Глава 2

Вернувшись в свою обитель на территории Сумрака, Алекто с удивлением обнаружила, что её никто не встречает. Раздосадованная она прошла на нижний этаж, где жили слуги, и, увидев идущую по коридору Галину, знаком подозвала её:

– Где Лиля?

– Ушла разыскивать Ольгу. Она сбежала, – испуганно пояснила горничная, поспешно опускаясь перед ней на колени.

– Ольга сбежала? Что ты городишь? – Алекто недоуменно повела плечом. – Смертному не то что сбежать, выйти отсюда и то невозможно.

– Я знаю это… и не знаю как она ушла… Не гневайтесь. Я не виновата в этом… может, я не так как-то сказала… я лишь хотела сказать, что знаю только то, что Лиля заперла Ольгу на нижнем ярусе, а потом не нашла её там… и ушла её разыскивать, – испуганно запричитала Галина, склоняясь к полу.

– Даймоны мои где?

– Не… Не знаю, – заикаясь от страха ответила Галина, изо всех сил вжимаясь в пол. – Я не видела их тут, они… они тут вообще редко бывают, а наверх я без вызова не поднимаюсь, Вы знаете… я послушная всегда. Я лишь, что Лиля мне прикажет, делаю… но могу их поискать, я всё-всё сделаю, что пожелаете, не серчайте только.

– К себе иди, сама их найду, – Алекто развернулась и вновь поднялась на центральный этаж, размышляя, как именно могла сбежать Ольга и где всё остальные.

Если Ольга и смогла покинуть границы её обители, то с территории Сумрака ей одной не уйти… и Сумрак постепенно станет высасывать из неё все жизненные силы, вынуждая искать способ вернуться в единственное место, безопасное для смертного – в её обитель. Так что если Ольга ушла одна, ей придется возвратиться, и вопрос будет лишь в том: сразу она догадается вернуться, лишь немного ослабев, или же приползет, когда превратится в еле живую развалину. А вот если кто-то взялся её сопроводить, расклад мог получиться иным. И в свете того, что Лиля отправилась на поиски, было похоже, что именно таким он и был. Причем догадаться, кто мог решиться помочь Ольге, было не сложно.

Раздраженно хмыкнув, Алекто прошла в гардеробную, переоделась и вышла из обители. В Сумраке она прошла к ближайшему переходу, открыла его и вышла в мир.

Город встретил её теплым вечерним маревом. Вокруг суетились люди, несся поток возвращающихся с работы горожан. Никто из них не обратил внимания на вышедшую из двери метро стройную молоденькую девушку в потрепанных джинсах и кожаной жилетке поверх тонкой блузки. С двумя толстыми серебристо-пепельными косами ниже плеч, перехваченными на концах чёрными резинками с блестящими висюльками и выразительными зеленовато-голубыми, как изменчивая морская вода, глазами.

Девушка постояла немного, всматриваясь в окружающее пространство, словно ища кого-то, а потом решительно пошла вдоль улицы.

Пройдя пару кварталов, она свернула в тихий переулок. Вошла в обшарпанный подъезд ничем непримечательного трехэтажного дома. Поднялась по лестнице и толкнула одну из дверей.

В большой комнате, граничащей с ещё одним переходом, друг напротив друга стояли два её даймона, сбоку Лиля, а в углу, скорчившись, на полу сидела Ольга.

– Какая милая картина, – Алекто с усмешкой оглядела всех. Вытянула вперед руку, указывая на Ольгу. А затем, глядя прямо в глаза Виктору, тихо спросила: – Ты понимаешь, на что обрек её?

– Она ни в чём не виновата. Это я её забрал и провел через Сумрак, – Виктор нервно сглотнул. – Я даже не спрашивал согласия.

– Кто бы сомневался, что ты будешь настаивать именно на этой версии происшедшего, – хмыкнула Алекто. – Только без разницы, как всё это случилось… Она была в Сумраке и вышла, и ты знаешь, что теперь её ждет… Я вообще не понимаю, на что ты надеялся.

Виктор молчал.

– Если на моё покровительство, то зря… – усмешка на губах Алекто стала ещё явственнее, – я два раза одни и те же промахи не допускаю… Хватит и того, что я позволила ей в прошлый раз остаться, хотя ты не имел права вмешиваться… Поэтому сейчас она отправится в блокиратор, чтобы предстать перед членами Совета, как только он будет созван.

– Вы же знаете, к чему её приговорят… а она ни в чем не виновата, миледи, – нервно сцепив руки, глухим от волнения голосом проговорил Виктор.

– Да какая разница: виновата – невиновата… Никакой разницы! Ты провел её через Сумрак. А это равнозначно приговору. И ты это знал!

– Миледи… – в глазах Виктора, устремленных на неё, застыла мольба.

– Что: «миледи»?! – передразнила его Алекто. – Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я готов понести наказание… любое… только её отпустите…

– Ты хочешь, чтобы я нарушила «Свод правил и уложений» и дала ей возможность уйти и жить в миру после того, что произошло?

