Глава 1

– Ну, возьми эту, ну, прочти! Вот увидишь: тебе понравится, очень понравится! Я так просто зачиталась! Сюжет – супер, а герои такие прикольные…

Я недоверчиво просматривала книгу, которую упорно подсовывала мне Светка.

– Мне и читать-то некогда, – попробовала отговориться я.

– На это – время найдешь! – безапелляционно заявила подруга и подтолкнула меня к кассе.

В ее руках было аж целых четыре книжки, которые она прижимала к груди с таким благоговением, словно это было завещание какого-нибудь ее американского дедушки-миллиардера. Мы подошли к кассе, и я полезла в сумку за кошельком. Вообще-то, Светке можно доверять, вернее, ее вкусу: раз она говорит, что книжка жутко интересная, – значит, так оно и есть.

Через пару минут мы уже выходили на улицу, запихнув покупки в свои безразмерные дамско-хозяйственные сумки.

– Ну, что, я – к себе. А ты? – Светка сощурилась на весеннем солнце, поправила на носу очки-хамелеоны.

– А я, разумеется, – к себе. Очередное дело закончено, денежки я получила, – я любовно погладила бок моей лакированной, шоколадного цвета сумки, – можно устроить себе маленький отдых. Куплю по дороге побольше вкуснятины, приму ванну с каким-нибудь ароматическим маслом, потом завалюсь на диван и буду поедать вкуснятину и читать, читать…

– Счастливая, – вздохнула подруга. – А у меня еще три клиентки записаны на вечер. Мне как минимум до восьми торчать в салоне. Три стрижки, две из них – с укладкой, одна – с «химией». И еще я соседку обещала сегодня покрасить… Ну, давай!

Она махнула мне рукой и направилась к себе. Светка работала дамским мастером в одном из салонов красоты города. Время от времени я заглядывала к ней, и она приводила мою голову в надлежащий вид. Но пока было еще прохладно, я носила вязаный берет, и визит к подруге на ближайшие дни у меня запланирован не был. Посему я села в свою «девятку» и поехала к себе.

«Да, пожалуй, это хорошо, что я купила книгу, – рассуждала я по дороге. – Свои-то давно все перечитала. Сейчас действительно заверну в супермаркет, накуплю, как и мечтала, какой-нибудь вкуснятины – курочку гриль, например, и, наверное, пиццу с грибами и еще салатик, и лучше – с креветками… Не забыть бы еще про кофе, мой кончается, а оставаться без любимого напитка мне вовсе не улыбалось. Вот заварю его сейчас в турке, и поплывет густой обалденный аромат по холостяцкой квартире частного сыщика…»

Мои сладкие мечты прервал, сам того не подозревая, мой друг и бывший однокурсник Андрей Мельников. Он стоял возле одного дома в числе других своих сотрудников за пестрой – красной с белым – ленточкой, загораживающей вход в один из подъездов. Вид у него был озабоченный. Рядом находились две машины с надписями «Полиция» и «Скорая», толпился кое-кто из прохожих, пытаясь заглянуть в подъезд. Так, Андрюша «на выезде», и, значит, что-то случилось. Я притормозила у обочины и вышла из своей «девятки».

– Граждане, проходим, не задерживаемся! Ничего интересного тут нет. Вы, дамочка, извиняюсь, куда?.. Ах, живете здесь! Показания дать можете?.. Ничего не знаете? Отметьтесь у участкового – вон он стоит – и можете проходить… А остальные – расходимся, граждане!..

Молодой человек с погонами младшего лейтенанта лихо сортировал толпу зевак. Я направилась было к Андрею, но меня тоже тормознули, и довольно бесцеремонно.

– А вы, девушка, извиняюсь, куда? Тоже здесь живете?

– Боже сохрани! Я – к Мельникову.

– К какому еще Мельникову?!

– Вашему сотруднику, вон он стоит. А это – мои документы…

Я показала младшему лейтенанту удостоверение частного сыщика, и мне милостиво разрешили поднырнуть под пеструю ленточку.

– Привет, Андрюша.

Он повернулся ко мне и удивленно вскинул брови.

– О! Ты, мать, здесь как?

– Проезжала мимо.

Мельников посмотрел на меня недоверчиво, прищурив левый глаз.

– Ну, клянусь: совершенно случайно проезжала мимо. Увидела тебя, дай, думаю, засвидетельствую свое почтение господину полицейскому.

– Да? А я уж было подумал, грешным делом, не нанял ли тебя кто из родственников погибшей… Еще удивился: как это – так быстро? Когда исхитрились успеть?..

– Не переживай, Андрюша, я сюда не за этим. Я, вообще, уже час, как выходная… А что, собственно говоря, здесь у вас стряслось?

– Ты это из чисто женского любопытства спрашиваешь или профессиональный интерес?

– Из чисто женского… Так что стряслось-то?

Мы отошли чуть в сторону от коллег Андрея, и он нехотя объяснил:

– У нас, мать, все, как обычно: серые милицейские будни. В одной квартире старушку нашли мертвой…

– Хм! Удивил! Да, Мельников, так иногда бывает: старики, случается, и умирают…

– Да если бы так! Нет, Тань. Ее убили.

– А это точно? Андрюш, ты не торопись с выводами. Может, она сама того… от старости? Ты ее паспорт видел? Может, ей уже ровно девяносто восемь с половиной стукнуло?

– Боюсь, что это исключено. Я имею в виду смерть от старости. Видишь ли, ее нашли в прихожей – дверь в квартиру была открытой, – и она была… Как бы это сказать помягче?

– Ладно, чего уж там! Говори как есть, я тоже не в детской библиотеке работаю, всякого повидала.

– Одним словом, ей воткнули какой-то длинный острый предмет прямо в глаз, ну, что-то вроде шампура или шпаги. Эксперт говорит, что он скорее всего прошел мозг насквозь до самого затылка…

– Значит, орудие убийства не нашли?

– Пока нет, – подтвердил Андрей.

– Тогда откуда известно, что убили именно острым предметом?

– Эксперт сказал, что раз мозг частично вытек через глазницу…

– Что ж! Простенько и со вкусом, – мрачно пошутила я, а про себя подумала: «Жуть!», невольно поморщилась и полезла в сумку за сигаретами.

По роду свой сыскной деятельности мне приходилось видеть всякие страсти-мордасти, но почти каждый раз, сталкиваясь с новым преступлением, я испытывала нечто вроде содрогания. Наверное, есть вещи, к которым просто нельзя привыкнуть.

– Да, убили старушку, – вздохнул Мельников. – А бабушка-то – божий одуванчик: маленькая, сухонькая, как девочка-подросток. Кому она помешала? Она бы и сама вскоре того…

В это время из подъезда вышел коллега Андрея – молодой симпатичный парень лет двадцати шести – двадцати семи – и подошел к Мельникову, покосившись на меня.

– Свои, – коротко бросил мой друг. – Ну, что там?

– Криминалист «пальчиков» не нашел, – сказал парень, поправив свои песочного цвета короткие волосы.

– Черт! Впрочем, этого можно было ожидать… Ладно. С трупом закончили?

– Да, Пахомов дал санитарам команду увозить.

– Ты сказал им, чтобы повнимательней там были? Может, где волосок или микрочастицы с одежды убийцы найдутся?

– Да что они, маленькие или впервой? Сами все знают.

Коллега Андрея снова покосился на меня. Тот перехватил его взгляд и сказал:

– Кстати, познакомьтесь: Татьяна, мой друг и по совместительству частный сыщик. Тань, а это – Никита, недавно к нам перевелся…

Мы с Никитой кивнули друг другу.

– Что особенного нашли в квартире? – спросил Андрей.

– Бабушка-то, похоже, антиквариатом увлекалась, – усмехнулся молодой человек. – Картины, меблишка девятнадцатого века, то да се…

– Это я и сам видел, – кивнул Андрей с кислым выражением лица и тоже достал из кармана куртки пачку сигарет.

– «То да се» – это что конкретно? – уточнила я.

– Тебе-то, мать, зачем?

– Так, профессиональное любопытство, – усмехнулась я, – впрочем, не отвечай, если не хочешь. Мне вообще все это до фени: я, если ты помнишь, выходная!

– Да, да, помню: уже час, как… Счастливая! А тут… Ладно, Тань, мне пора. С удовольствием поболтал бы с тобой, но надо еще всех соседей опросить… Звони, коли нужда будет, – Мельников отшвырнул недокуренную сигарету в сторону.

– И тебе всего наилучшего, Андрюша! – Я улыбнулась на прощание моему новому знакомому Никите и бодро зашагала к своей машине.

* * *

С того дня прошла целая неделя, даже, кажется, чуть больше. За это время я успела раскрыть одно небольшое и не очень сложное дельце с мужем-изменником и его любовницей-аферисткой, вымогавшей у него деньги, получила от жены-заказчицы заслуженное вознаграждение, дочитала купленную неделю назад книгу и теперь собиралась отдохнуть в свой свободный вечер со Светкой в боулинге. Как раз сегодня у нее был выходной. Я открыла шифоньер и вынула из него зеленый джемпер из тонкой шерсти. Он так идет к моим зеленым глазам! Последние два дня на улице стояла хорошая весенняя погода, практически теплая, и я собиралась надеть этот джемпер с терракотовыми брюками и моей любимой ветровкой. И еще, пожалуй, надену сегодня новые демисезонные сапожки. Я уже потянулась к коробке, в которой они лежали, но телефонный звонок не дал мне достать их.

