Утром, стоит какому-то шуму вытянуть меня из сна в дрёму, тут же приходит мысль о предстоящей полицейской проверке, сердце невпопад стукает о грудную клетку, кровь наполняется адреналином – и вместо отдыха я уже пялю в потолок широко распахнутые глаза. Из-за недостатка сна они сухие, будто полные песка.
Сейчас, когда наступил день проверки, мысль о ней ужасает. Что, если переписать армейского робота в принципе невозможно? Что, если его убьют прямо посреди улицы? Или полицейские будут держать нас на прицеле до приезда военных, которые сунут Сина в чёрный фургон и увезут на утилизацию? Представив, как я возвращаюсь домой в одиночестве и выбрасываю его одежду и несколько новых шампуней – никакой лаванды! – неожиданно чувствую грусть. Ведь Син интересный, тактичный, приятнее многих людей, но любой урод из армии может распоряжаться им, как вещью.
Голос-в-голове скалит зубы: Ты обязана что-то с этим сделать! Он должен быть только твоей вещью!
Но что я могу? Объективно говоря, я всего лишь слабая и трусливая девчонка. Предел моей смелости на сегодня: одеваюсь не за ширмой, а за дверцей шкафа. Конечно, выгляжу глупо, вытягивая шею, чтобы видеть дверь комнаты, но зато если Син откроет её или она сама распахнётся – мало ли! – я буду готова и успею прикрыться от позора.
В зеркале на дверце шкафа свежие синяки отражаются тёмно-серыми пятнами. На коленях – это когда бухнулась на пол заброшенной квартиры. На правом запястье – когда робот выкрутил руку. На плечах – когда Джанки тряс меня, как тряпичную куклу. А вот шрамы все привычные. Родные. Потому я и скрываю их под одеждой. Они только мои.
Вываливаюсь в гостиную, растирая лицо ладонями. Сначала душ. Затем «сладкое молоко с добавлением кофе». Выпиваю залпом половину чашки. Кстати, робот, давший моему любимому напитку столь уничижительную характеристику, сидит на диване. Хэй, а что это у него в руках?!
– Где ты взял эту книгу? – мой тон явно выдаёт недовольство.
– На полке. Нельзя? – он смотрит настороженно. – Ты говорила, чтобы я не трогал музыку. Я подумал, что книги можно.
Голос-в-голове рявкает: Забери у него сейчас же! Ненавижу, когда трогают мои вещи!
Нет, я должна вести себя спокойно. Он не хотел ничего плохого. Я сама виновата, что непонятно сформулировала правила.
Поэтому я стараюсь спрятать раздражение и выглядеть равнодушной:
– Да нет… Почему «нельзя»… Я просто забыла, что она у меня есть.
Син смотрит на меня, всё так же держа книгу открытой. Некомфортно. Ужасно! Так хочется выхватить её, отнять, сказать, что меня это не устраивает! Но нельзя. Не хочу выглядеть истеричкой, психующей из-за пустяков. Нужно быть вежливой, иначе он уйдёт.
Чтобы отвлечься от дискомфорта, тороплюсь сменить тему:
– Слушай, тебе точно нужна эта проверка? – в ответ на вопросительный взгляд робота поясняю: – Не знаю, я нервничаю. А если не сработает?
Он отвечает рассудительно – словно речь не о том, что его могут убить.
– Не беспокойся, я не буду сопротивляться полиции. И у тебя проблем не будет. Я проверил, золотой статус даёт право покупать оборудование даже у армии, при этом ты не обязана раскрывать коммерческую тайну. Нужно придерживаться версии, что ты оказалась в неприятной, но часто встречающейся ситуации: поддалась соблазну купить дорогую вещь задёшево, а она оказалась ворованной.
Я хмуро допиваю кофе. Не буду же я объяснять, что разговоры с полицией меня не волнуют, я лучше Сина знаю, что золотой чип делает его обладателя почти неуязвимым. Однако он не даёт силы защитить жизнь другого или, там, воскресить его после полицейской пули.
– Ладно, тогда буду собираться. В Зелёном районе нужно выглядеть прилично, а не так, – оттягиваю выцветшую ткань любимой домашней кофты.
– Ты хочешь куда-то ехать для проверки? Я думал, мы выйдем на улицу, – Син указывает большим пальцем на окно, – и найдём ближайший патруль.
Мнусь, не решаясь сказать, что меня пугают не только городские ищейки, но и полицейские роботы – вдруг он примет это на свой счёт. В конце концов выдавливаю нейтральное объяснение:
– В Особняках привычнее. Кстати, пока я буду собираться, можешь посмотреть тот сайт, про который я ночью говорила. Дисплей не видел?
