, руки распускать по пьяному делу, вот и дораспускался! А эта, жена-то его, Дуська-самогонщица, без него тут наловчилась водкой приторговывать. Мы уж и участковому писали, и в газету…

– Скажите, – перебила я бабушку-соседку, понимая, что она может увести разговор не туда, – а вот дочка их, Настя, почему она – вертихвостка?

– Да как «почему»?! – возмутилась старушка моему непониманию. – Да в какой семье она росла-то? Считаете, такие родители могут нормального ребенка воспитать?! Непутевые они, я же вам говорю! Отец два раза сидел, мать-самогонщица, без него тут водкой торговала, да и сама попивала, зараза! Прости, Господи, душу мою… И еще, бывало, мужиков водила. Кому водку продавала, кому и кое-что другое…

Старушка многозначительно подмигнула мне. Что должен был означать сей фамильярный знак? Если намек, то на что? Чем именно торговала Дуська-самогонщица? Наркотой? Собой?..

– Простите… Как ваше имя-отчество? – спросила я соседку.

– Пелагея Петровна.

– Ага. Пелагея Петровна, уточните, пожалуйста, чем именно приторговывала мама Насти?

Старушка посмотрела на меня, как на деревенскую дурочку.

– Как чем? Ты что, не понимаешь, что ли? Ну, этим… самым…

Я округлила глаза и пожала плечами.

– Ну, интимом, прости господи! – старушка в сердцах даже сплюнула.

– А-а…

Я понимающе кивнула. Вот теперь все предельно ясно: водка и интим – чем еще может приторговывать женщина в отсутствие любимого мужа!

– Вся семья у них непутевая, – продолжала между тем Пелагея Петровна, высунувшись в дверь еще больше, видно, я вызывала у нее доверие. – И Настька тоже непутевая! Школу-то еле-еле закончила, и то аттестат ей купили…

– Кто купил? – тут же уточнила я.

– Бабушка ейного хахаля и купила, незадолго до свадьбы. Чтобы, значит, не позориться: что это за молодая, у которой даже школьного образования нет?! Вот и купила ей школьный аттестат и свадьбу им оплатила, потому как его родители против их отношений были. Я про это точно знаю… Хороший парень был, и родители у него – приличные люди. Как его угораздило связаться с этой шалавой?!

– Вы о Романе говорите? – уточнила я.

– О нем, о ком же еще?! Спортом парень занимался, на этих… как их? Спицах таких длинных все сражался… А как в этой семейке пожил, так и пить начал. Так и пил, и пил… Работу, сердешный, потерял… А сейчас в кутузке, говорят, сидит, потому как бабушку свою, которая ему денег на свадьбу дала, «пришил»…

– А не знаете случайно, где Настя снимает квартиру? Мне необходимо увидеться с ней.

– А я почем знаю?! «Где сымает»… А вы, вообще, кто будете-то? Почему все расспрашиваете?

– Я из полиции, – решив не вдаваться в подробности, соврала я. В конце концов, какая разница, кто я и откуда?

– А-а… Ну, тогда понятно… Ваши уж приходили, тоже вопросы разные тут задавали… Я и им говорила: где-то в центре Настька квартиру сымает, там, где работает. Но с родителями не живет, это точно.

– А где она работает, не знаете случайно?

– В ентом… как его?.. Ночном доме каком-то… Я забыла, как называется-то.

– Может, в ночном клубе? – предположила я.

– Вот-вот, именно там! – обрадовалась старушка. – Похабная у нее работенка, скажу я вам! Чем вообще можно заниматься в ночном клубе? Вот мы раньше, бывало, пойдем в клуб у себя в деревне, возьмем семечек, кино посмотрим… А какие фильмы нам крутили! М-м! «Свинарка и пастух» и еще «Небесный тихоход», и эта… как ее?.. «Свадьба с приданым» – вот! Ах, какие фильмы…

В это время открылась еще одна дверь, находящаяся на площадке, и из нее вышел парнишка лет семнадцати.

– Кирюха! Человек вот из органов пришел, ну-ка, скажи, знаешь, где дочка вот етих работает? Настька, Настька! – окликнула его Пелагея Петровна.

Парнишка покосился на меня.

– Ну, знаю, а че?

– Так скажи! Человек тебе что, просто так пришел?

– В «Желтой сове» она работает, – бросил на ходу парнишка, устремившись вниз по лестнице.

