18.

Позади спокойный голос:

– Скорее всего, это парикмахер.

– Я знаю! – голос звучит более раздражённо, чем хотелось бы. Всегда смущаюсь, если кто-то видит, как я испуганно подпрыгиваю – как нервная дура.

Бросаюсь к двери, бессознательно поправляя одежду. Щёлкаю замками, ведь неловко заставлять человека ждать. Открываю, запоздало сообразив, что нужно было посмотреть на экран и убедиться, что там именно парикмахер…

Мастер – невысокий брюнет – влетает в квартиру ароматным вихрем и останавливается перед Сином.

– Добрый день, господин, – он церемонно кивает. – Полагаю, вы – мой клиент?

Однако робот косится на меня и молчит.

Парикмахер оборачивается, чтобы проследить направление его взгляда, и, судя по выражению лица, не находит во мне ничего интересного. Задерживается на моей запущенной стрижке – чуть заметно морщится, – и возвращается к Сину.

– Желаете постричься или побриться? Я оказываю все услуги мужского профиля.

– Да, – подойдя, я выглядываю из-за плеча парикмахера, стараясь привлечь его внимание. – Господин Александэр хотел бы именно это. Мы полагаемся на ваше мастерство, господин?..

Мужчина бросает на меня мимолётный взгляд чёрных глаз и вновь склоняет голову перед роботом.

– Господин Айви, мастер пятого уровня. К вашим услугам.

Син по-прежнему молчит. Мастер поворачивается ко мне.

– Вы домработница? Где можно разместить инструменты? – и снова к Сину: – Будем работать здесь или в ванной?

Робот, глядя на меня, торопливо говорит:

– Здесь.

– Вот. Прошу, – я указываю на барную стойку и отодвигаю подальше неведомо откуда взявшуюся чашку.

Голос-в-голове бормочет сквозь зубы: Что он подумает, боги, что он о тебе подумает!..

Да он уже подумал – что я прислуга. Очевидно, из-за короткой стрижки. У Сина ведь длинные волосы, а под рукавом водолазки не видно, что чипа нет, вот мастер и решил, что он выше по статусу. Но поправлять нельзя: ни одна знакомая мне госпожа не стала бы торопливо уточнять свой статус перед каким-то там парикмахером. Впрочем, ни одна приличная золотая госпожа и не оказалась бы в подобной унизительной ситуации. Что ж, буду делать вид, что не заметила его реплику.

Тем временем парикмахер театральным жестом открывает кофр с принадлежностями, извлекает мобильный стул, устанавливает его, скрутив высоту до минимума, и приглашающе указывает Сину. Робот, оглядев нас с сомнением, всё же усаживается на низенькое сиденье – колени оказываются на уровне груди, – и Айви окутывает его белой накидкой. Втягивает носом воздух и задумчиво изрекает себе под нос:

– Лаванда? Оригинальный выбор.

Робот, видя моё недоумение, поясняет:

– Шампунь.

И что в этом «оригинального»? Обычный запах. Должен успокаивать. Всякий раз, когда в магазине я вижу надпись «успокаивающий», не могу удержаться. Конечно, это не помогает, но вдруг хоть самовнушение сработает.

Айви захватывает концы волос робота между пальцев и разглядывает их.

– Итак, господин Александэр, чего желаете?

Я поощрительно киваю, но Син, не отрывая от меня взгляда, отвечает:

– Полагаю, госпожа Александэр объяснит лучше.

Парикмахер вскидывает на меня взгляд – на этот раз чуть больше уважения, хотя извиняться за «домработницу», очевидно, не собирается. Думает, что я, в дополнение ко всему, ещё и любовница, которую господин назвал своей фамилией ради приличия.

Я, не ожидавшая такой ответственности, мямлю:

– То же самое, только подровнять. И побрить… вот здесь. Чтобы было так же, только… лучше.

Мастер бормочет себе под нос что-то неведомое, на что робот отвечает:

– Си.

Господин Айви смотрит на него в приятном удивлении, спрашивает что-то ещё, и робот отвечает с извиняющейся улыбкой. Это, кажется, один из языков Старой Европы?..

Что ж, раз моя помощь больше не требуется, то я извлекаю из недр кухонного шкафчика очередную пачку сигарет. Однако в ответ на щелчок зажигалки парикмахер вскидывает на меня возмущённый взгляд.

– Попрошу не курить возле моего рабочего места.

Плечи привычно напрягаются от чувства вины.

– Приношу свои извинения.

Под взглядом мастера я малодушно сбегаю в коридор. Дальше, на общую лестницу.

Тихо пробивается Голос-в-голове: Нужно было послать его нахер. Это твоя квартира!

Но он ведь прав, курить в помещении неправильно, порядочные девушки так не делают. Зачем начинать скандал, если… Если, честно говоря, я не сумею достойно его закончить.

Так что я курю на лестничном пролёте, заодно проверяя почту. Реклама. Реклама. О, скидочный купон из «Рукколы». Приятно. Хоть кто-то обо мне заботится. Наверное, парикмахер ещё не закончил? На всякий случай закуриваю вторую.

Наконец-то вернувшись к своей двери, открываю – и застаю странную сцену. Оба смотрят на меня так, словно ждали. Син, по-прежнему сидя на стуле, держит мастера за запястье руки, в пальцах которой – совсем рядом с шеей робота – зажата опасная бритва.

При виде меня парикмахер оживляется, сверкая и чёрными глазами, и идеально-белыми зубами.

– Госпожа, как хорошо, что вы вернулись! Я как раз говорил вашему мужу, что ни разу в жизни никого не порезал. Я профессионал, в конце концов.

Вопросительно смотрю в глаза роботу, однако он чуть заметно качает головой.

– Почему? Ты же сказал, что не против побриться.

– Не этой бритвой. Моя реакция даже на небольшое повреждение в области горла может быть чрезмерной.

Ах, вот оно что! Лезвие и в самом деле сверкает остро заточенной кромкой, а я не хочу, чтобы на могиле этого парикмахера написали: «Его рука дрогнула в первый и последний раз».

Так что я улыбаюсь как можно добродушнее, игнорируя возмущение мастера.

– Извините, господин Айви, но меня эта острая штука тоже пугает. Может, вы обойдётесь чем-то менее нервирующим?

– Я мог бы побрить машинкой… Но результат будет совершенно не тот!

– О, это было бы прекрасно! – я продолжаю держать улыбку. – То, что нужно. Мы уверены, что такой мастер, как вы, добьётся превосходного результата даже от несовершенных инструментов. И конечно, ваши профессиональные страдания будут должным образом компенсированы.

Парикмахер неохотно кивает. Когда робот отпускает его руку, потирает запястье.

Съесть, что ли, чего-нибудь сладкого? Пока я роюсь в кухонном шкафчике, сбоку раздаётся жужжание электробритвы, сопровождаемое тихим, но экспрессивным бормотанием господина Айви. Кажется, на том же языке, что и раньше. Хм, а ведь он не выглядит деревенщиной из забытого богами захолустья, где ещё говорят на языках Старой Европы. Значит, нацпатриот, из этих – что учат «язык предков» по учебникам, а потом всюду выпендриваются своеобразием народа, из которого происходят. Никогда не понимала их протестов против унификации – что плохого в том, что нет границ и все говорят на едином языке, все понимают друг друга? И нет никакого обезличивания, которого они так боятся. Вследствие самоуправления каждый город уникален, в каждом есть своя специфика, местные комитеты, локальные законы и прочее. Пф-ф, по-моему, нацпатриотам просто нечем заняться, вот и выдумывают проблемы на ровном месте.

Наконец-то раскопав конфеты, закидываю в рот вишнёвую – по языку растекается густая жидкая начинка, и от наслаждения хочется застонать. В глаза привычно лезет чёлка, я заправляю её за ухо, она снова падает… И тут в голову приходит мысль. Если этот мастер пострижёт заодно и меня, то завтра не придётся тратить время на поход в салон.

Проглотив остатки конфеты, я разворачиваюсь к парикмахеру и делаю снисходительное лицо. Как уверенная в себе золотая госпожа, разговаривающая с обслуживающим персоналом.

– Господин Айви, возможно, вы могли бы и меня постричь? Моя стрижка несколько потеряла форму…

Парикмахер бросает на меня скептический взгляд.

– Откровенно говоря, госпожа, она выглядит ужасно. Однако я не занимаюсь стрижками на коротких волосах.

За подчёркнуто-снисходительным «на коротких волосах» явно слышится «я не опускаюсь до того, чтобы стричь всякую нищую шваль».

Голос-в-голове пристально смотрит на меня: Он назвал твою внешность «ужасной». В присутствии этого симпатичного робота. Ты и это проглотишь?

– Вот видите, «ужасно», – моя улыбка становится натянутой. – Но ваше мастерство может меня спасти. У меня совершенно нет времени на визит в салон. Здесь только и нужно, что слегка подровнять…

Господин Айви критически разглядывает мою голову.

– Не знаю, кто сделал вам подобный кошмар, но это необходимо полностью менять. К вашему лицу совершенно не подходят эти линии… Точнее, то, чем это было когда-то. Вам нужно градуированное каре… И, скорее всего, прямая чёлка. Но, как я и сказал, я не занимаюсь подобным.

Ну всё, хватит с меня! Улыбка тает, дыхание учащается, челюсти сжимаются. Краем глаза замечаю, что Син смотрит на меня, но сейчас мне плевать.

Голос-в-голове рычит: Думаешь, если ты – какой-то там мастер, так имеешь право унижать меня в моём собственном доме? Давай-ка проверим, насколько быстро ты передумаешь!

Я подтягиваю рукава, обнажая золотой браслет чипа, складываю руки на груди и вкрадчиво говорю:

– Вот видите, вы прекрасно знаете, что мне подойдёт. Назовите цену.

Парикмахер с явной неохотой отвлекается от Сина, открывает рот, чтобы что-то сказать… Но цепляется взглядом за золотой чип. Задерживается, раздумывая. Когда смотрит мне в лицо, голос звучит спокойно:

– Двадцать ставок.

Ах ты ж сволочь. Я улыбаюсь.

– Договорились.

Голос-в-голове презрительно фыркает: Слишком легко.

***

Через час из зеркала на меня смотрит заметно более привлекательная девушка. Парикмахер оказался прав: то, что сделал он, выглядит лучше прежнего варианта. Не прямые тяжёлые пряди по бокам от лица, а нечто воздушно-взъерошенное и легкомысленное.

– Господин Айви, вы настоящий волшебник! – сияя улыбкой, я перечисляю на счёт этой сволочи астрономическую для парикмахерских услуг сумму.

Вот теперь мастер вежливо склоняет голову и передо мной.

– Госпожа Александэр, хочу поблагодарить вас за интересный опыт. Нечасто встретишь золотую госпожу с настолько короткими волосами. Даже, я бы сказал, впервые вижу подобное. Тем интереснее испытать свои навыки.

– Если я решу побриться налысо, непременно обращусь к вам.

В ответ на это экстравагантное заявление господин Айви распахивает глаза в восторге, и мы хихикаем, будто лучшие подружки.

Оставив визитку и приглашение звонить ему в любое время, господин Айви кланяется, они с Сином обмениваются ещё парой фраз на непонятном мне языке, и мастер выпархивает в коридор.

Закрыв за ним дверь, я машу руками, пытаясь разогнать парфюмерное амбре. В моём доме должно пахнуть мной, а не какими-то красавчиками, которые при этом меня оскорбляют.

