Смотрю ему в глаза. Не могу удержаться, чтобы не облизнуть обветренные губы. Я могу ему верить? Неужели он обманет собственную дочь? У представителя закона должна быть хоть какая-то честь, ведь так?

– Хорошо.

Поднимаюсь, подхожу к его столу, на листке пишу цифры. Отец набирает их. Ждём. Никаких звуков, но вскоре он поднимается из-за стола и идёт в конец комнаты, к окну доставки. Шуршание.

Оглядываюсь со страхом. Вдруг он поймёт, что это копии? Они очень качественные, должны быть идентичны, но вдруг?

Возвращается к столу, садится. По лицу ничего не понять. Сработало или нет?..

Нажимает кнопку, включающую приглашающий фонарик в коридоре.

Дверь кабинета открывается уверенно, при этом тихо. Внутрь заходит мужчина – но какой… Такой, что у меня даже челюсть отвисает. В армии открыли курсы моделей?

Здесь и далее ArtFlow

Лет за тридцать, а может, и все сорок, почему-то в голове всплывает слово «зрелый». Черты лица правильные, настолько соразмерные, что трудно оторвать взгляд. Навскидку я бы сказала, что эта обманчиво естественная и строгая красота стоит очень много денег, потому что такую выверенную гармонию не каждый хирург может сделать. Однако тёмные волосы мужчины короткие, как у медного. На левом виске выбрит сложный узор – тоже работа профессионала, – переходящий в рисунок татуировки. Она спускается ниже, на шею, и прячется под тонкую ткань капюшона.

Мой взгляд тоже переползает ниже, на одежду. Сплошной комбинезон тёмно-серого цвета. Или он лишь кажется военным? Точнее, фасон как у лётчика, только ещё и с капюшоном. Верхняя половина комбинезона из тонкой ткани, пижонисто обрисовывающей рельеф мышц, – от такого зрелища я с трудом сглатываю, – а нижняя выглядит более плотной и грубой. Хотя тоже довольно-таки обтягивает… В дополнение ко всему мужчина ещё и цепляет большие пальцы за карманы, уложив ладони на бёдра – будто специально подчеркивая область ширинки, – и эта неприкрытая сексуальность окончательно настраивает меня против него. Не люблю самовлюблённых наглецов.

Дополнительно раздражает, что смотрит он исключительно на господина судью, будто меня тут вообще нет.

Не отрываясь от экрана компьютера, отец спрашивает:

– Остальные?

– Сейчас будут, – голос у мужчины расслабленно-низкий, с чёткой артикуляцией. Хорошо поставленный. Определённо, крутизна звучит именно так.

Отец всё же оглядывает его и указывает на свободное кресло слева от меня. Мужчина проходит мимо, и я непроизвольно повожу носом – кажется, что такой красавчик непременно должен пахнуть модным парфюмом, – но ничего не чувствую. Странно. Он садится, и тут происходит нечто: по серому комбинезону расползаются бордовые пятна. Несколько секунд – и одежда полностью бордовая, с тёмными полосами тут и там. Такой же расцветки, как кресло. Я изумлённо разглядываю мужчину, но он по-прежнему меня игнорирует.

Отец продолжает что-то печатать.

Вскоре дверь снова открывается, запустив внутрь ещё пару мужчин. Эти выглядят гораздо проще, чем пижон в кресле.

Первый – парень моего возраста или чуть старше. Худой, высокий. Тёмные коротко бритые волосы, тёмно-карие глаза. Куртка и штаны чёрные, мешковатые, похожи на униформу полицейского спецназа. Парень кивает красавчику – тоже «не замечая» меня в соседнем кресле – и остаётся стоять у двери, опершись на косяк и сложив руки на груди.

Второй – постарше, за тридцать. Коренастый, крепкий. Ершистые жёсткие волосы и короткая борода отливают рыжим. Вот у него – обычная зелёно-камуфляжная униформа, потрёпанная и, судя по оттопыренным карманам на куртке и брюках-карго, используемая с пользой. То есть я всё же угадала, они военные! Прямо настоящие наёмники, которые умеют решать проблемы! Да?..