Робот кивает на тумбочку под телевизором. Включив экран, захожу на punkt.dhx, тщательно чищу историю и сообщения. Нельзя, чтобы Син прочитал о моих поисках «высокого военного мужчины», это выглядит до стыдного наивно.
– Вот, держи. Вряд ли мне кто-то будет писать, но, если что, просто игнорируй.
Оставив робота изучать сайт, закрываюсь в спальне и включаю компьютер. Что носят в этом сезоне? Разноцветные тапочки… Клипсы… О, снова в моде кюлоты с бантиками! Вот только не в вертикальную полоску, как завалявшиеся у меня в шкафу, а в диагональную. Жаль, они мне нравятся, но надеть в Особняки устаревшие штаны недопустимо.
Отвергнув несколько вариантов, достаю из глубин гардероба позолоченную коробку. Хватит уже хранить, а то дождусь, что она рассыплется в прах от старости.
Платье, конечно, роскошное. На манекенщице сидело идеально. Наверное, из-за этого я даже ни разу не доставала его из коробки: пока любуешься упакованной серой тканью с тускло-платиновым отливом, можно фантазировать, что оно волшебным образом превратит и твою тощую фигуру в нечто красивое. А вот если наденешь – станет ясно, что чуда не произошло.
А может, не стоит тащиться в Зелёный район? Платье это неудобное, чулки, каблуки… Может, закрыть золотую коробку и спрятать обратно?
Нет, я обещала. Да и, честно говоря, хочется показать Сину, какой красивой я могу быть. Но в то же время это пугает. И что выбрать?
Вцепившись в последние крохи смелости – и в микроскопические кружевные трусы, нет уж, я не готова выйти на улицу совсем без белья, хотя обтягивающее задницу платье именно это и подразумевает, – одеваюсь, ни о чём не думая. Ни мыслей, ни страхов, я просто оденусь и выйду из комнаты.
Нитка трусов неприятно врезается в самые чувствительные места. Двигаю её туда-сюда, пытаясь найти положение, чтобы она не натирала, но хрен там. Чёртовы трусы, ненавижу вас!
Дальше – белые чулки с широкой чёрной резинкой. Плотные, не должны порваться. Хотя, зная мою неуклюжесть…
Втискиваюсь в платье. Как и ожидалось, вместо соблазнительной фигуры зеркало отражает костлявую угловатость. «Зато ты такая стройняшка» – ага, как же! Тощая, плоская уродина! Глаза наполняются горячими слезами, нестерпимо хочется сорвать всё это и сказать роботу, что я никуда не пойду, спрятаться под одеялом и реветь от обиды, но я перевожу дыхание, сглатываю ком в горле и загоняю слёзы обратно. Мои истерики никому не нужны, продолжаем собираться.
Расправляю кружево на груди. При покупке оно мне особенно понравилось: вроде бы глубокое декольте, но в то же время закрытое, а металлические переливы визуально увеличивают грудь. Разрез до середины бедра: в Особняках люди ходят неторопливо, красуясь. Ткань выглядит тонкой, но вообще-то она крепкая, надеюсь, не порвётся от случайного размашистого шага. Между разрезом и резинкой чулка виднеются несколько сантиметров голой кожи, но здесь только один шрам, тонкий и бледный. Вряд ли кто-то заметит.
Следующей из глубин гардероба достаю коробку с «Инновационным аппаратом супер-красоты 6000». Подарок на пятнадцатилетие от тёти Марты. Полный цикл занимает сто десять минут, от стимулирующего массажа микро-иглами до полного макияжа.
Лежу и лежу под аппаратом. Боги, сколько можно?! А ведь многие делают это каждый день. Та же тётя, например. Вручение мне подарочной коробки она сопроводила «женской мудростью»: в браке только этот аппарат должен видеть тебя без макияжа. Почему-то её собственный брак это не спасло.
Выбираюсь из-под «Красоты-6000». Потягиваюсь. А из зеркала на меня неожиданно смотрит госпожа Алетейя Александэр – дочка городского судьи, урождённая обитательница Золотого района. Даже жаль, что Син уже видел меня замухрышкой.
Волосы. Вчера, в фантазиях, я была смелее и гуляла по Особняку с короткой стрижкой, но сейчас, когда подошло время, понимаю, что не смогу. Ощутимо нервничаю. От осуждающих взглядов прохожих – а они непременно будут! – вообще растеряюсь. Я не могу завалить проверку Сина только потому, что захотела выпендриться.