Зато я показала ему, кто тут главный! Вроде бы. Хотя победа не кажется безусловной: наглый парикмахер всё-таки обозвал меня домработницей и даже не извинился.

Голос-в-голове тянет: Да, за это следовало бы приложить его мордой об стол. Но ты никогда не умела постоять за себя. Он тебя унизил, а ты с улыбкой заплатила ему огромную кучу денег. Типичная Лета. А ведь могла бы обматерить его, выгнать пинками и бухать на эту сумму целый месяц.

Я раздражённо вздыхаю. Да, теперь моя победа совсем не очевидна. Может, это даже поражение? Ещё и устала, общение с посторонними каждый раз выматывает.

Но ладно, зато и у меня, и у Сина есть новые стрижки.

Разворачиваюсь к роботу. Он уже сел на диван и, взяв в руки подушку с цветной вышивкой, разглядывает её. И меня тут же наполняет желанием извиниться, но я сдерживаюсь, как могу. Не буду извиняться! Мой дом, моя подушка, а если ему не нравится, пусть спит на полу!

Однако Син, безо всяких замечаний и уничижительных комментариев, кладёт подушку на край дивана и приминает ладонью, словно прикидывая, удобно ли будет на ней спать.

Уф, значит, и я могу расслабиться. Остановившись над роботом, разглядываю результат парикмахерского искусства господина Айви. Красота! Волосы лежат на плечах гладкой волной, линия выбритых волос идёт ровно. И без этой неопрятной растительности на лице Син мне нравится гораздо больше.

– Слушай… Странная мысль… Вот сейчас мне твоё лицо кажется более привычным. Знакомым. Без щетины.

– Что в этом странного?

– Н-ну… – помявшись, спрашиваю с опаской, чуть не зажмурившись от страха показаться тупой: – А она тогда была? В «Снежном покрывале».

– Нет. Но в последнее время у меня не было возможности побриться.

– То есть у тебя растут волосы? – теперь уже я распахиваю глаза в удивлении.

– Да, – и он смотрит на меня как на дуру – мол, это же очевидно.

Заняв кресло напротив, беру с журнального столика сигареты.

– Просто я до сих пор не могу уложить это в голове. Значит, у тебя делятся клетки? Или как там это. Подожди, а почему тогда ранения не зажили? А, из-за пуль в теле. Или нет?

– Регенерация подавлена, – робот откидывается на спинку дивана. Смотри-ка, гарнитур всё-таки пригодился для посиделок и разговоров. – Я так понимаю, дополнительная перестраховка, чтобы мы были зависимы от техников. Повреждения заживают крайне медленно, а тут они ещё и воспалились. Конечно, это бы не сломало меня окончательно, у меня не может быть заражения крови или масштабного омертвения тканей, но процесс регенерации это окончательно застопорило.

– Из-за этого у тебя выросла лишь небольшая щетина, а не бородища до пояса?

– Возможно, – робот задумывается. – В том числе. Я связывал замедление роста волос с тем, что много времени проводил в режиме сниженной производительности, – в ответ на моё недоумение поясняет: – Я могу погружаться в состояние вроде анабиоза. Снижение метаболизма, замедление сердцебиения и прочее. Позволяет экономить энергию.

– В той квартире? Что-то я не заметила. По-моему, ты был вполне… бодрый.

– Меня разбудил мужчина, что приходил перед тобой. Топал, как носорог.

– Ах, вот в чём дело! Ты решил отыграться на мне за то, что он не дал тебе поспать?

Но ответа нет, и моя шутка повисает в воздухе. Ну и ладно.

Син прочёсывает волосы пальцами – нет, не порти эту красоту, я же заплатила за неё кучу денег! – собирает в хвост и облокачивается на колени. Смотрит на меня деловито.

– Может, расскажешь подробнее о городе? Какие есть особенности? Что стоит иметь в виду?