– Нет, я инженер. В дурке подрабатываю, статистику в компьютер заношу.

– Когда проснется, не напоминайте ему, не надо расстраивать. Он после приступа ничего не помнит, – попросила Лида.

Мы, конечно, согласились. При этом все дружно посмотрели на Настю. Почему-то кусок у нее в горле не застрял. Она жевала с таким видом, как будто вообще была здесь одна.

– А что хозяин, все проспал? – Леха повертел головой.

– Во дает! – сказала Люська.

– Поди, из-за вашего храпа ночью не выспался, – ехидно сказала Вера.

– Грешно смеяться над больным человеком, – покачал головой Леха. – Но из уст такой роскошной женщины я готов слушать, что угодно! А вы инженер чего?

– Техники безопасности, – ответила Вера.

– Жаль, – протянул Леха. – А я уж надеялся…

– Газпрома? – подсказала Люська.

– Нет, Газпрома – это как раз я. Надеялся встретить инженера человеческих душ.

– Писателя? Это к Раиске. Она художник, но иногда пишет детективы. Только она замужем.

Леха смерил меня оценивающим взглядом и опять уставился на Верку. Он все утро не сводил с нее глаз. Вчера он в основном любовался бутылкой виски.

Сверху, позевывая и еле передвигая ноги, спустился Вася.

– Привет честной компании, – вяло произнес он. – А батя еще спит?

– Да, мы же собирались его разбудить, – Леха поднялся с дивана.

– Я схожу, – Вася повернулся к лестнице.

– Нет! – вскрикнула Лида.

Вася воззрился на нее в полнейшем недоумении.

– Сиди малой, жена по тебе скучает. Я схожу, – Леха взял Васю за плечи, подвел к стулу и направился к лестнице.

Лидочка принялась хлопотать вокруг мужа. Она уговорила Васю подняться к себе и лечь спать. Тот пребывал в оглушенном состоянии и не особенно сопротивлялся. Леха вернулся, помог Лиде проводить Васю по лестнице в спальню.

– Вы собирались будить хозяина, – напомнила Вера, когда Леха спустился вниз и попытался угнездиться рядом с ней на диване.

– Точно! – Леха стукнул себя ладонью по лбу и опять побрел к лестнице.

Лехины тяжелые шаги затихли, раздался скрип открываемой двери, дальше был грохот и нецензурная тирада, основной смысл которой выражали слова: «Твою ж мать!»

Мы, отталкивая друг друга, бросились наверх. На лестнице опять случился небольшой затор. Тем более, навстречу нам по-пластунски выполз Леха. Взгляд его был немногим более осмыслен, чем у Васи пятнадцатью минутами ранее. Но шуму он производил куда как больше.

– Ногу, кажись, подвернул. Может, даже перелом. Не смотрите на меня так, я просто споткнулся и упал. А вот Ромычу, похоже, совсем плохо, – он попытался отползти в сторону, но застонал от боли и остался на месте.

Пришлось через Леху перешагивать. Он корчился от боли и сквозь стиснутые зубы требовал обойти его стороной, а то расти не будет. Верка принесла из санузла две швабры и полотенце, быстро соорудила шину. Леха сполз на заднице в гостиную и улегся на ковре возле дивана.

– Какая боль, – простонал он. – Ромыч…

Алексей отключился.

– Да что ж это такое! – всплеснула руками Люська. – Есть в этом доме аптечка?

– Есть! – живо откликнулась Лида и мигом принесла аптечку из санузла на первом этаже.

Лида с Люськой нашли нашатырный спирт, очень обрадовались, обильно смочили препаратом ватный диск и сунули его Лехе под нос.

– А-а-пчхи! – он резко сел и дико завращал глазами. – Ромыч! Николаич! Там! О-о-о! Какая боль!

Встать на ноги Леха не мог. Мог только размахивать руками и издавать бессвязные крики.

– В самом деле, Рома!

– Кто пойдет на этот раз?

– Может, вползать в комнату на четвереньках?

Решили послать Кирюшу, как самого спокойного.

– Только держись за что-нибудь! – предупредили его. – А то ты длинный, рухнешь, костей не соберешь.

Кирюша покрутил пальцем у виска и прошел к лестнице. Шаги у него были полегче, чем у Лехи. Но одна из ступеней все же характерно скрипнула. Раздался осторожный стук в дверь, короткий вскрик, что-то покатилось. Мы рванули наверх. Так как в этот раз наверх спешили только Вера, я и Люська, особенного столпотворения на лестнице не случилось. Под ноги нам выкатилась пивная банка, которую Верка ловко отшвырнула ногой. Кирюша стоял на площадке второго этажа предусмотрительно распахнув для нас дверь Роминой спальни.

– Роман! – Верка бросилась к телу, лежащему на полу.

Комнатка была небольшая, и свободного места между окном и кроватью совсем немного. Как раз, что бы поместились небольшая тумбочка в изголовье, стул у входа и застывшее Ромино тело.

– Он холодный, – Верка, поднялась на ноги, держась за спинку кровати.

– Он окоченел, – сказал Кирилл и начал спускаться вниз по лестнице.

– Папа! – дико озираясь по сторонам, в спальню влетела Настя.