Про море и ром рассказывается в главе 91

Рыжий вразвалочку подходит к красавчику, тычет кулаком в его подставленный кулак и встаёт сзади, облокотившись на спинку кресла. Все трое внимательно смотрят на отца. Когда я была маленькой, в этот кабинет вот так же приходили люди, которые не обращали на меня внимания. С одной стороны, быть невидимкой оказалось полезно в плане сбора компромата, во всём есть свои плюсы. Но сейчас – хотелось бы, чтобы со мной уже начали считаться. Хотя бы поздоровались.

Начинает печатать принтер, и вскоре отец протягивает через стол пачку листов. Пижон оказывается возле него в один момент – волшебный комбинезон вновь становится серым, – пробегает бумаги глазами и передаёт их рыжему. Парень в чёрном тоже подходит, присоединяется к чтению. Бородач указывает ему пальцем на что-то в тексте.

Я тоже поднимаюсь – раз все стоят, – но быстро понимаю, что чувствую себя неловко в этой атмосфере тестостерона и самоуверенности. Боги, что я вообще забыла в этой комнате?

Голос-в-голове цедит сквозь зубы: Сядь обратно, а то мнёшься, как дурнушка на школьных танцах.

Бухаюсь обратно в кресло. Парень в чёрном зыркает на меня, и я тут же отвожу взгляд. Какой интересный у отца стол. Чрезвычайно увлекательный. Могу хоть целый день на него смотреть.

Рыжий, пролистав бумаги до последнего листа, спрашивает:

– Почему нет фото объекта?

В его произношении есть что-то странное, однако я не понимаю, что конкретно.

– В этом нет необходимости. Как там указано, – отец бросает взгляд на меня, – это обтянутый органикой робот, который находится в подвальном этаже дома, где на днях были установлены дверь для домашнего сейфа и вольер для медведя. Полагаю, перепутать невозможно. Оплата устраивает?

Голос-в-голове от злости сам ревёт медведем: «Вольер»?! Помимо ошейника этот урод ещё и посадил моего Сина в какую-то клетку?! Может, собрался охотиться на него с собаками?! Всё, нахуй, я его убью!

Но я, конечно, остаюсь неподвижно сидеть в кресле, только внутренности переворачиваются, уже в который раз. Отец не собирается платить шантажисту. Но что именно эти люди будут делать?

Красавчик переглядывается с остальными.

– Да. Мы принимаем заказ.

– Тогда прошу, – отец протягивает руку, куда рыжий возвращает несколько листов из пачки, а другой указывает на дверь, – и прошу.

Чёрный забирает у бородача оставшиеся бумаги, на ходу пробегая их глазами. Все трое выходят из комнаты.

Первый порыв – пойти за ними, но я понимаю, что это бессмысленно. Они слушаются лишь господина Александэра, что им до меня, маленькой глупой девочки? И что я буду там делать? Силан – военный, они, очевидно, тоже. Устроят между собой ковровую бомбёжку, а я – посередине – буду метаться в панике, как положено богатой и никчёмной дуре. Только тех переливающихся ногтей не хватает для полноты образа.

Но Голос-в-голове требовательно настаивает: Ты планируешь сидеть в этом мягком кресле, пока Сина держат в клетке и тычут электрошоком?! Иди сделай что-нибудь!

Я откашливаюсь.

– Может, надёжнее было бы заплатить ему?

Отец скармливает возвращённые наёмниками бумаги уничтожителю.

– Алетейя, деньги не любят, когда ими разбрасываются. Я не собираюсь платить какому-то любителю, привыкшему запугивать женщин. Со мной эти игры не проходят.

– А что они будут делать? Убьют Силана?

Отец терпеливо вздыхает.

– Не понимаю, в кого ты такая кровожадная. Нет, мы все – законопослушные граждане. Ты слышала этот звонок в конце разговора с Силаном? Ему позвонили из банка. Попросить срочно приехать. А там случится ещё что-нибудь непредвиденное… Тем временем эти люди съездят к нему и всё привезут. Ты пока можешь выпить сока, посмотреть фильм или что там ещё.

Пару секунд в голове пусто, а потом я бухаю:

– Я поеду с ними.

– Не смеши. Ты будешь только мешать.

Но я не собираюсь отступать. Даже встаю из кресла.

– Силан ведь сказал, что робот ещё… эм, функционирует. А если он не захочет идти с какими-то посторонними, атакует их? Если в результате твои люди его повредят, это будет твоя вина, а не Силана. Нарушение нашей сделки.

