http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=42810893SelfPub;&lfrom=665747706&ffile=1 2019
У Антона нет друзей, нет братьев и сестер. Он одинок, никому не нужен, презираем приемной семьей. Над ним измываются, колотят и угрожают положить в психиатрическую больницу.Когда эмоциональный срыв неизбежен, а травлю со стороны приемной семьи больше нет сил терпеть, в жизни Антона появляется неизвестный ранее брат – Сашка. Он вырывает Антона из обыденности и открывает иной мир, населенный мистическими, пугающими существами. Вовлекает в авантюрное приключение, в ходе которого Антону предстоит победить свои страхи, пройти череду испытаний, чтобы в итоге решиться на главный поступок – бегство из приемной семьи.
Они стояли на пороге заброшенного дома, заглядывали в грязные окна, пытаясь хоть что‑то разглядеть через толстый слой вековой пыли, и решали кто зайдет первым.
Сашка придумал тянуть спички, но Антону такой способ выбора счастливчика не нравился. Никогда он не вытягивал длинную, проигрывал, расстраивался и с каждым разом, как в его руке оказывалась сломанная спичка, все больше убеждался в том, что он самый несчастливый человек на планете. Даже волк из известного мультфильма был чуточку удачливей, ведь заяц иногда попадался в его лапы, пусть и на короткое время.
Антон говорил, что нельзя полагаться на случай, когда речь идет об опасном, безрассудном поступке, таком, как влезании в чужой дом. Пусть заброшенный и уже никому не нужный, но все равно чужой. Он призывал брата к благоразумию, называл себя хилым и трусливым, а его сильным, бесстрашным и уверенным в себе. Приводил в пример различные фильмы и книги, в которых самый сильный и самый храбрый всегда шел впереди остальных к неизведанному. По его мнению, у таких людей жажда первооткрывателя в крови. В общем, он всячески убеждал брата войти первым.
Сашка улыбался, с прищуром поглядывал на него. Он уже давно решил, что будет первым, еще до того, как очертания дома проступили в кронах клена, но входить не спешил. Его забавлял испуг Антона и то, как он понемногу, настороженно отступал, спускаясь по стертым бетонным ступеням крыльца, словно боялся, что Сашка силой затащит его внутрь.
– А может камень‑ножницы‑бумага? – с ехидной улыбкой предложил он, когда пятка правой ноги брата коснулась земли и закончилась его хвалебная речь.
Антон тяжело выдохнул, поднял на брата печальные глаза, полные отчаяния.
– До трех побед? – уточнил он, вопрошающе глядя на Сашку. Раз уж не удалось убедить брата сдаться без боя, то попытается оттянуть неизбежное. Возможно за время игры успеет придумать, как уговорить Сашку войти в дом первым. У него будет не меньше трех попыток до проигрыша.
Сашка кивнул и выставил кулак.
– На счет три.
Он решил поддаться, проиграть намеренно, доказать, что Антон не такой уж неудачливый, что он легко может выигрывать. Все разы будет показывать камень. Он где‑то слышал, что чаще всего выпадает камень, и если об этом знать, то можно склонить результат игры в свою сторону.
– Три! – скомандовал он и оставил кулак сжатым.
Антон показал ножницы, опустил голову, ссутулил спину, печально простонал и пробубнил что он проиграет, можно даже дальше не продолжать. Он так уверился в своем проигрыше, что начал убеждать себя, что в доме нет никакого пуговичного человека, а даже если есть, то вряд ли он стоит за входной дверью и ждет пока Антон переступит порог, чтоб схватить длинными пальцами, похожими на лианы и утянуть в подвал.
– Три! – сказал Сашка.
– О! – выдавил Антон победный стон, поняв, что его бумага бьет камень Сашки, а значит он сравнял счет. Думы о пуговичном человеке моментально рассеялись, глаза загорелись надеждой на победу. Он мысленно поблагодарил бога удачи, пообещал ему оставить под сухим кленом самое вкусное яблоко, если только тот не отвернется от него ближайшие две минуты. Именно столько Антону нужно было чтобы победить брата.
На третий раз он снова показал бумагу, решив, что не стоит изменять тактике, принесшей первое очко.
– Ура! – восторженно воскликнул он, отбив у брата второе очко и выбившись вперед.
«Спасибо, спасибо, спасибо», – повторял он про себя.
Приподнял уголки губ и бодро выставил руку, для решающего раунда.
– Ладно, братец, ты победил, – объявил Сашка, в четвертый раз показывая камень, который бьет бумага Антона.
Антон выпрямился, повеселел. Сделал два уверенных шага по ступеням к входной двери и коротко, не громко постучал, а после вновь отступил за брата.