Достаю из шкафа парик – длинный прямой блонд с золотистым оттенком. Эх, когда уже введут модификацию по изменению цвета волос? Ведь гораздо более сложные штуки делают, а с волосами застопорились.
Хотя теперь я и в парике себе не нравлюсь. Ненатурально. Все заметят, будут пялиться…
Голос-в-голове тут же подсовывает мысль о бутылке ликёра под кроватью и просительно ноет: Ну его, эту поездку… Забирайся под одеяло, включи фильм… Ликёр сладкий и вкусный, такой приятный, расслабимся… А завтра подумаешь о проверке…
Нет! Я обещала. И я – всё ещё золотая госпожа, так что пошли все нахер! У меня не меньше прав разгуливать по Особнякам, чем у прочих. С любой стрижкой.
Впрочем, ликёр не помешает – чтобы успокоиться, поднять настроение… Мм, и правда вкусный.
Нитка жемчуга. И где-то были ботинки под это платье… Только где? Когда я успела сунуть их за шкаф? Ну вот, теперь на каблуке царапина…
На втором шаге чуть не падаю. Так странно, я всю жизнь носила платья и обувь на каблуках, а сейчас, за несколько лет удобного «городского» гардероба, полностью отвыкла. Надеюсь, за пару часов я восстановлю навык и перестану ковылять так неловко.
Следующий артефакт прежней жизни, который я раскапываю в глубине гардероба, – белый полушубок с укороченными рукавами. После зачисления в университет отец сказал, что мне нужна шуба – естественно, из натурального меха, – однако я упёрлась не на шутку. Терпеть их не могу! Тогда отец вызвал на дом несколько продавцов, чтобы я могла «лично убедиться, насколько это комфортно и статусно». Несколько часов я сидела на диване, а перед глазами мелькала карусель зубасто-улыбающихся манекенщиц, эффектно взмахивающих полами разнообразных шуб, пока у меня не разболелась голова. Мерить предложенные изделия я категорически отказалась, сказав, что не надену шкуру убитого животного, и сбежала в свою комнату. Отец выломал дверь и надавал мне пощёчин. В итоге – после моей истерики и большой дозы успокоительного – мы сторговались на этом полушубке: искусственный мех имитирует песца на восемьдесят шесть процентов, без микроскопа не отличишь. Хотя я не уверена, что дело было в животных. Конечно, я против их убийства, но… Скорее, я просто не хотела сливаться с толпой других студенток – все в шубах, одинаковые, как с конвейера. И надеялась отстоять своё право на выбор одежды. И ещё – задеть отца. Последнее точно удалось: во время оформления покупки он заявил, что я его опозорила. На этом миссия полушубка была выполнена, и больше я его из шкафа не доставала.
Последний штрих – удлинённые чёрные перчатки. На левой руке, между вышитым краем и рукавом полушубка, – пространство голой кожи, перерезанное золотым браслетом ровно посередине. Электронный браслет на правой прячу под манжету перчатки: к сожалению, он не достаточно дорогой, чтобы хвастаться.
Оглядываю отражение в зеркале. Серое, белое, чёрное. Бордовый цвет клатча перекликается с тоном губной помады. Духи. И последний глоток ликёра.
Распахнув дверь в гостиную, эффектно застываю в дверном проёме – чем не нуар-дива? Жаль, я не курю пар, мундштук сюда бы подошёл.
– Ну как, господин, вы готовы прогуляться со мной в район для избранных?
Робот по своей привычке чуть склоняет голову и неторопливо оглядывает меня снизу вверх. Я довольно усмехаюсь: это выглядит как заинтересованный мужской взгляд.
Голос-в-голове шепчет: Почему бы и нет?
Да, почему бы и нет? Аппарат красил меня несколько часов, это что-то да значит! Теперь можно притвориться, что я – сексуальная кошечка, а он – привлекательный мужчина, искренне желающий составить мне компанию на прогулке.
Продолжая разглядывать моё платье, Син неуверенно спрашивает:
– Возможно, мне нужна другая одежда? Я не ожидал, что ты будешь выглядеть… так.
Пробежав взглядом по его наряду – серо-зелёному и неуловимо военному, – я кокетливо закусываю нижнюю губу. Настолько смелая, когда по венам течёт тепло ликёра.
– Мне нравится эта. А ты что скажешь? Нравится? – я кладу руку на бедро, словно заправская манекенщица.
Голос-в-голове шепчет: Что, если он скажет «нет»?
О проекте
О подписке