Отец щурится на меня, раздумывая. Наконец говорит:

– Ты должна сидеть в машине. Это не обсуждается.

Я торопливо киваю…

А потом понимаю, что вообще-то это меня не устраивает. Син учил говорить, чего хочу я, а не соглашаться на то, чего хотят другие. Сейчас – самое время попробовать. Хоть я и боюсь выглядеть глупо – сначала согласилась, теперь отказываюсь. Ладно, Лета, давай, открой рот и скажи хотя бы первое слово.

– Нет. Не хочу, – сглотнув, продолжаю более уверенно: – Я буду делать, что сочту нужным. Если что-то случится – это мои проблемы. Ты ведь получил документы.

Он добродушно улыбается.

– Что ты заладила про эти документы! Я помогаю, потому что ты моя дочь.

Да-да, конечно. Тороплюсь к двери.

За спиной раздаётся:

– Я понимаю, что говорить это бесполезно, но всё же постарайся не делать глупостей. Хотя бы слушайся этих людей. Они опытные, им можно доверять.

Киваю, не оглядываясь, и выхожу в коридор. Замечаю, что пальцы дрожат. Но я сделала это! Глядишь, и ещё что-нибудь сделаю!

Хотя что я могу? Конечно, хочется беситься, эффектно бить в стену кулаком, грозить, что я убью Марка Силана, и прочее подобное… Но если объективно – что я могу? У меня нет ни оружия, ни навыков, чтобы дать по морде. Могу разве что зарыдать его до смерти.

Как и этих троих наёмников. С которыми мне теперь придётся как-то разговаривать. Чувствую себя маленькой трусливой мышкой в мире крутых самоуверенных мужчин, которые «решают вопросы». Что ж. Деваться некуда, нужно идти к ним.

88.

Бегу к гостевому гаражу. Все трое стоят вокруг автомобиля, очевидно, ждут. Машина вместительная, хотя не слишком огромная, недорогая, тёмно-серая, потрёпанная, без приметных черт. Красавчик стоит ближе всех, собранный, лицо будто недовольное задержкой. Парень в чёрном невозмутимо подпирает стену, как и до этого в кабинете, а его рыжий коллега со скучающим видом облокотился на крышу автомобиля и озирает гараж.

При виде меня красавчик – который, очевидно, у них старший, может, и по возрасту тоже – оживляется. Я ещё не успела подойти, но его звучный голос прекрасно слышно и отсюда.

– Итак, дополнительный заказ. Госпожа Александэр, – он указывает на меня ладонью, как на аукционный лот, – владелица объекта. Оплата – восемьсот кредитов, если она поедет с нами и не будет покидать салон автомобиля. Какие соображения?

Желудок сжимается от страха, но нет, я не собираюсь показывать этого. Быстрым, но размеренным шагом подлетаю к гаражу, делаю уверенное лицо.

– В три раза больше – прямо сейчас, если я не буду сидеть в машине, а пойду с вами.

Бородач присвистывает.

– Это – «госпожа Александэр»?

– Мы не берём с собой посторонних, – красавчик оглядывает меня без особого удовольствия.

– В десять раз больше. Я сама за себя, к вам никаких претензий.

Вот теперь пижон смотрит на своих товарищей. Бородач радостно выдаёт:

– За такие деньги, крошка, делай что хочешь.

Парень в чёрном молча кивает.

– Сто процентов сейчас. Ведёшь себя тихо, слушаешь нас, держишься позади, не мешаешь работать. Мы не несём ответственности за любой ущерб твоему здоровью. – Закончив перечисление условий, пижон протягивает мне электронный браслет.

– Договорились, – я набираю сумму на своём браслете и прикладываю к его.

Вот так номер, всего лишь за минуту я лишилась восьми тысяч. Зато настояла на своём и поеду с ними! Всё лучше, чем сидеть перед теликом и покорно ждать, что они сделают с Сином.

Красавчик садится на водительское место. Молодой – за ним. А бородатый не торопится: лениво снимает локти с машины, смотрит на меня с интересом.

– Это что, новая мода у молодёжи – военные модели? Простые уже не удовлетворяют?

