Гораздо более скудны наши сведения о двух других ханствах, возникших в результате падения Золотой Орды: Астраханского и Сибирского. Их базовое социально-политическое устройство не отличалось от крымского или казанского. Но их экономическая основа и географическое местоположение приводили к ряду отличий. К примеру, астраханские ханы получали значительную часть своего дохода от торговли, поскольку в степи на Нижней Волге земледелия практически не было. Казанские ханы, в отличие от них, в значительной степени опирались на налоги, поступавшие от многочисленных крестьян, живших на подвластной им территории. Наконец, Крымское ханство, самое могущественное из этих политических образований, использовало несколько ресурсов – торговля, сельское хозяйство и доходы от военных походов.
В середине XV века распалась не только Золотая Орда, но и другая наследница прежней Монгольской империи. В Чагатайском улусе, который находился к юго-востоку от Золотой Орды и занимал значительную часть Средней Азии, тоже начались беспорядки. На его руинах возникло узбекское Хорезмское ханство, включавшее в себя богатые города, находившиеся в пустыне к югу от Аральского моря, – Ургенч, Хива, Бухара и Коканд. В то же время несколько узбекских племен бежали из Хорезма в степь к северу от Аральского моря. Здесь они сформировали кочевой союз и стали известны как узбек-казахи (казак или казах означает «беглец», «грабитель»), затем просто как казахи, а в XVIII веке также как киргиз-казахи (киргиз-кайсаки).
В этом союзе участвовали несколько тюркских и тюркизированных монгольских племен: мангыты, кипчаки, найманы, конграты и другие. Многие из этих племен входили составными частями и в другие кочевые союзы. Но если среди ногайцев господствующим племенем были мангыты, то среди узбеков и казахов такую же роль играли конграты. Тем не менее многие племена присутствовали сразу в нескольких племенных союзах, впоследствии ставших различными этническими группами. Нет ничего случайного в том, что для узбеков, казахов и каракалпаков началом исторической и литературной традиции служит один и тот же источник – эпос «Алпамыш»[17].
После ряда войн между Чингизидами Касым-хан и его сын Хак-Назар создали казахский союз, который просуществовал большую часть XVI века. Казахи заняли обширные пастбища от Яика на западе до Иртыша на востоке. К концу XVI века казахи уже были разделены на три отдельные группы: Младший, Средний и Старший жузы (Орда)[18].
Каждым жузом правил хан, а другие представители правящей династии были известны как султаны. Не-чингизидская знать состояла из биев (слово, которое звучало как бег или бек у других тюркских народов), а также батыров (или бахадуров). Более низкое место в социальной иерархии занимали выборные местные вожди, известные русским как старшины, имевшие заметное влияние в ряде вопросов. С точки зрения основополагающих черт политической организации казахи не слишком отличались от других степных обществ, но у них, по всей видимости, не было такой дифференцированной иерархической структуры, как у ногайцев, не говоря уж о Крымском или Казанском ханстве. Власть хана была строго ограничена знатью, сохранявшей свое влияние и независимую политическую базу.
Калмыки были заклятыми врагами всех тюркских народов Евразийской степи. Они были западной ветвью монголов, известной как ойраты или дербен-ойраты, слово, указывавшее на союз четырех монгольских племен – торгутов, дербетов, хошутов и джунгаров. Их соседи, тюрки-мусульмане, называли их калмыками (что на тюркском языке означает «оставлять позади»): вероятно, это название объясняется тем, что калмыки всегда оставались в стороне и не были включены ни в Монгольскую империю Чингисхана, ни в государства, ставшие ее преемниками, – Чагатайский улус и китайскую империю Юань.
В 1440‐е годы, когда по всему тюрко-монгольскому миру возникали новые ханства и кочевые союзы, ойраты объединились под руководством Эсена-тайджи (тайджи – титул вождя). Кровавые походы Эсена и его наследников, увенчавшиеся полным успехом, оставили глубочайший отпечаток в исторической памяти различных народов региона. В тюркском эпосе «Алпамыш», общем для многих народов Центральной Азии, калмыки неизменно предстают в роли самых могущественных и опасных злодеев.
Калмыки во многих отношениях отличались от тюрок-мусульман. Их союз состоял исключительно из монгольских племен, не участвовавших в тюркских кочевых союзах, они говорили на монгольском языке, а их правители не были Чингизидами. В регионе, который бесспорно принадлежал исламскому миру, калмыки были приверженцами ламаизма или тибетского буддизма, пришедшего из Тибета в конце XVI века, – и это, несомненно, еще усугубляло их отличие от соседей-мусульман.
Социально-политическая иерархия калмыков имела много общего с другими тюрко-монгольскими обществами, хотя в некоторых титулах и именах было заметно влияние китайских традиций. Члены правящей династии носили титул тайши и разделялись на три категории в зависимости от своего статуса и богатства. Представителей мелкого дворянства называли зайсангами. Тайши и наиболее влиятельные зайсанги избирали главного тайши (впоследствии его будут называть хан). Существовала придворная и административная иерархия, а также обширная религиозная иерархия, во главе которой стоял лама, представитель тибетского далай-ламы[19].
Первое упоминание о калмыках в русских источниках датируется 1535 годом и сообщает о подчинении калмыков казахам. Действительно, на протяжении значительной части XVI века калмыки были слабее казахов[20]. Но в начале 1600‐х годов калмыки вновь завоевали себе выдающееся положение среди тюрко-монгольских степных обществ. Именно в это время давление монголов с востока и соблазн пустующих ногайских пастбищ на западе привели к тому, что некоторые калмыки покинули Джунгарию. Большинство среди них были торгутами, поэтому именно торгуты впоследствии доминировали среди волжских калмыков. Спустя много лет династическая традиция главных тайши и ханов волжских калмыков продолжала восходить к их предку, Хо-Урлюку, главному тайши калмыков, который возглавил их переселение из Джунгарии в Прикаспийскую степь[21].
Подобно Джунгарии, значительная часть Северного Кавказа оставалась вне контроля государств – преемников обширной империи Чингисхана. Десятки народов жили в этом регионе, представлявшем собой пограничную зону между Золотой Ордой и государством Ильханов в Персии. Когда в 1560‐е годы прибыли русские, построив крепость у реки Терек, они встретили кумыков и кабардинцев – два народа, господствовавшие в северо-восточной части Кавказа. Именно через них русские познакомились с другими народами, жившими в этих краях.
Самым могущественным и многочисленным народом Северного Кавказа были адыги, более известные среди соседей по обе стороны границы как черкесы. Адыги заселяли практически весь Северо-Кавказский хребет от Черного до Каспийского моря. Их язык не был родственным тюрко-монгольским языкам их соседей; он принадлежал адыго-абхазской ветви Кавказской языковой группы. Наиболее могущественными среди различных групп адыгов были кабардинцы. Территория Кабарды, подразделявшаяся на Малую и Большую Кабарду, находилась к югу от реки Терек и почти полностью занимала центральную и северо-восточную часть Северного Кавказа. К юго-востоку от Кабарды находились многочисленные группы деревенских обществ, впоследствии ставшие известными как чеченцы; к югу от нее жили ингуши, осетины и балкарцы.
В северо-восточном углу Кавказа жили кумыки, тюркский народ Северного Дагестана. Кумыки и ряд народов, живших под их господством, были организованы в самое обширное княжество Северного Кавказа, которым правил шамхал (шевкал). Резиденция шамхала находилась в городе Тарки (нынешняя Махачкала, столица Дагестана), здесь же обосновались его двор и администрация. Наследником шамхала был крым-шамхал. Влияние ислама в Тарки было сильным с давних пор. Здесь располагалась резиденция шейх-уль-ислама, главы мусульманского духовенства среди подданных шамхала. Хотя власть шамхала была ограниченной, его княжество отличалось более сложной и централизованной политической организацией, чем большинство других обществ Северного Кавказа.
В Южном Дагестане находилось другое могущественное княжество, в котором правил уцмий кайтагский: здесь господствующей этнической группой были кайтаги (ныне известные как даргинцы). Власть уцмия передавалась по наследству, а его резиденция располагалась в Маджалисе. Поскольку кайтаги находились поблизости от персидского пограничья, уцмии обычно оказывались под влиянием персидских шахов, в то время как большинство других народов Северного Кавказа имели более тесные связи с крымскими ханами и османскими султанами[22].
За вычетом княжеств шамхалов и уцмиев, большинство других народов Северного Кавказа были организованы в общества, отличавшиеся крайней раздробленностью политических структур. В частности, в Кабарде знать была разделена на пши, которых русские называли князьями, и уорков, мелкое дворянство, которых русские называли узденями. Князья пользовались всеобщим уважением, но никто из них не мог быть избран на роль верховного правителя. Использование термина «уздень» в отношении кабардинцев указывает на то, до какой степени Москва на первых порах не знала народы, с которыми она столкнулась. Этот тюркский по происхождению термин применялся к мелкому дворянству кумыков и других тюркских народов Кавказа (карачаевцев, балкарцев), но не использовался среди кабардинцев или других адыгов. Другие аристократы среди кумыков и некоторых их соседей носили такие же титулы, какие были приняты среди других тюрко-монгольских обществ: хан, бек и мирза.
Знать жила за счет дани, которую платили покоренные соседние народы, налогов, которые платило крестьянство, и военной добычи. Дворяне жили в укрепленных горных деревнях, где их крепостные пасли стада их баранов и табуны их лошадей, а свободные крестьяне занимались сельским хозяйством в плодородных долинах и на равнинах Северного Кавказа. Крестьянские поселения (кабаки) были в целом независимыми: их оставляли в покое, требуя только выплаты налогов с обрабатываемой земли и рыбных хозяйств в обмен на защиту со стороны дворян[23].
Другие народы региона были организованы в демократические общины или братства без социальной дифференциации. Чеченцы, к примеру, жили свободными общинами, группами деревень или кланов, объединенных по принципу родства, территории и взаимных клятв; совет старейшин принимал решения по общим вопросам, а лучшие воины организовывали набеги и засады. Подобно многим другим кавказским этнонимам, слово «чеченцы» русские узнали от кабардинцев, называвших их шашан или чечен, по названию деревни. Кумыки называли их мичик или мишик (по названию реки), а грузины – кисты. Сами чеченцы называли себя нохчи, или «люди».
Кроме меняющихся имен и незнакомых понятий, для русских было трудно вообще представить себе народ без государства и единого правителя. Для генерал-губернатора Кавказа П. С. Потемкина было практически откровением, когда в конце XVIII века он отметил, что «понеже из тех народов под названием чеченцев и кумык, никто не составляет настоящей нации, но каждое селение имеет своего владельца, свое управление»[24].
Возникновение новых степных обществ в XV–XVI веках было прежде всего процессом политическим, никак не совпадавшим с этническими границами. Представители одного и того же племени часто оказывались в разных племенных союзах, отличавшихся разными правящими династиями. Дело происходило в обширных открытых степях Южной Евразии, и по большей части общества этого региона были кочевыми или полукочевыми. Даже общества, базировавшиеся в городских центрах (Крымское, Казанское и Астраханское ханства), собиравшие налоги с земледельческих поселений и таможенные пошлины с торговли, сохраняли кочевой образ жизни, с соответствующей экономикой и военным делом.
Все общества к югу от Российского государства были децентрализованы и раздроблены. На одном конце этого широкого спектра находились общества, не имевшие практически никакой политической иерархии, подобно чеченским братствам Северного Кавказа. На другом располагались сложные политические союзы, такие как калмыцкий. Все общества от Кавказа до Джунгарии были организованы для войны. Престиж, доблесть, лидерство и добыча – все зарабатывалось и добывалось на войне. Продолжительный мир был несовместим с самим существованием народов, с которыми Россия столкнулась на своих южных рубежах.
О проекте
О подписке