– Зачем? – поинтересовался Сашка, – там никого нет.
– А вдруг пуговичный человек сидит в кресле в халате, попивает чай, смотрит телевизор, и тут бац! без предупреждения, без стука заваливаются непрошенные гости. Я бы на его месте рассердился.
Сашка рассмеялся, но заметив серьезное лицо брата, тут же замолк.
– Так там даже электричества нет, как он будет смотреть телевизор, – сказал он и толкнул дверь.
Она поддалась легко. Распахнулась без скрипа, без стона. В фильмах ужасов деревянные двери в старых, заброшенных домах обязательно открываются с таким шумом, что пробуждаются чудовища и зомби на кладбище. Антон встревоженно обернулся, проверяя не вышел ли на дорогу какой‑нибудь мертвец в изодранной одежде, похожей на лохмотья.
Туман, неожиданно накрывший весь город и окрестности три дня тому назад, последние сутки рассеивался и уже не был похож на дым от костра, в который закинули пригоршню сухой травы. Антон видел проселочную дорогу, видел полосу высокой травы разделяющую дорогу на две узкие колеи, даже видел очертания темных стволов клена похожих на грозных великанов, стоящих стеной шагах в десяти от дороги. А еще сутки назад он бы не смог понять в какой стороне дорога, что уж говорить о том, чтобы увидеть деревья.
Дорога в обе стороны оставалась пуста, где‑то недалеко безмятежно чирикали птицы, а в небе просматривалось серое пятно света, не оставляющее попытки пробиться через туман. Воздух был чист, свеж и не предвещал беду.
Он глубоко вдохнул, резко выдохнул через рот и обернулся к дому.
Сашка переступил порог. Под тяжелым ботинком что‑то хрустнуло, скрипнула половица, и в глубине дома послышался хлопок.
– От сквозняка где‑то захлопнулась дверь, – нарочно громко сказал он, заметив испуг на лице брата.
Антон кивнул и вошел следом. В коридоре было темней чем на улице и если бы не фонарь, незаметно оказавшийся у Сашки в руке, то Антон не смог отличить силуэт брата от черной стены, покрытой сажей. Сашка протянул второй фонарь:
– Держи, будешь прикрывать наши спины, – задорно сказал он.
Антон не сразу понял, что его удивило и буквально застало врасплох. Огляделся. Рядом с дырой в прогнившей половой доске лежал скелет мелкого животного, скорее всего грызуна. Череп раздавлен, но остальные кости целы, даже можно различить тонкие ноготки на окостенелых лапках.
– Не заметил его, когда входил, – пояснил Сашка.
Он рассматривал подошву ботинка, прислонившись к стене. Рядом с его плечом выключатель, подернутый паутиной. Там же висел сухой паук. Вместо люстры в потолке торчали два оголенных провода. Синий и красный. Антон услышал в голове панический голос сапера, кричащего в пустой комнате: «Какой резать: красный или синий?»
Он обернулся к выходу и понял, что его смутило. Туман не проникал в дом, хотя дверь оставалась распахнута настежь. Можно было подумать, что есть невидимая перегородка, прямо в проеме, не дающая туману пролиться через порог. Он затаил дыхание и осторожно протянул руку, боясь и в самом деле дотронуться до перегородки. Он даже вообразил, что она представляет из себя на ощупь. Гладкая словно стекло и холодная, как окно в морозный день. Кисть проткнула туман, не встретив на пути преград. Антон выдохнул, решил, что ничего необычного нет, просто туману нужно время, чтобы заполнить дом.
Антон направил фонарь вдаль коридора, но мощности не хватило, чтобы осветить все помещение. Зато у Сашки фонарь был большой, такой, что луч не рассеивался и плотным кружком бегал по стене. Антон увидел очертания арки, пройдя через которую попадаешь в зал и почему‑то представил глубокий колодец, такой как в деревне у бабушки. Деревенские ребята говорили, что однажды в тот колодец залетела стая ворон, а вылететь не смогли. Это было давно, но до сих пор, если сунуть голову в узкое кольцо, можно услышать карканье, приглушенное толстым слоем воды.
На полу, в нескольких шагах, дальше по коридору, разбросаны почерневшие осколки стекла. Быстрым взглядом пробежался по полу, нашел сплющенный цоколь лампы и порванную нить накала. Словно последняя яркая вспышка тускнеющей лампы, появилось воспоминание из глубокого детства: отец показывает на люстру и говорит: «Эта на шестьдесят ватт».
У него засвербело внизу спины, в копчике. Так бывало всегда, стоило ему вспомнить про отца. А еще в такие моменты неизменно появлялось желание раскопать в коробке со старыми игрушками плюшевого медведя, вспороть спину по шву и вытащить спрятанную черную лампочку. Отец любил рассказывать, как она много раз спасала жизнь ему и его друзьям‑электрикам. Стоило её поднести к не обесточенным проводам, как она загоралась красным, предупреждающим огоньком.