– Слушаю!

Наверное, мой голос прозвучал как-то не особенно довольно, потому что Андрей – а это был он на другом конце провода – ответил удивленно:

– Я что, так не вовремя?

И он еще спрашивает! Нет, вот сейчас все брошу и буду болтать с тобой, и, конечно, опоздаю на встречу со Светкой, и она будет меня ждать и будет потом выговаривать мне за опоздание. Но сказать так моему другу я, разумеется, не могла, все-таки Мельников помогал мне иногда в раскрытии моих дел, да и клиентов время от времени подбрасывал, и потому я сменила гнев на милость и как можно вежливее проворковала в трубку:

– Ну что ты, Андрюша! Очень даже вовремя. Я тут как раз, понимаешь, сижу, скучаю и думаю: хоть бы кто-нибудь позвонил, что ли!

Врать я, что ни говори, умела: должность обязывала. Что это за сыщик, который не умеет врать и притворяться?! В этом деле он должен быть лучше самого лучшего артиста. Мельников мне поверил.

– Значит, мать, с тебя – магарыч!

Я даже оторопела от такой наглости. С меня?! Интересно, за что это? Андрюша мог иногда читать мои мысли. Он не стал дожидаться, когда я задам этот вопрос вслух.

– Возьмешься за то дельце, где бабушку убили?

– Бабушку? Какую бабушку? – не поняла я.

– Ну, помнишь, с неделю тому назад ты подъехала к нам, когда мы стояли возле дома номер шесть по улице Комсомольцев-добровольцев? Я тебе тогда еще сказал, что здесь старушку нашли мертвой, а ты мне сказала, что так, мол, бывает: старики, случается, и умирают? Что, мать, неужели не помнишь?

Разумеется, я сразу все вспомнила. Острый предмет в глаз… Через мозг, до самого затылка… Мозговое вещество вытекло через глазницу… Садюги! И что им старушка сделала?!

– Да, да, вспомнила… А сам-то ты что, «застрял» на этом деле?

– Представь себе. Там все оказалось охренительно сложно… И потом, мать, ты же знаешь, у меня и других дел много, понавешали на меня, понимаешь, как на вешалку… А начальство требует: «Когда будешь дела сдавать? Когда будешь дела..?» Короче, Тань, берешься?

Я задумалась. Перспектива не радовала, скорее даже удручала. Нет, помочь своему другу я была готова всегда, но было бы неплохо, если бы мою готовность подогревал бы еще и материальный интерес. Я никогда не причисляла себя к доблестному племени альтруистов и потому решила осторожно прощупать почву насчет этого самого интереса:

– Андрюш, а у бабушки что, есть родственнички, готовые оказать, так сказать, всяческое содействие раскрытию преступления?

Я сделала особый нажим на слово всяческое. Мельников, по счастью, был догадлив.

– Угу. У погибшей нашелся внук, который, кстати, сейчас и обвиняется в убийстве старушки…

– Наследство? – предположила я.

– Оно самое. Бабуля-то наша была далеко не бедной, держала дома антиквариат: картины, хорошие книги прошлых веков, бронзовые статуэтки, побрякушки там… Да и денег у нее нашли ни много ни мало двести тысяч и еще в долларах кое-что.

– Ого! Зачем же она такие деньги дома хранила?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Да это я так, возмущаюсь себе тихо… Кем же она работала, интересно? – изумилась я. – Редкие бабули сейчас могут похвастать таким достатком. Может, она на протяжении последних сорока лет была директором большого универмага?

– Нет, Тань, к торговле наша старушка не имела абсолютно никакого отношения. Видишь ли, она всю жизнь проработала простым лаборантом в лаборатории санэпидемстанции.

– Как «лаборантом»?! – снова не удержалась я от изумления. – Подожди, Андрюша, так там же платят, насколько мне известно, буквально гроши!

– Да, да, и ее зарплата, и пенсия были настолько мизерными, что, по-хорошему, наша старушка должна была не антиквариат собирать, а бутылки на помойке.

– Может, она сама в свое время получила наследство? – выразила я предположение.

– Я и сам было так подумал и потому проверил… Нет, никакого наследства наша бабуля не получала. Никогда. Да и вряд ли кто-то захотел бы осчастливить ее таким образом: слишком уж все родственники были настроены против нее.

– В таком случае откуда «дровишки»? Старушка на досуге грабила банки?! Или продавала на базаре наркотики в вязанных собственноручно шерстяных носках? Знаешь, Андрюша, когда пенсионерки-лаборантки с нищенской пенсией в доме, полном антиквариата, вот так, запросто, держат двести тысяч, это, согласись, как-то настораживает…

– Да, темная история, и я в этом сейчас копаюсь… И самое интересное, Тань, у нее с родственниками была просто жуткая напряженка. А теперь вот задержан внук, который один хоть как-то поддерживал с бабулей отношения. Если, конечно, это можно назвать отношениями…

– В каком смысле?

– В прямом. Старушка наша, как оказалось, имела настолько скверный и вредоносный характер, что сумела перессориться со всеми своими родственниками и соседями заодно. Она, похоже, навредила всем, кому только смогла, причем так конкретно, что все ее родственники стали ей если уж не явными врагами, то недругами – это точно!

– Надо же! Это как же так можно исхитриться? Просто баба Яга какая-то. А ее собственная семья – муж, дети?

– Не было у нее никогда ни мужа, ни детей. Сама подумай: какой дурак женился бы на такой ведьме? Ну, разве что мазохист какой-нибудь или шизофреник, и то в стадии острого обострения болезни…

– Подожди, Андрюша. Ты сам только что сказал, что у бабули есть внук. Сказал?

– Ну, да, внук-то есть…

– Так откуда же взялся внук, если не было, как ты говоришь, ни мужа, ни детей? Она что, овнучила его?

– Овнучила?.. А, ну, то есть ты хочешь сказать, взяла из детдома и оформила как внука… Нет, внук у нее родной, только это не ее внук…

Я растерялась. Что за белиберда такая? Как такое может быть? Или Мельников уже совсем там заработался со своими преступниками и жмуриками?

– Андрюша! Ты что за манеру взял говорить загадками? Или объясни доходчиво, что за внук такой таинственный, или… Ты чего там смеешься? Смешинка в рот попала?

– Да нет… Я-то сразу не сообразил… Это мы тут его внуком называем, ну и… Короче, дело обстоит так: у бабульки нашей есть родная сестра. И вот этот внук – внук этой самой сестры, у той как раз и муж есть, и дети, вернее, сын. А нашей потерпевшей этот парень приходится внучатым племянником. Его одного она хоть как-то терпела и – удивительно! – поддерживала с ним отношения.

– А он терпел ее…

– Да, но и с ним она тоже иногда ругалась.

– Хм! Интересно, был в жизни нашей бабули хоть кто-то, с кем она не ругалась?

– Боюсь, не было таких. Даже с незнакомыми людьми на улице, по словам родственников и соседей, она умудрялась учинять разборки, причем вообще на пустом месте. Говорю же: скверного характера была покойница. Потому никто и не удивился, что ее кокнули, многие даже не скрывали радости по поводу ее кончины. Давно, говорят, надо было ее пришить, уж больно много крови она у всех попила…

– Однако! Значит, родственнички даже не скрывали своего негативного отношения к старушке?

– Не скрывали, Тань, не скрывали. Едва не сплясали от радости на ее могиле. Я к ней на похороны специально пришел, ну, знаешь, чтобы на месте, так сказать, посмотреть и послушать, что будут говорить про нее… Так вот, на похороны явилось всего, что называется, «два с половиной человека», и те, похоже, больше для порядка или для очистки совести. Они не рыдали в голос, не причитали «На кого ты нас покинула?» и не заламывали руки. Все были в каком-то даже, я бы сказал, приподнятом настроении, на покойницу никто и мельком не взглянул. Быстренько так гроб заколотили, быстренько в могилу спихнули, быстренько закопали, и все тут же смылись с кладбища, причем в таком резвом темпе, словно стремились побыстрее отделаться от этого неприятного дела и убежать от могилы подальше. Потом все поехали в кафе, пили и ели там и даже смеялись, и никто и не думал скрывать своего хорошего настроения. И еще заметь: в кафе притащилось достаточно много народа, кого на кладбище близко не было.

– Чем дальше, тем интереснее… Только, Андрюша, я хотела бы все-таки уточнить насчет внука, того, который неродной. Так что, этот счастливчик имеет материальную возможность нанять частного сыщика и платить мне мою ставку – двести долларов в день? И чего он вообще хочет? Просто обелить свое честное благородное имя или найти убийцу любимой и безвременно ушедшей бабушки?

– Нет, Тань, тут дело обстоит совсем наоборот. Этот самый внучатый племянничек или племянничный внук – я уж не знаю, как правильно назвать, – так вот он подозревается в убийстве этой бабули, потому что наследство ее переходит именно к нему, а сам он – человек до жути бедный, безработный, практически бомж.

– Бомж?!! Хорошенькое дельце! Мельников, ты это что сейчас, пошутил? Значит, по-твоему, этот внучатый бомж будет оплачивать мое расследование? Из каких таких доходов, позвольте спросить? Бутылок побольше соберет на своей помойке?