Майя Кучерская — отзывы о творчестве автора и мнения читателей

Отзывы на книги автора «Майя Кучерская»

92 
отзыва

Underthinks

Оценил книгу

Вообще патерик или отечник - это сборник душеполезных рассказов о жизни подвижников. Но у Кучерской всё не так просто. И проще в сто раз одновременно.

Когда-то я уже начинала читать эту книгу и через несколько страниц в недоумении закрыла её. Что это за клоунада, какая-то глупая и несмешная пародия на патерики, если не сказать, издевательская.

Братия спросила старца:– Скажи, отец, где лучше строить нам сарай для дров? Поближе к забору или рядом с банею? А может быть, за воротами?– Где хотите, – отвечал старец.

После прочтения "Бога дождя" я уже не могла подозревать Кучерскую в желании поглумиться и поэтому попробовала взглянуть на "Патерик" ещё раз. И меня как затянуло!

Оказалось, что рассказики довольно забавные, точные, персонажи в них часто узнаваемые, ситуации от простых до абсурдных. Есть трогательные истории, есть о реальных людях с именами и обстоятельствами, есть просто анекдоты. И всё это, даже печальные обличения, пропитано теплом. Имхо.

Некоторый брат перестал вкушать пищу.
– Почему ты ничего не ешь? – спросили его соседи по келье.
– А я постник, – объяснил брат.
– Да, но так ты скоро умрешь с голоду.
– Да? – отвечал инок. – Умру с голоду?
И, подивясь рассудительности их, стал есть, получив назидание.

В общем, мне опять понравилось. И странное чувство - с одной стороны, не хочется останавливаться, с другой - я вроде как сыта и боюсь переборщить. Но хочется ещё.

И - я поняла, что до этой книги нужно дорасти. Неофитам и унылым фанатам буквы, а не духа она не нравится именно поэтому.

Новоначальный инок спросил отца Платона:
– С чего лучше начать путь ко спасению?
Он же отвечал:
– Позвони уже маме.
1 июня 2024
LiveLib

Поделиться

TibetanFox

Оценил книгу

Литературный девятиборец Дмитрий Быков открылся для меня с очередной стороны — как составитель антологии. Антология вышла удачная, хотя один момент я не поняла: в моей электронной версии книги указан ещё и второй составитель, но ни на обложке, ни в предисловии, ни вообще хоть где бы то ни было о нём больше не упоминается. То ли Дмитрий Быков такой плотный, что занимает собой всё пространство, и не может позволить какому-то малоизвестному имени стоять рядом с собой, ну и что, что помогал, где Быков, а где остальные. То ли это какая-то ошибка электронной версии, и тогда я в недоумении, как можно подобную ошибку допустить.

Повторюсь, что антология действительно вышла удачная. Возникает такое ощущение, что в детстве все человеческие существа, ставшие потом такими разноплановыми писателями, были совершенно одинаковыми, с похожим образом мыслей, с похожими методами игры и исследования этого мира, с одинаковыми механизмами взросления и встречи с реальностью, пусть они и происходили по разной схеме. Одно такое большое детство, общее на всех, которое потом рассыпалось из одного большого ребёнка на множество маленьких разноплановых взрослых, у каждого из которых появился свой голос, свои слова, чтобы описывать, по сути, одно и то же. В магии детства искажённая перспектива, много недопонимания, белых пятен и пробелов, но зато такая лютая одержимость мелочами и умение понимать целый мир по каждой его крошечной частице, что нам остаётся только молча завидовать и ностальгировать. Во второй части сборника, которая называется "О себе" (в противовес первой части — "О других") я иногда даже теряла переходы из рассказа в рассказ, хотя стилистика авторов совершенно разная. Зато говорят всё об одном.