Вот теперь я понимаю, в чём особенность его произношения, – шепелявость. Помимо «с», отдающей шипящим присвистом, есть ещё странная «т», похожая на «ч». И вслушиваться в звучание слов очень помогает не обращать внимания на их смысл. Подумаешь, пусть болтают что хотят, главное – чтобы делали что-нибудь.

Пижон бросает из машины:

– Шмель!

Невольно вздрагиваю и озираюсь – какие шмели зимой? Однако через секунду доходит, что это обращение к задержавшемуся мужчине, потому что тот уже открывает заднюю правую дверь, ворча:

– Не, а что? Просто спросил. Интересно, когда вернётся мода на живых мужиков.

Я сажусь вперёд, справа от водителя, и украдкой кошусь на его волшебный комбинезон: теперь он чёрный, под цвет сиденья.

Красавчик заводит двигатель – из недр простенького автомобиля вдруг раздаётся впечатляющий рык – смотрит в зеркало заднего вида и резко втапливает газ. От неожиданности меня бросает вперёд. Машина задом вылетает на улицу, разворачивается, не сбавляя скорости, – моя голова с глухим стуком прикладывается в боковое стекло, – и устремляется вперёд так, что меня вжимает в кресло. Лихорадочно нащупываю ремень безопасности. Что за нафиг?! Я вроде приготовилась к трудностям и опасностям, но не такого же плана! С подобной манерой вождения я сдохну прежде, чем мы куда-либо доедем.

Водитель продолжает разговор как ни в чём не бывало:

– Сделаем дело – будешь обсуждать посторонние вопросы. Если дочь господина главного судьи пожелает с тобой разговаривать.

Из-за моей спины раздаётся удивлённое:

– Дочь?.. Почему я не знал, что у Александэра есть дочь?

Смотрю в зеркало заднего вида, но вижу там только парня в чёрном, который отвечает мне равнодушным взглядом. Рыжий бородач в отражение не попадает.

Автомобиль, не сбавляя скорости, влетает в очередной поворот, и мой желудок неприятно сжимается.

– Потому что ты думаешь, что статус в соцсетях и есть реальность, – красавчик не отрывает взгляда от дороги.

Сзади в спинку моего кресла раздаётся тычок.

– А ты почему не дружишь с папой? Все ж, там, фотки вместе выкладывают, то-сё… А тут – такая тайна. Может, ты на самом деле не дочь, а любовница? Ещё и несовершеннолетняя какая-то.

Тяжело сглатываю. Держись, Лета, только не надо блевать. Глубоко дыша, чтобы справиться с тошнотой, выдавливаю:

– Нет. Не любовница. Меня зовут Лета. Приятно познакомиться.

В салоне тишина. Кошусь на красавчика, но он смотрит вперёд и не отвечает. Отлично, будем молчать. Не больно и хотелось.

Сзади раздаётся незнакомый голос:

– Паук.

– Что? – с недоумением оглядываюсь на парня в чёрном.

– Меня зовут Паук.

Очевидно, стоит оставить при себе реплику о том, какое у него странное имя, так что я, извернувшись, просто протягиваю руку для рукопожатия. Должно быть, они все называют себя кличками, для конспирации. Ладно хоть не «господин Коричневый», как в кино, а то я могла бы не выдержать и истерично заржать, сейчас как раз сильно нервничаю.

– Приятно познакомиться.

Парень удивлённо смотрит на мою протянутую руку, но всё-таки пожимает – сильно, чуть не до боли.

Бородатый хмыкает.

– Ну а я Шмель.

Тянуть руку человеку, сидящему позади тебя, неудобно, но я выкручиваюсь как могу. Ладонь у Шмеля шершавая.

Снова поворачиваю голову к водителю. Он по-прежнему смотрит на дорогу, но всё же снисходит:

– Каракурт. Извини, без рук.

– Как угодно. А разве паук и каракурт – это не одно и то же?

Вопрос повисает в воздухе. Я сказала что-то глупое? Ну и ладно, подумаешь. Плевать мне на вас, крутые мужики с дурацкими кличками.

И в этот момент я замечаю на перекрёстке впереди красный свет. Хэй, красавчик же не собирается проехать на красный? Но машина не сбавляет скорости. Удивлённо распахнув глаза, слежу, как к нам приближается бампер автомобиля, стоящего перед светофором в нашем ряду, – слишком быстро. Красный свет. Что он творит?!

...

3 4 5

Премиум

(1 оценка)