– У-у! Шалопай! – Пелагея Петровна погрозила ему вслед пальцем. – Слышали? Вот там и работает.

Я поблагодарила ее за сведения, попрощалась и вышла из подъезда. Если и ехать в ночной клуб, так только вечером, а сейчас, пожалуй, отправлюсь домой, попью кофейку и поразмышляю, как мне вести расследование. Да и поужинать не мешает, а то что-то под ложечкой сосет.

Я прыгнула в свою машину, покорно ожидавшую меня во дворе.

Дома я первым делом прошла на кухню и поставила воду на плиту. Потом переоделась в домашнее, сварила себе кофе и села в кресло с ногами. Мне необходимо было как-то сориентироваться в куче народа, окружавшего старушку Ягудину и ненавидевших ее – во всех родственниках и соседях. Я потянулась к сумке и достала листок бумаги, на котором делала записи во время разговора с Андреем.

Итак, что мы имеем, Татьяна Александровна? Я отхлебнула глоток ароматного обжигающего напитка. А мы имеем какое-то, прямо скажем, некрасивое убийство богатенькой старушки. Хотя какое убийство можно назвать красивым? Если бы ее, допустим, застрелили, или задушили, или утопили бы в ванне, разве это было бы более эстетично? Любое убийство гадко, несмотря на мотив. А мотив у убийцы был, ой был! Не просто так же он притащился к старушке утречком и воткнул ей в глаз длинный острый предмет! Только вот что это за мотив? Если учесть склочный характер бабули, можно предположить, что она отравила кому-то жизнь, причем конкретно отравила, ведь за один соседский скандал из-за кошачьей мочи на коврике глаза не выкалывают!

Я отпила еще немного кофе. Думаю, здесь вариантов… Ну, скажем, три. Первый: бабуля кому-то конкретно нагадила большую кучу. Причем такую большую, что человек взял какой-то подвернувшийся подходящий предмет, пошел и воткнул его ей в глаз. Второй вариант: кто-то позарился на ее богатство – квартирку, денежки, антиквариат. И здесь (менты правы) у нас есть конкретный подозреваемый – наследничек этого материального счастья, тот самый внук Роман, к тому же, на его беду, безработный. Возможен, конечно, и третий вариант, хотя и менее вероятный: убийство произошло случайно. Да, в моей практике бывало и такое: кто-то нечаянно выстрелил, кто-то нечаянно задушил партнера (например, во время садомазохистских сексуальных забав), так что сбрасывать эту версию со счетов пока не стоит. Хотя, с другой стороны, маловероятно, чтобы кто-то из знакомых, придя с утра пораньше к старушке на блины, нечаянно ткнул ей чем-то острым в глаз, притом так метко, что попал с одного раза. Чтобы кое-что проверить и уточнить, мне надо будет осмотреть жилище погибшей. С разрешения Мельникова, разумеется.

Но это я могу сделать и попозже, а сегодня познакомлюсь для начала с бывшей женой Романа, Настей, и посмотрю, что это за штучка и чем она там зарабатывает в ночном клубе. Я допила кофе и отнесла пустую чашку на кухню. В раковине, оказывается, скопилось много грязной посуды. Черт, откуда она там взялась? Вроде бы недавно я все вымыла… Пришлось засучить рукава и взяться за моющее средство.

В десять часов вечера я надела прикид, соответствующий случаю, наложила косметику на лицо, взбила волосы в пышную прическу, вышла из дома и села в машину. Теперь мой путь лежал в ночной клуб «Желтая сова». Это было довольно известное увеселительное заведение нашего города, здесь тусовалась большей частью праздная богатая молодежь. Припарковав машину на стоянке возле клуба, я зашла внутрь.

Меня встретил легкий полумрак, запах кальяна и спиртного. Играла музыка в стиле «пьяный поп», под потолком крутилось несколько шаров – из разноцветного стекла и зеркальных, отчего по полу, стенам и столикам бегали веселые «зайчики». Попадая посетителям в глаза, они на секунду слепили. Было еще не очень шумно, публику, что называется, «не разогрели». Десяток юнцов и девчонок не танцевали, а скорее лениво кривлялись в середине небольшого танцзала, по стенам которого располагались столики. Настоящее веселье, я знала, начнется ближе к полуночи, сейчас же можно было просто «потусить» с друзьями, пообщаться, попить коктейли. Я подошла к барной стойке и взяла себе безалкогольный коктейль, оставив щедрую сдачу молодому улыбчивому бармену.