– Никто не посмеет возразить, если на то будет Ваша воля…

– Не будет её! Не будет! – Алекто злобно сощурилась. – А наказание ты понесешь и так… и такое, чтобы навсегда забыл, как хоть какие-то самостоятельные решения принимать… А то совсем распустился, скотина.

Она презрительно поморщилась, после чего обернулась к Герману и безапелляционно скомандовала: – В блокиратор девку!

Видя, что Герман тут же шагнул к девушке, она развернулась, чтобы уйти. Но в это время к ней метнулась Лиля и распласталась у ног:

– Это я виновата… я… не отправляете девочку в блокиратор… Умоляю…

– Ну и причем здесь ты?

– Я спровоцировала Виктора забрать её. Хотела поймать их на выходе, чтобы показать, что он снова Вам непокорен и опять игнорирует как правила, так и Ваши распоряжения, но отвлеклась и упустила их… Девочка действительно не причем…

– Вы только посмотрите на неё… – Алекто скривилась. – С чего это ты решила за неё заступиться? Неужели совесть взыграла и честность проснулась? Откуда, позволь полюбопытствовать, взялись столь благородные чувства у такой беспринципной и подлой ведьмы как ты?

– Я осознала, на что обрекаю её желанием показать Вам, что Виктор постоянно играет у Вас за спиной… Я не хотела подобного… – Лиля испуганно всхлипнула, старательно вжимаясь в пол у ног Алекто.

Рывком схватив Лилю за волосы, Алекто приподняла ей голову и заглянула в глаза. Ведьмочка не посмела отвести взгляд и испуганно сжалась, понимая, что не в силах скрыть от неё свои мысли. Решив использовать её скрытые желания в своих целях, Алекто усмехнулась:

– Боишься, что на Совете всплывет, что ты девчонку в сферу Тьмы таскала, и тебя мало того что привлекут как соучастницу её несанкционированных перемещений, так и Люциус блок на пользование энергетикой для тебя установит? Ладно, считай, твоя авантюра удалась, и я оценила твоё радение о моём благе, – она разжала руку и, ногой отпихнула её от себя, – можешь забрать девчонку. Сама накажешь за побег, а заодно и его, раз тебе так этого хочется.

– Но, миледи, – к Алекто шагнул Герман, – она владеет лишь вторым уровнем, а потому не вправе поднять руку на даймона… к тому же воина такого уровня. Это запрещено.

– Запрещено воину-даймону поднимать руку на существо ниже третьего уровня, не проявляющее лично к нему агрессии, а не наоборот. И запрещено в целях безопасности, иначе ни ведьм, ни колдунов вообще бы не осталось. А этот даймон – мой невольник. Также как и ты, между прочим. Не забыл? Поэтому за непозволительное поведение его будет наказывать тот, кого выберу я… и никак иначе. В данном случае это будет Лиля. И делать она с ним будет всё, что только пожелает. А если он не подчинится и посмеет поднять руку в ответ, то иметь дело будет со мной. Всё ясно? – в глазах Алекто плескалось неприкрытое раздражение.

Герман молчал.

– Я спросила: тебе всё ясно? – повысила она голос.

– Ясно, – Герман закусил губы и отвел взгляд. Он знал, какие непростые взаимоотношения связывают Лилю и Виктора, поэтому сочувствовал напарнику, хоть тот и был бывшим противником, и злился на столь коварную бывшую союзницу.

– Надеюсь, хоть это развеет иллюзии некоторых по поводу собственной независимой воли, и вы все, наконец, уразумеете, что я не терплю подобного своеволия… – мрачно проронила Алекто, а затем повернулась к так и не посмевшей подняться с пола Лиле: – Можешь идти и развлекаться… – после чего развернулась и стремительно вышла, хлопнув дверью.

Выйдя из подъезда, она вновь погрузилась в суету города и побрела по улице, не разбирая дороги. Её душили злость и раздражение. Ненависть к ней ближайшего окружения угнетала её. Порой ей хотелось уничтожить их всех, лишь бы не ощущать эти чувства, которые они не могли скрыть, несмотря на её полную власть над ними.

Шла она долго, плутая по улицам и переулкам, пока не оказалась на одном из бульваров на окраине города. Здесь она в задумчивости постояла перед цветочной клумбой. Потом подошла к пешеходному переходу, намереваясь перейти на другую сторону бульвара. В это время проносившийся на большой скорости мимо неё джип, даже не притормозив у огромной лужи, облил её грязью с головы до ног.

Алекто разом вынырнула из своих размышлений. Поморщилась, досадуя на себя, что задумавшись, не успела не то что отпрыгнуть, а даже блок поставить.

«Хотя, может, и к лучшему, что блок не поставила, – глядя на проходящих вдалеке и заинтересованно глядящих на неё прохожих, подумала она, – выглядело бы это со стороны довольно странно… А так все естественно… Что ж примем к сведению обстоятельства, которые намекают, что пора или возвращаться или заняться чем-то более продуктивным, чем пустые размышления».