Она склонилась над телом, резко выпрямилась, шаря вокруг себя руками. Наконец под руку попался стул, на который Настя и уселась.

Вера подошла к ней, прижала к широкой груди и легонько гладила по голове, тихо-тихо что-то приговаривая.

Мы с Люськой спустились вниз, вызвать скорую и заодно уж полицию. Все равно скорая вызовет. Леха стонал, по-прежнему лежа на полу у дивана. Перелечь на диван или пересесть в кресло он отказывался, любое движение вызывало нестерпимую боль.

Потом приехали скорая и полиция. Беседовали в основном с Настей. Она довольно долго искала Ромины документы, пока Лида не извлекла нужный пакет почему-то из кухонного шкафчика. Тем временем доктор осматривал Лехину ногу. Доктор был немолод и выглядел очень располагающе.

– Повезло вашему, – медсестра, от которой сильно разило куревом и перегаром, кивнула на Леху. – Другой бы его сразу на рентген отвез и разговаривать не стал. А больничный по такому поводу не дадут, потому как алкогольная травма.

Пострадавший к тому времени находился в состоянии легкого наркоза или глубокого опьянения. Во всяком случае душераздирающе стонать перестал. Доктор возился с Лехой довольно долго. Но в итоге сказал, что перелома нет, наложил тугую повязку и переключился на Романа. Тем более, как раз подоспела Лида с бумагами.

– Покойный страдал сахарным диабетом? – врач поднял голову от бумаг.

Мы дружно ответили, что ничего не знаем. На вопрос о том были ли в доме лекарства, предъявили аптечку, в которой кроме нашатыря, перекиси и бинтов ничего не было. Из холодильника извлекли пакет спиртовых салфеток, почти пустую коробку инсулина продленного действия и начатую упаковку Диклофенака. Позавтракать медики отказались. Пока ждали полицию, врач успел осмотреть Васю. Тот почти пришел в себя, действительно ничего не помнил и про отца ему пока не сообщать не стали. Вася дремал в своей спальне на третьем этаже. Лида время от времени забегала к нему, но больше была занята с медиками и прибывшей полицией.

Заходила Анна Алексеевна. Она сразу прибежала, когда увидела скорую, и удалилась, ответив на вопросы полиции.

Романа увезли.

– Раиска!? Вы там с ума посходили? – разорялся муж по телефону.

– Мы встречали Новый год.

– Зачем вы позволили диабетику напиться вусмерть?

– Он нас не спрашивал. Мы и не знали, что он диабетик. Как дежурство?

– По сравнению с вашим праздником, здесь жуткая скучища. Ни одного стоящего вызова за два дня. Вчера кота с дерева сняли. Сегодня пьяного из гаража автогеном вырезали. Заснул, собутыльники его закрыли и смылись в неизвестном направлении. Хорошо, не угорел и не замерз. На его счастье сосед по гаражу с утра явился за банкой соленых огурчиков, услышал крики. А Верка ваша, значит, овдовела.

– Не смешно, – обиделась я.

На Веру жалко было смотреть, она совсем сникла. Настя заливала горючими слезами костлявое Кирюшино плечо. Лидочка дежурила возле мужа. Васе укололи успокоительное, и он уже который час сладко спал. Леху же успокоительное начало отпускать, и он периодически постанывал, сидя в кресле. Забинтованную ногу удобно примостил на стуле. Рядом с ним на полу стояла медленно, но верно пустевшая бутылка виски.

Мы с Люськой и Веркой вышли немного подышать воздухом. Погода стояла приятная, новогодняя такая погода. Температура – минус три-пять, ветра почти нет, легкий снежок. Мы прогуливались по расчищенным дорожкам. От входа до парковки под навесом, вокруг теплиц, вокруг дома ко входу в цокольный этаж, по дорожке до калитки на соседний участок мимо беседки и бани. Калитка была закрыта на крючок. Ворота и калитка на нашем участке были заперты, и как они открываются, мы не знали. Вчера все было нараспашку. Мы зашли в сторожку. Стол и стул, больше в помещении ничего не было. На стене висели телефоны экстренных служб. Дверь из сторожки на деревенскую улицу тоже была закрыта. Зато на столе лежал пульт от ворот и магнитный ключ от калитки.

– Ура! – сказала Люська, – свобода.

Мы вышли на безлюдную деревенскую улицу. Ромин коттедж стоял на этой улице предпоследним. Следующим был дом, в котором проживали Анна Алексеевна и Григорий Иванович со своим Илюшей. Обычный такой бревенчатый домик в три окошка с верандочкой и палисадником за деревянным штакетником. Дальше дорога заканчивалась. До горизонта простирались поля, разделенные рощицами, тянулись линии электропередач. Ничего особенно примечательного в пейзаже не было. В другую сторону улица тянулась вдоль ряда обычных деревенских домов. Некоторые были побольше и выглядели более ухоженными. Один даже был украшен новогодними гирляндами. Несмотря на дневное время, гирлянды светились и радостно мигали огоньками. Из-за пары заборов мы были яростно облаяны собаками, но на дорогу никто не выскочил. У крайнего дома старуха в телогрейке и огромных валенках чистила снег.