Тогда Антон не особо слушал скучные рассказы отца, куда интересней смотреть телевизор или наблюдать, как хомяк прячет за щекой большой кусок морковки. Отец хоть и видел, что Антон его не слушал, но все равно рассказывал, а иногда взъерошивал ему волосы и смеясь говорил, что вот так выглядит электрик которого бьет током. Антону эта часть рассказа не нравилась больше всего, он бежал в ванную и долго расчесывал вздыбленные волосы.
Антон поймал себя на мысли, что окажись отец теперь рядом, то он обязательно выключил телевизор, посадил хомяка в аквариум и внимательно, с открытым ртом слушал историю про маленькую лампочку – спасительницу жизней электриков, а потом смеялся, когда отец взъерошил волосы и даже не побежал расчесываться.
Тыльной стороной ладони вытер влажные щеки, помотал головой, прогоняя воспоминания и мечты, которым не суждено сбыться.
Сашка стоял в коридоре, молчал и словно ждал, пока мысли брата вернутся из прошлого. Убедившись, что брат готов его слушать, зловещим голосом прочитал надпись на стене:
– Уходи! – усмехнулся и исподлобья взглянул на брата. – Страшно?
– Очень, – заставил себя улыбнуться Антон и еще раз протер уже сухие щеки.
Тут воздух отличался от уличного. Он был плотный и застарелый. Запах стоял подвальный: сырой и сладковатый, так пахнет плесневелая картошка или гнилая морковь. Антону захотелось зажать нос или выйти на улицу, лишь бы не вдыхать эту вонь. Но рядом с братом он не мог позволить сделать подобное, вот если бы он был один… Хотя один он ни за что бы не вошел в этот дом. Затащил его сюда Сашка. Он говорил, что разработал методику борьбы со страхом и готов ею поделиться с Антоном. Вот только нужно провести ночь в заброшенном доме.
Дышал Сашка ровно, словно не замечал запаха гнили. А стоило Антону подумать об этом, как брат стал дышать шумней, будто старался вдохнуть побольше омерзительного воздуха.
– Ну, полдела сделано. Осталось всего‑то проверить каждый угол дома и провести тут ночь. – Сашка снял с плеча рюкзак и швырнул его через длинный коридор, вглубь дома.
После гулкого приземления рюкзака послышались шорохи и тонкие скрежещущие звуки, словно одинокие капли уже закончившегося дождя били по водосточной трубе. Антон замер, готовясь бежать.
– Крысы, – деловито сказал Сашка и мельком глянул на раздавленный скелет под ногами. ‑Теперь путь свободен.
Он пошел по коридору, наступая на стекла, кости и мелкий мусор. Создавалось впечатление, что он нарочно шумит, чтобы те, кто его ещё не услышал, насторожились, а те, кто уже услышал, знали где его искать.
От каждого хруста под ногами брата, у Антона сжимались кишки в плотный комок, легкие будто заливались водой, так, что не вдохнуть, не выдохнуть. Он мысленно бранил брата и молил все того же бога удачи, чтобы пуговичный человек не услышал грохота шагов.
Сашка говорил, что самое главное в борьбе со страхом – научиться принимать городские легенды за обыденность, за неотъемлемую часть жизни. Легенды как тени от предметов в солнечную погоду, они вроде бы есть, но прикоснуться к ним не получится. Нельзя отрицать существование пуговичного человека, живущего на краю города, в покосившемся доме, у разрушенного пуговичного завода. В том самом доме, куда он завел Антона. Но также, не нужно забывать о том, что пуговичный человек всего лишь тень, а тень не причиняет вреда. Сашкин голос гулко отражался от старых стен, а эхо возвращало отдельные звуки, а иногда различимые слова, например, такие: «пуговичный, страх, человек в темноте» и подобные, заставляющие коленки Антона судорожно дрожать. Еще он говорил, что в любом месте, кажущимся пугающим и недружелюбным нужно громко разговаривать, нарочно шуметь и дико смеяться, как взбесившаяся лошадь. Но последнее это уже как получится, сам он не смеялся, но остальные пункты выполнял на все сто процентов.
«Пусть бояться те, кто прячется в темноте» – говорил он.