Она достала из кармана платок, отерла лицо и хотела уже перейти дорогу, когда увидела, что пронесшийся мимо неё джип, мигая аварийкой, задним ходом медленно возвращается.

Джип затормозил, вновь заехав в лужу рядом с ней. Распахнулась дверка, и с водительского сидения непосредственно в грязь лужи спрыгнул мужчина лет тридцати с волнистыми каштановыми волосами, одетый в дорогой светлый костюм.

– Чёрт! – выругался он, поняв, что его начищенные до блеска ботинки провалились в жидкую грязь, – Ну вот какие козлы! Неужели трудно дыру в асфальте закатать, если мы им постоянно громаднейшие деньги в качестве налогов за каждую машину отстегиваем… Неет… у нас действительно две проблемы, и мы никогда от них не избавимся, – чуть приподняв брюки, чтобы не измазать и их в грязи, продолжил разглагольствовать он, огибая свою машину.

– У Вас что-то случилось? – Алекто участливо посмотрела на водителя джипа и его заляпанные грязью ботинки.

– Конечно случилось, – раздраженно хмыкнул он, – по вине этих кретинов, дорожных строителей или эксплуатационщиков… ну одним словом тех, кто за эту дорогу отвечает, я сначала тебя грязью облил, а теперь ещё и сам туда же провалился, а у меня совещание через сорок минут с возможными клиентами… Нет, вечер сегодня явно не задался. Ладно, – он саркастическим взглядом окинул Алекто. – Пары кусков хватит на возмещение морального ущерба и химчистку? Только учти, больше все равно не предложу, это на данный момент вся моя наличность. Так что не кочевряжься и соглашайся, пока я добрый.

– Вы чрезвычайно добры, но Ваше беспокойство излишне. Я не в претензии к Вам, так что не утруждайте себя и продолжайте путь к ожидающим Вас возможным клиентам. Если Вы поторопитесь, то даже успеете привести в порядок Вашу обувь до совещания, – волне миролюбивым тоном проговорила Алекто, хотя тварь внутри уже бушевала и горела нетерпением изорвать в клочья неожиданно подвернувшуюся и столь бесцеремонно-наглую возможную жертву.

– Гордая, да? Выделываешься? Да я вообще мог не возвращаться! А я из-за тебя ботинки все испохабил между прочим…

– Вам не кажется, что обвинение меня в Ваших неприятностях несколько необоснованно? Я, конечно, оценила сделанное Вами предложение, но оно, как я уже сказала, было излишним. И смею заметить, я Вас ни о чем не просила и претензий Вам никаких не высказывала… Поэтому в данной ситуации могу лишь посочувствовать, что Вас постигла подобная неприятность, и напомнить, что чем дольше Вы будете со мной её обсуждать, тем меньше времени останется у Вас на её устранение.

– Да ты бы на себя посмотрела, курица ты недоделанная, стоишь по уши в грязи, а туда же… выделываться… хоть бы представляла что из себя, а то кроме фанаберии и нет ничего… Иди куда себе шла, черт с тобой. Не хочешь, чтобы тебе помогали, и не надо. Видно грязь – привычная для тебя среда обитания, вот и сиди в ней, – мужчина зло сплюнул и развернулся к своей машине.

Ярость беснующейся твари затопила Алекто, однако внешне это проявилось лишь в недобро сузившихся глазах и явно хищной улыбке, тронувшей уголки губ.

– Вы чувствуете собственное величие, когда даете понять окружающим, какое они ничтожество по сравнению с Вами? – в её голосе зазвучала властность, которой, как она знала, не мог противостоять ни один смертный. Она решила удовлетворить и себя, и тварь.

Мужчина замер, потом медленно повернулся и заворожено посмотрел на неё. В его взгляде читалась покорность и безропотное смирение.

Довольно хмыкнув, Алекто, не меняя тембра голоса, продолжила: – Может, проводите облитую Вами грязью даму до дома, раз чувство неудовлетворенности от невозможности проявить собственное благородство столь гнетет Вас?

Она пристально посмотрела на него, а он, зачарованный её взглядом, лишь кивнул не в силах даже говорить.

Алекто, не оборачиваясь, шла по дороге. Уверенная в том, что симпатичный зеленоглазый водитель джипа, идет следом, абсолютно не разбирая дороги и видя только её. Идет на заклание словно кролик, загипнотизированный удавом.

Жалости к нему она не испытывала. Она переставала испытывать хоть какие-то чувства к жертве, как только определялась с выбором. Жертва недостойна чувств, жертва – это всего лишь жертва. И пусть сегодня она не такая как всегда… что делать… Глупо не пойти навстречу собственным желаниям, в любом случае их преодоление никто не оценит, а за потворство никто не спросит… Ведь у неё есть вечная индульгенция на жертвы от обеих сторон.

Они вошли в обычный с виду пятиэтажный дом из красного кирпича и поднялись по лестнице на шестой этаж. Алекто открыла дверь и кивнула спутнику:

– Прошу.