В этот раз снова сделаю так и не буду выделять лучшие, на мой взгляд, рассказы, потому что вся антология представляет собой единый дышащий организм, который одновременно и очень разнообразен, и однообразен донельзя. Очень сильно из общей струи выбивается, на мой взгляд, рассказ "Белый квадрат" Прилепина. Впрочем, понятно, почему он включён в сборник. Непосредственно рассказчик, он же главный герой, — маленький мальчик, который очень необычно и классно (как бы я ни не любила Прилепина, но в этом рассказе у него мастерства писателя-описателя не отнять) рассказывает о своём видении мира вокруг. Сочно, ярко, узнаваемо, можно примерить на себя, припомнить что-то похожее и улыбнуться. Но вот сюжет рассказа не выдерживает никакой критики, чудовищно пошлый, так что я даже не поленюсь его здесь заспойлерить (мне кажется, что плохие рассказы вообще читать не стоит, поэтому от моего пересказа хуже не станет). Главный герой играет в прятки, а один мальчик из их компании прячется в работающий холодильник и, само собой, не может его открыть. Все дети расходятся по домам, а мальчика потом через несколько дней заледеневшего и задохнувшегося с замороженными слёзками на щеках находит сторож. И эта сцена, как и сам сюжет, как-то чудовищна пошла, как фотография мокрого котёночка под дождём, но при этом отчётливо отдаёт какими-то НТВшными историями. Слёзки ещё эти замороженные, вот чтобы у читателя, если он не бессердечная скотина, конечно, тоже слёзки брызнули. Хотя закрывшимся холодильником сейчас не очень уже удивишь и напугаешь, история заезженная и слышанная тысячу раз ещё с мохнатых детских времён.

Остальные рассказы хорошо друг с другом соотносятся, так что диву даёшься, как так складно легли рядышком тексты, написанные сорок лет назад и в 2010-х, рассказы бодрой молодёжи и седовласых старцев.

21 сентября 2015
LiveLib

Поделиться

nad1204

Оценил книгу

Сборник рассказов от разных авторов, коренных москвичей.
Рассказы неоднозначные. Понятно, что это заказ от издательства. Но много историй очень и очень симпатичных.
В основном, это воспоминания детства, о той Москве, которой уже, к сожалению, нет.
О Сандунах. О бубликах и брынзе. И тех домах, которые безжалостно сносились или фактурно перестраивались. Вот видим мы сейчас и Арбат, и Пречистенку, и Замоскворечье, и Сретенку... Видим, да. Только вот те, которые жили там несколько десятков лет назад, уже и не узнают родные улицы.
И это печально. Но очень интересно прочитать воспоминания этих людей.
Я не заморачиваюсь. Конечно, города меняются. Особенно крупные Мегаполисы. Слава Богу, уходят в небытие коммуналки, колонки во дворе, убогие дворы, подвалы и фасады старых домов. Но как же жаль, что эти дома и дворы не восстанавливают, не реконструируют, а просто тупо продают для ... Кого? Понятно, да?!
Моя дочь училась в Академии, главный корпус который находился в Замоскворечье (и довольно-таки давно, прямо за Третьяковкой). Через два года, они уже обитали в Измайлово и подмосковных городах.
Но это не важно.
Меня поразило, что как по-разному все относятся к одному и тому же городу! Всё-таки у каждого он свой. Не всегда любимый, но родной.
Было интересно!

3 июня 2019
LiveLib

Поделиться

nad1204

Оценил книгу

Наметила себе для чтения совершенно другую книгу, но случайно нажала на "Тетю Мотю". Прочитала первые строки и пропала! Ощущение, что читаю повесть в "Юности" 80-х годов. Стилистика, тема — все как в журнале. А когда появилась история Семьи в письмах, я просто тихо всхлипывала от переполняющих меня чуйств! Но недолго... Где-то с середины повести началось что-то непонятное: появился какой-то надрыв в повествовании, налет какой-то дешевой театральности, когда все чувства наружу, рубаху на себе рвем, показушно рыдаем на публику, а смысла все меньше и меньше. И вот уже совсем неинтересно следить за любовным треугольником Марины-Коли-Миша, жаль потерянного и никому не нужного мальчика Тему-Теплого, а история большой и замечательной семьи превращается в нечто рваное, скомканное и блеклое. Жаль, очень-очень жаль! Я так надеялась, что Кучерская станет для меня ярким представителем женской современной прозы, но не получилось.
Четыре звезды поставила только за яркую первую часть.

10 декабря 2012
LiveLib

Поделиться

Kseniya_Ustinova

Оценил книгу

Я люблю читать современную русскую прозу, потому что она помогает бороться с когнитивными искажениями, на которых мозг бывает через чур регулярно настойчив. Из-за легкодоступности информации (эти ваши интернеты), иногда, кажется, что мир тебе абсолютно понятен и в пояснениях не нуждается. Что ты уже прожил все эти типичные жизни и с первого взгляда на окружающих людей можешь повесить на всех и каждого точные ярлыки. А потом открываешь роман, заглядываешь в душу человека, в его прошлое и будничное и понимаешь, что ничего-то ты не знаешь на самом-то деле.

Нежно (и мне самой не понятно почему) люблю книгу «Оправдание Острова» Евгения Водолазкина, в которой фантастические события выглядели такими реалистичными, а оказалось совсем немного лет тому назад была написана хоть не летопись, но патерик, при том ничуть не хуже и сугубо реалистический (несмотря на местами нереальность).

Книга повествует про православное духовенство, анекдотично, назидательно и при этом крайне неожиданно (по крайней мере для меня) глубоко. Не сказать, что тематика книги меня интересует (я слепо читаю все, что отмечают мои любимые премии), но автор меня привлекла теперь точно. Книга написана сложно, с явными глубокими отсылками (которые мною не поняты, сюда бы с пояснениями Водолазкина) и одновременно очень легко, превращая ситуации в анекдот, который при этом же притча, которая при этом же обычная человеческая жизнь, какая уж есть исходя из сложившихся обстоятельств. История про «сотрудника монастыря» что делает компьютерные игры похожие на Civilization впечатлила меня больше всего, надо признаться. Но это на первый взгляд, если подумать чуть подольше, то удивляться то особо нечему. И вот такие книги напоминают, что думать надо подольше.

16 сентября 2024
LiveLib

Поделиться

BelJust

Оценил книгу

Меланхоличная, пронизанная ностальгией книга, где каждый рассказ хорош сам по себе, но вместе они образовывают нечто неразрывное, без четкого начала и конца, как проносящаяся лента воспоминаний. Основная тема — особенность детского восприятия, когда все чувства максимально оголены, искрят, как порванные провода, а мир — огромен и непознаваем. В обыденных предметах и явлениях таится неуловимое волшебство, простые радости заставляют чувствовать полное, почти разрывающее изнутри счастье. Но и страхи, печали, сомнения ощущаются с той же разрушительной полнотой, иногда невыносимо болезненной, оставляющей невидимые шрамы.

Книга поделена на две части — "О других" и "О себе". Первая половина наполнена рассказами, похожими на концентрат детских впечатлений. Многие из них не имеют явного последовательного сюжета, являются скорее воспоминаниями о чувствах, едва приправленными меткими яркими всполохами деталей. Немного путанные, сумбурные, нелинейные,с различной тематикой и различными временными рамками, которые зачастую довольно условны. Однако можно найти для себя что-то узнаваемое, что-то напоминающее о собственном детстве, что-то неуловимо общее для многих.

Вторая часть — воспоминания авторов. Здесь рассказы более последовательны и являются уже не наблюдением изнутри, а, вероятно, взглядом назад с высоты прожитых лет на то самое советское детство, на уже несуществующую страну и всё, что уже никогда не повторится. В каждом рассказе ощущаются нотки тоски по местам, которых лишил волшебства безжалостный поток времени, по людям, с которыми пути разошлись.

Да, какие-то рассказы зацепили чуть больше, какие-то — меньше, но выделять наиболее полюбившиеся не буду. Лучше всего они воспринимаются вместе, неделимыми пожелтевшими страницами старого альбома, хранящего так много светлого и грустного.

24 января 2020
LiveLib

Поделиться

Felosial

Оценил книгу

Классный сборник рассказов (смотрю на обложку, и кажется, что невидимая рука с пистолетом целится мальчонке в голову, а самолёт пытается то ли спасти, то ли врезаться первым, хм).

Толстая и Пелевин, Улицкая и Макаревич, Прилепин и Водолазкин - такие все разные, но пишут про одно и то же: про детей, которые неизбежно становятся взрослыми.

Всем нам когда-то было пятнадцать лет. К несчастью, это очень быстро проходит.
Пространство детства — это затерянный город, затопленный стеклянной толщей времени, в нём можно плыть, осматривая залитые сумерками забытья проулки, пустыри — куда всё делось?
...всё происходящее на свете — и в этом преимущество детства — казалось мне естественным.

В рассказе Александра Терехова «За дармоедами» даже есть немного про мой родной Ростов-на-Дону (горьковатая правда):

Всё, что я знал про Ростов, — хищные, цепкие девушки и регулярно появляющиеся серийные маньяки-убийцы.

В одном из рассказов читаю про то, как бабушка говорила девочке: «В тебе дух противоречия», и меня тут же прошибает пот: моя покойная бабушка говорила мне то же самое, слово в слово. Андрея Макаревича в детстве испугала щука из «Емели», той же щуки боялся Андрей Аствацатуров. Всё смешалось в голове — проказы, комочки в манной каше, сбитые коленки и первая любовь. Всё это когда-то было, и будет повторяться в будущем. Поэтому старые-добрые три тега помогут не забыть.

На золотом крыльце сидели: #дача, #жадная соседка, #обманчивые сокровища детства

Любишь - не любишь: #няня-свинюшка, #змей подкроватный, #стихи повешенного дяди

Онтология детства: #звуки, #запахи, #предметы

Но-га: #изгой, #соблазн, #расплата

Белый квадрат: #прятки, #озорник Сашка, #горький лёд

Незрелые ягоды крыжовника: #калоша великоватая, #белый танец, #звонок

Тудой: #неравная любовь, #странные слова, #взросление

Жук: #скучные каникулы, #мало эфира, #первая любовь

На озере: #переезд, #колготочник на озере, #тоска по дому

Как исчезают люди: #малолетние хулиганы, #карлыши, #таинственная пропажа охранника

Плач по уехавшей учительнице рисования и черчения: #поток знания, #Олеандровна, #гладил по волосам

Завтраки 43-го года: #школьные булочки, #глюкоза, #вагон-ресторан

Во сне ты горько плакал: #малыш, #ротонда, #кувшинчик

За дармоедами: #португалия, #Израиль, #Валерик из Челябинска

Девочки и мальчики: #размышления, #битва полов, #спешка взросления

Бедный враг: #еврейская Пасха, #уголовщина, #встреча

До того, как: #из заморыша в пухлячка, #скульптуры из пластилина, #зависть

Шаровая молния: #слепые нарциссы, #проказы, #бег жизни

Падать больно: #шоколад для Маресьева, #чувствительность, #одуванчик и Дейзи

Пальто с хлястиком: #мама-директор, #канадская жвачка, #антропоцентризм

Вместо игрушек: #старичок медвежонок, #тетрадки с записями, #милые негры

Страхи и глупости: #приставания, #ранний эрос, #пугали Хиросимой

Город Кенигсберг, безработица в Америке и знаки препинания: #буква «М», #Job!, доцент в фитнес-зале

[комментарии к «Денискиным рассказам»]: #опровержение, #дворники и принцы, #Ваня Дыхов

Офицерский сын: #советская власть, #тройка по истории, #контузия отца

Счастливчик Степан Дугласович Дойл: #махинации в приюте, #Даг-младший, #из грязи в Америку

Какая смерть, когда такое солнце: #боязнь взрослых, #богомол, #колка дров

Лес: #дорога у монастырям, #баклажка с пивом, #заблудились

Совсем другое время: #совочек в песке, #девочки-белки, #отмотать время назад

11 января 2019
LiveLib

Поделиться

TatyanaKrasnova941

Оценил книгу

Почему роман о пути к Богу в аннотации называют «роман о запретной любви»? И почему женские духовные поиски всё-таки превращаются в love story?

В аннотации значится: «роман о запретной любви». Фраза-завлекалка — незатейливый образчик книжной коммерции. На самом деле книга о духовных поисках. О пути к Богу в начале 90-х, времени первых христиан новой России, когда духовная литература еще была самиздатовской и вчерашние атеисты передавали ее из рук в руки. Когда девушка после первого поцелуя в подъезде размышляет, не прелюбодеяние ли это — и вместе с тем покупает водку и никак не может бросить курить.

Роман исповедальный, студентка Аня — живая, ее обращение в христианство — не следование моде и не прихоть. Это было спасением на краю бездны: девушка пережила арзамасский ужас, подобно Толстому, ужас бессмысленности собственной жизни.

«Она всё это выучит, и что? Мировая культура повернется к ней не спиной, а вполоборота, пусть даже в профиль, в профиль — и что? Ну вырвет она, зубами, задницей, это мировое гражданство, а дальше, а потом?! Аспирантура, положим, даже преподавание, сосредоточенные занятия наукой, и это — жизнь?» 
«Отчаяние и какая-то непонятная, безадресная злоба поднимались и комкали душу, самое ужасное, что причин этому отчаянию и злобе не было никаких. Почему ей так грустно? Почему так гадко, тошно так? Она не знала, она не могла понять, снова и снова приходя все к тому же. Жизнь ее не имела ни малейшего смысла. Жизнь ее на фиг никому не была нужна». 

Вот только искала Бога, а нашла мужчину. Это она и есть, «запретная любовь» — к духовнику, монаху. Помимо сюжетной составляющей — а история напряженная, страстная, мне было интересно, почему дорога непременно сворачивает в эту сторону.

С точки зрения логики текста — понятно, любовная линия облегчает автору задачу раскрыть героям рты и сделать сильные диалоги, где отец Антоний говорит море важных вещей о Боге, о церкви, о понимании христианства, которые имеют право на существование и сами по себе. С посторонними людьми такими вещами не делятся. Цветаевское: «чтобы люди друг друга понимали, надо, чтобы они шли или лежали рядом».

А вот с точки зрения женской психологии? Что, написать роман о духовных поисках юной девы без закручивания романа с батюшкой — задача на сопротивление? Или это в принципе невозможно? Или писатель думает, что тогда никто читать не будет?

Блок об Ахматовой: «Она пишет стихи как бы перед мужчиной. А надо, как перед Богом». Так вот, у Ани увлечение филологией, которой она занимается, следует за влюбленностью в преподавателя — необычного, неотмирного, смерть которого и вгоняет ее в «арзамасский ужас». А воцерковление потом точно так же неотделимо от влюбленности в священника — тоже неотмирного и недоступного.

И ведь не в том печаль, что женщина не способна заниматься делом, не намешав туда пяти пудов любви! И не в самой любви, конечно. Ну влюбилась бы Анечка в ровесника Глеба, который и привел ее в церковь и сам был в нее влюблен — нет, игра всегда идет на повышение: в принципе нужно то, до чего не дотянуться. Вот что интересно в Ане — откуда в ней эта устремленность, что она означает или что маскирует.

Вспомним мадам Бовари: «А между тем разве мужчина не должен знать всё, быть всегда на высоте, не должен вызывать в женщине силу страсти, раскрывать перед ней всю сложность жизни, посвящать ее во все тайны бытия?» Такой мужчина нужен, и никакой другой.

Аню отделяют от Эммы более 130 лет, а ей всё так же не нужны равноправные отношения — ей нужен проводник в некий недоступный мир. И она смотрит на мужчину как на высшее существо и наделяет его этой ролью, независимо от его собственных желаний и возможностей. Фактически требует стать для нее личным богом-опекуном. Ей в голову не приходит, что она может и должна идти своим уникальным и трудным путем самостоятельно, своими ногами, думать своей головой (к чему ее, кстати, и призывал о. Антоний).

Бесконечно удручает это укорененное в женском сознании стремление «виснуть» на партнере, делать из него себе «старшего», сваливать на него ответственность и чуть ли не духовно паразитировать… а потом, ясное дело, во всем обвинять. Понятно, что этот паттерн укоренялся веками, но сколько же тогда нужно времени на «выдавливание из себя раба», на изменение ожиданий, что получить нечто главное в жизни, включая Бога и истину, можно только через мужчину — подход, который и 130 лет назад, в патриархальном обществе, не срабатывал и приводил к трагедии.

В этой истории нет виноватых, все старались быть правильными, срывались, ошибались, пытались исправиться. Но победили вековой стереотип, что главное в жизни женщины — это мужчина, «liuboff», и литературная романтическая традиция: героиня всё сверяется с «Онегиным» — похоже или нет. Аня поставила всю свою жизнь, будущее и настоящее, всю себя на одного человека. И проиграла.

О том, что всё это в героине не «показалось», говорит и ее слабый, какой-то фоновый интерес к учебе, работе, даже первым профессиональным успехам. 20-летняя девушка публикует в авторитетном толстом литературном журнале (а их тогда читали!) статью о поэзии Бродского, затем становится чуть ли не штатным обозревателем — и этот головокружительный успех совсем не кружит ей голову, почти не отражается на ее жизни? Не вызывает практически никаких мыслей — по сравнению с бесконечными беседами с «воображаемым другом»? С преподаванием и даже волонтерской помощью больным бабушкам — то же самое. Тема диплома не особо увлекает, учеба в аспирантуре тоже не захватывает.

Как-то всё комкается, блёкнет, выдыхается, становится необязательным, неинтересным, неглавным — а «главного» так и нет, потому что оно невозможно. Именно поэтому героиню так жаль в конце — не из-за того, что ее несбыточная мечта так по-сказочному и не сбылась, а потому что она всё скользила и скользила тенью мимо собственной жизни.

21 августа 2018
LiveLib

Поделиться

Sammy1987

Оценил книгу

Порою нестерпимо хочется уйти в закат в одних тапках и с гитарой, чтобы обрести, наконец, свободу и душевный покой, но завтра к 8 утра на работу и нужно лечь пораньше, не забыв завести будильник. У одной женщины из рассказа Майи Кучерской тоже так, хочется уйти в космос, в подполье со стареющим другом наркоманом, но нет, какой там космос — муж, дети, дача, в конце концов.

Майя Кучерская — писатель взрослый со своим голосом и стилем. Одной из центральных тем её прозы является тема религии, хотя православным писателем Майя Александровна себя называть не любит. «Плач по уехавшей учительнице рисования» — очень необычный сборник рассказов. Да, каждая история самостоятельна и самобытна, но звучат и переливаются они только вместе, словно бусинки одного яркого хипповского ожерелья. Сборник начинается обрывками афоризмов и предподъездных сплетен: «Один человек был сумасшедший». — «Ну и что? Сейчас все — сумасшедшие». — «И то правда». После чего Кучерская переходит к религиозно-бытовым и декоративно-романтическим рассказам, один из которых (история девочки, остро нуждающейся в любви и внимании) и дал название книге.

Любовь. Она повсюду. В воздухе, в словах, в нас, на каждой странице сборника, в каждом из четырнадцати рассказов, даже если кажется, что он и не про любовь вовсе. Как же не про любовь? Все на свете про любовь. Жизнь наша про любовь.

Катастрофически не хватает слов, чтобы рассказать. Воздуха не хватает, слёз. Так «плач» или «плачь» всё-таки? Плачь, читая.

Случайная цитата: Мария Олеандровна, я не могу жить в «нет»! Потому что жить в «нет» невозможно. Это клетка — «нет», в ней нужно стоять по стойке «смирно!». Навытяжку. Рук не раскинуть, не обнять никого. Где сквозняк, где блаженный ветер, что откроет дверь и отпустит? Я хочу «да». Да! Но кому мне теперь сказать его, кому мне сказать мое «да»?

22 марта 2018
LiveLib

Поделиться

zhem4uzhinka

Оценил книгу

Перед нами сборник эссе разных авторов, которых связывает одно – московское детство. Все авторы в разное время родились в Москве и, как я поняла, специально для этого проекта записали свои воспоминания о городе своего детства, а точнее – о конкретных районах, улицах, домах, которые в детстве составляли целый мир.

Так из кусочков складывается неполная карта Москвы. Дополняется она чудесными иллюстрациями – акварелями Алены Дергилевой. Пожалуй, именно иллюстрации понравились мне больше всего. На них Москва – абсолютно непарадная и очень живая. Каждый рисунок – сценка из жизни города, в которой не только красивые старинные стены или резные двери, но и яркие вывески, которые завтра сменятся другими, куда-то спешащие люди в характерных или странных нарядах, снежные сугробы, какой-то мусор, который еще не успели убрать, уличные коты, автомобили. И в каждой иллюстрации есть какая-то история, какая-то суета, кто-то торопится, кто-то просто занят своим делом – в общем, есть жизнь, очень московская жизнь.

Что же касается текста, эссе получились разными. Это непростой жанр, я думаю, сложнее обычного рассказа. Нужно рассказать о городе и о своем детстве, не опираясь на сюжет или обычную композицию рассказа, но рассказать интересно для незнакомых людей. Одни авторы с задачей хорошо справились, других читать было трудновато из-за специфического стиля, третьи и вовсе сбились на какие-то бессвязные перечисления знаменитых людей, которые жили с ними в одном доме, а также своих родственников и соседей, перемежая родню сетованиями о том, что солнце раньше было ярче. Лучшие эссе получились у тех авторов, которые отвлеклись от полуабстрактных воспоминаний и не пытались объять необъятное, а вспомнили какой-то характерный случай, ритуал, явление, соответствующее эпохе. Например, горячие бублики с маслом у Драгунского или поход с отцом в баню у Гаврилова.

Вообще у сборника есть общее настроение, внутренняя связь, и это хорошо. Но с моим мировоззрением это связующее звено как раз совсем не совпадает. Практически у всех авторов звучит мысль, что Москва уже не та, Москву уничтожают, город теряет индивидуальность, и так далее и тому подобное. Мне как раз кажется, что в последнее время Москва преображается в лучшую сторону – есть, разумеется, и минусы, причем серьезные, но в целом вот такое позитивное ощущение. И более того, мне никогда не были понятны стремления сохранить в неприкосновенности каждый дом и каждый камень, рядом с которым когда-то стоял, например, А.С. Пушкин в течение пяти минут. Город живет, меняется, обновляется, в нем должно быть место как наследию, так и наследникам. Иначе он развалится и превратится в пыль.

Сборник в целом неплохой, хоть и не все эссе я бы назвала удачными, но видимо, я не попадаю в аудиторию, которой он адресован. Мне видится скорее читатель старше меня, который не будет пытаться узнать о старой Москве, а скорее мысленно дополнит сборник собственными воспоминаниями и чувством ностальгии.

20 декабря 2016
LiveLib

Поделиться