Пока он строил из себя бесстрашного, разгоняя стаи крыс, Антон безрезультатно пытался внушить себе, что крысы – единственные обитатели дома. Он не желал мириться с той силой, что незримо всегда находилась поблизости. Не так‑то просто принять то, что все те, чьи безжизненные глаза могли наблюдали из темноты, кто мог прятался в шкафу и под кроватью безобидны. Он не мог совладать со страхами и не мог принять всех монстров как обыденное. А от одной только мысли о пуговичном человеке или проклятой покойной жены смотрителя кладбища снова сбивалось дыхание, а живот крутило, точно так же, как и тогда, когда они прятались за огромным мраморным крестом и ждали, пока в кладбищенской сторожке погаснет свет.
Сашка называл брата пугливым и при случае не упускал возможности пошутить над его страхами, казавшимися Сашке пустяковыми. Но даже смеясь знал меру, если замечал, что Антон начинал кривить губы, обижаться, то заканчивал с потехами, раньше, чем блестящие капли стекут с глаз и тогда успокаивал брата разговорами о том, что чудовища совершенно безобидны и порой даже сами пугаются людей, а все те страхи, которые они вызывают, придуманы взрослыми для того, чтобы держать детей в узде, словно послушных осликов. Стоит только внушить себе, что чудище, сидит в темноте дальнего угла вовсе не для того, чтобы напугать или утащить в укромное место и сожрать, а всего лишь живет там и с опаской наблюдает за людьми, бесконечно шумящими и бестактно включающими свет, как страхи проходят, коленки перестают дрожать, а дальний угол становится светлей. Антон его слушал и вроде бы даже переставал пугаться, но стоило только где‑нибудь скрипнуть половице или пробежать крысе, как сердце вновь подскакивало и застревало в горле.
Сашка поднял рюкзак, стряхнул прилипшую грязь и пыль, перекинул через плечо и протяжно свистнул, окидывая взглядом просторное помещение. Свет от его фонарика метался по стенам, потолку и полу, старался заглянуть в каждый угол, прощупать все темные места.
– Вот это хоромы! Хотел бы тут жить? – это был скорее риторический вопрос, ответа он не требовал.
Антон светил на Сашку, боясь потерять его из виду. Рюкзак маячил перед глазами, словно мишень в тире. Под молнией, почти по центру рюкзака пришита большая желтая летучая мышь – символ героя из мрачного Готэма. Антон много раз за последние годы мечтал о собственном рюкзаке, и именно о таком, чтобы с эмблемой Бэтмена. Какого было его удивление, когда увидел рюкзак из своих грез на спине брата. Он завидовал, но одновременно гордился тем, что у брата такой же утонченный вкус.
Антон пришел налегке. Даже если бы он захотел взять в поход что‑то помимо рогатки и теплой кофты, то положить это было не куда – даже учебники в школу носил в полиэтиленовом шуршащем пакете из ближайшего к дому продуктового магазина.
У Сашки была металлическая посуда, горелка, кое‑какая еда и одежда, на случай холодной ночи. Еще у него был большой нож с ржавой рукояткой, но его он не прятал в рюкзаке, а носил на поясе в самодельном чехле из грубой шкуры теленка. Во всяком случае Сашка уверял, что это теленок.
Он рассказывал, что нашел нож на болотах за городом, даже выдумал историю, будто когда‑то давно этим ножом убивали людей, приносили в жертву древним богам. Правда он не говорил откуда знает про это, а Антон не спрашивал. Вид ножа действовал на Антона всегда одинаково – манил, словно говорил: «Возьми меня, обхвати рукоять, почувствуй силу». Возможно так действовала энергетика ножа, пропитанного кровью убиенных людей, вобравшего души жертв. Антон хотел владеть им, и когда смотрел на длинное кривое лезвие, чувствовал, как в центре груди появлялось схожее на свербящую рану ощущение. Словно лезвие вспороло брюхо, но боли не причинило, а доставило радость обладания. Ему даже казалось, что он чувствовал на кончике языка кислый привкус металла.
– Сможешь пострелять по крысам.
Антон не сразу понял, о чем говорил брат. Перевел взор от чехла на поясе к лицу. Проследил за Сашкиным взглядом и с удивлением отметил, что сжимает в правой руке рогатку. Он точно помнил, рогатка была спрятана под футболкой до того момента, пока не взглянул на чехол от ножа.
– Да разве прицелишься в такой темноте, – сказал он, поспешно убирая рогатку за пояс и думая о силе и энергетике старого, ржавого метала, гипнотизирующего, заставляющего совершать бездумные действия. Интересно, а если бы Сашка не одернул, то как далеко он зашел? Натянул бы резинку? Вложил бы гайку?
– Да, – протянул Сашка, – мрак, как в душе Насти.
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «По ту сторону изгороди», автора Макса Старка. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанрам: «Фольклор», «Триллеры». Произведение затрагивает такие темы, как «русский фольклор», «городские легенды». Книга «По ту сторону изгороди» была написана в 2024 и издана в 2024 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке