Глава 4

Макс

Голова раскалывается, но это не огорчает, скорее, радует. Я – снова я, я не ошалевший от свободы и тупых инстинктов зверь. В это трудно поверить, потому что редко когда нестабильные приходят в норму. Есть только один вариант, который может сработать. Самый невероятный, невозможный и нереальный.

Единственный. Который сработал со мной.

Встреча с истинной парой.

Волк никогда не сделает больно своей единственной, поэтому даже в нестабильном состоянии она может его не опасаться. Даже больше, волк будет выталкивать человеческую половину на поверхность, будить её, чтобы быть со своей парой, чувствовать её рядом, наслаждаться.

И я пробудился, но совершил самую большую ошибку, какую только мог сделать оборотень. Я оставил свою пару в одиночестве!

Сел на диван, покосился на столик, где дожидались таблетки. Нет, пить я их не собирался, хотя голова болела и сильно. Это можно перетерпеть, а вот спутанное сознание мне не нравится. По первости я действительно выполнял все указания коновалов. Пил, что говорили. Спал, ходит, открывал рот по расписанию. И всё время спрашивал о своей паре. До сумасшествия переживал о ней, о том, как она без меня. Я поступил неправильно, когда оставил её одну в своей дикой пещере, но на тот момент не очень понимал, что вообще произошло.

Нестабильность – это болезнь. Как сумасшествие у людей, расстройство личности. Оно не проявляется сразу, оно медленно захватывает душу. Ты можешь этого не осознавать, но окружающие видят, как близкий оборотень становится чужаком, меняется раз и навсегда. Злоба звериной части захватывает, срывает тормоза, позволяет чувствовать себя венцом творения. На какое-то время это состояние, это чувство безграничной власти, – окрыляет. И уже не важно, что было раньше, теперь лишь власть имеет значение. Но тоже недолго, потому что вслед за этим приходит то самое состояние, которое называется нестабильностью.

Дикое, первобытное, неконтролируемое.

Оборотень чаще обращается, проводит всё больше времени в звериной ипостаси, теряет разум. Становится обычным животным.

Да, именно так проявляется нестабильность у тех, кто давно обуздал своего зверя, вышел из детского возраста.

У всех.

Но не у меня.

Я не помню, как это произошло, но точно знаю, что ни одного из перечисленных признаков у меня не было. Я просто однажды сошёл с ума, перестал толком себя осознавать, не смог вернуться из волчьей шкуры в человеческую. И остался бы таким, если бы на моём пути не встретилась она.

Стук в дверь, и она распахивается без моего разрешения. Я поднимаю взгляд, собираюсь резко и тут же расслабляюсь, позволяя себе растечься в дружелюбной улыбке. Главное, искренней.

– Макс, – друг заходит, и я встаю, чтобы обнять его.

– Привет, Ян, – хлопаю его по плечу, сжимаю чуть сильнее, и он ржёт.

Пару минут шутливо боремся, и я уважительно отступаю. Физически я сильнее, но и он не промах. Пожалуй, я бы мог проиграть в бою его младшему брату, но не факт. У меня теперь есть пара, так что я должен стать сильнее.

При мысли о ней в груди больно сжимает, но я гоню ненужные сейчас мысли, чтобы не тревожить Яна, которого не видел много лет. Даже с учётом моей нестабильности.

– Ты как? – он садится в кресло, а я опять падаю на диван, который недовольно скрипит под моим весом.

Вот, сколько в шкуре бегал, а худее не стал.

– Паршиво, – признаюсь ему. – Ни хрена не понимаю. Помню, что приехал в посёлок по делам, поставки еды обсуждали, там какие-то перебои с поставщиками были, меня зачем-то требовали. А потом всё. Темнота. Редкие всполохи сознания. Лес, живность, кровь. Люди. Ненависть и страх. Эмоции были, и я их помню, хотя все говорят, что не должен был. Зверь всё иначе ощущает. Но проблески встречались.

– Это могло быть простое ослабление контроля зверя, – Ян морщится и вздыхает. – Понимаю, что утешить тебя нечем, зато теперь всё будет хорошо.

– Хорошо? – хмыкаю скептически. – Меня уже второй месяц изучают. Второй! Где-то там осталась моя пара! Одна! Блять, лучше бы я остался с ней, чем пошёл за помощью, – запускаю пальцы в волосы, причиняю себе боль, чтобы прийти в себя. Злюсь. – Я хотел как лучше, а получилась хрень какая-то!

– Её разве не нашли?

Смотрю на Яна. Надо бы сказать ему спасибо, что притащил именно сюда, здесь самое спокойное место, заповедник, мать его, для нестабильных, а не клиника. В больничке мы бы с истинной точно никогда не встретились.

– Нет. И не думаю, что ищут. Им я интереснее.

– Конечно. Такое событие! Так, глядишь, начнут на здешнюю территорию потенциальных истинных таскать.

– Вот уж чего не надо!

Я прекрасно понимаю, что моей паре повезло. Нереально повезло, как и мне. Мы могли не встретиться, и она бы нарвалась на другого оборотня, который мог… Мне становится плохо от мысли, что любимая могла пострадать, и я злюсь. Снова злюсь! Но эта злость чистая, она словно вымывает из меня остатки нестабильности, приводит в чувство.

– Я говорил с врачами, они готовы тебя выпустить, – вдруг произносит Ян.

– Да! – вскакиваю с места. – Наконец-то!

– Не торопись, – он смеётся. – Там кучу бумажек ещё нужно подписать. С главным сейчас твой брат.

– Артём здесь?

За эти два месяца я не видел никого из родных, мне даже начало казаться, что они забыли обо мне.

– Твой отец тоже хотел приехать, но ему запретили. Да даже мне не давали с тобой увидеться всё это время, слали отписки, бормотали какую-то ересь. Пришлось надавить, благо связей осталось много.

– А я думал, ты просто не хочешь сюда возвращаться.

– Я ведь женился на ней, причин ненавидеть это место больше нет.

Удивляюсь, смотрю на старого друга. Тогда, давно, он чуть не спятил, когда от него отказалась пара. Пришёл в себя, уехал, больше не помогал с центром реабилитации, с «заповедником». Из-за неё. Тогда я его не понимал. Хотел понять, но не мог, вот теперь страдаю, осознаю, как был неправ.

– Это сколько я в шкуре бегал?

– На самом деле всего-то чуть больше двух лет, – отвечает Ян. – Но многое изменилось за это время. Не только ты встретил пару. У меня уже двое щенков. Старший оборачивается уже, наследник.

– Это сколько ему? – не верю.

– Много, оказывается, я рано стал папой, только мозгов не было, чуть не проебал своё счастье. Да и Лис чуть по моим стопам не пошёл. У него истинная сбежала, но нашёл, сейчас тоже наследника воспитывает. Но ему повезло больше, он время не упустил.

– Ахренеть. А я-то тут скучаю…

– Не скучай. Теперь уже все в курсе, что ты вернулся.

– В смысле? – поднимаю взгляд.

– О том, что ты пришёл в себя, даже твоему отцу сразу не сообщили. Ждали, временный эффект или нет. Когда убедились, стали всех по тревожной карте обзванивать. И, боюсь, они именно поэтому твою пару найти не смогли.

– Почему?

– Потому что не поверили. Или посчитали, что тебя скоро обратно утянет в нестабильное состояние. Не стали искать призрака. Так что, сочувствую, женщины – существа обидчивые. Она волчица или человек?

– Да откуда здесь волчицам взяться? – морщусь и тихо матерюсь. – Человек. Я ей метку поставил. Выйду отсюда – найду быстро, но если она на меня, правда, сильно обиделась, я второй раз с ума сойду, пока её верну.

– Метка? Смотрю, ты времени не терял.

– Я встретил пару. И как ты помнишь, был немного не в себе. Испугался, – признаюсь с кривой усмешкой, – что она сбежит, и я не смогу её найти. Вот и перестраховался.

– Ну, теперь это тебе пригодится.

Ян поднимается, поводит плечами и неожиданно серьёзно произносит:

– Макс, будь осторожен. Понятия не имею, что творится вокруг тебя, но мне это не нравится. Ни то, как резко ты спятил, ни твое возвращение, ни то, что с ним связано. Ты ведь понимаешь, что твое возвращение – это чудо? Ты не должен быть здесь, кто-то очень старался законно от тебя избавиться.

Конец ознакомительного фрагмента.