Чародеи

Предисловие

Самое важное в жизни происходит, когда тебе двенадцать. Летом между двенадцатью и тринадцатью решается всё. В это время по миру в поисках тебя (да-да, именно тебя!) бродят чародеи. Хотя бы одного из тех, кто сможет шепнуть тебе Главную Тайну жизни, ты непременно встретишь. Конечно, если ты полон светлых надежд и стремлений. Не исключено, что тебе посчастливится встретить на своём пути и нескольких чародеев. Но это только, если будешь особенно внимателен и вежлив.

Чародей может явиться тебе по-разному: новым другом или старым учителем, соседом по дому или попутчиком в поезде, продавцом мороженого или просящим подати, прочитанной книгой или просмотренным фильмом, а может предстать перед тобой во сне добрым драконом или говорящим камнем… Миллионы вариантов! Важно то, что после этой встречи ты сможешь узнать и увидеть волшебство мира, а значит, и сам стать чародеем.

А потому, где бы ты ни был, это последнее лето детства постарайся сделать удивительным. Как? Ну, например, как герой нашей истории (кстати, она основана на вполне себе реальных событиях!) Или как‑то по-другому. Наблюдай, слушай, изучай, общайся, включай воображение!

Встреча с Чародеем не пройдёт бесследно: в жизни сбудется всё, что ТОБОЙ этим летом загадано, задумано, запланировано. Главное, не пропусти встречу со своим Чародеем!

* * *

Оранжевое Солнце уселось на подвесной мост и свесило ножки прямо в речку. Уставшее и довольное, как ребёнок после дня шумных игр, оно захлопало пятками по воде в такт скрипу раскачавшегося под его тяжестью старого моста. Забавно наблюдать, лёжа на уже остывшем зарастающем травой песчаном пляже, как сразу же от тихой воды начинает подниматься пар – словно из чашки горячего чая. Прислушайся: тихое «пшшшш» пробегает в этот момент по всей реке. «Пшшшш…» – так, превращаясь в облако, уходит раскалённая докрасна дневная усталость Светила. Это значит, что речная вода сейчас теплее вечернего июньского воздуха.

Зайди в реку (только не трусь!), и она укроет тебя своей мягкостью и теплотой, словно пуховым одеялом, – выныривать не захочешь! С берега тебя еле видно сквозь эту туманную дымку на водной глади. Где ты притаился, знает только Солнце, медленно, с каким‑то особым удовольствием сползающее со скрипучего моста прямо в речную прохладу. Ещё минута, и прозрачной пеленой окутаны склонившиеся над водой кусты ивы, густой тростник и жёлтые кувшинки. От малейшего дуновения ветерка река покрывается золотистыми мурашками, замедляется, смущённо блестит.

Меняя свет и цвет всего пространства, Солнце спускается в зеркальный омут. Последние лучи, подобно тысячам софитов, озаряют прибрежный песок, превращая его в россыпь самоцветов. Набери в ладонь пригоршню, поднеси к закатному солнцу и медленно, тонкой струйкой начинай ссыпать – краше любых алмазов песчинки речных берегов! Но, прошу тебя, не говори об этом никому! Оставь эту красоту нетронутой, неразграбленной, неприкосновенной. Сканируй. Загружай в себя эти картинки. Сохрани волшебные кадры в памяти. Только не убирай в самые её чертоги – держи поближе и, как загрустишь, – доставай! Любуйся чарующим светом белых ночей, вдыхай чудотворные июньские ароматы, ощущай всем телом магическое зарево речных самоцветов. Это всё – твоё! И это всё – ты сам, только растворённый в пространстве природной гармонии и трансформировавшийся в то, что называют «благодать».

* * *

К средине июня речка, изумрудная от густо разросшегося по каменистым бережкам ивняка, прогревалась на поверхности, но всё ещё сохраняла холодное дно. В противовес буйной растительности, бесхитростная речная и прибрежная живность уютно затаилась: водную гладь рассекали невидимки-водомеры; раки, как и положено, ползали по самому дну; рыбы, лишь изредка показывая серебристые спинки и создавая магические круги на воде, в основном, предпочитали речную глубь; поближе к берегам вальяжно плавали дикие утки; беззаботные стрекозы, посуетившись над водой, исчезали в изумруде тонущих ив. Вовке же казалось, что, когда он ныряет, то заполняет собой всю реку, сам становится водой, полностью растворяется в ней. Возможно ли такое? Чтобы разобраться в своих ощущениях, он погружался на самую глубину. Казалось, что именно там‑то, на тёмной илистом дне, и кроются все секреты вселенной. И Вовка купался целыми днями. То полностью отдаваясь течению, то неистово борясь с ним. А иногда, откинувшись на спину, наблюдал за безупречно белым пухом облаков, за сакральным гулом воды, за дивными речными благоуханиями…

«Ты уже живёшь на речке! Небось, в деревне‑то лучше, чем в этих ваших городах? Бабуле успеваешь помогать, а, водяной?» – смеясь, засыпа́ла вопросами соседка, приходившая на мостинку или полоскать бельё, или чистить закоптившиеся за зиму кастрюли, или покормить уток остатками хлеба, а то и сама искупаться. В ответ паренёк щучкой заныривал к самому дну и через секунду-другую уже по-дельфиньи, шумно и с брызгами, под радостный визг перепуганной тётки выпрыгивал из воды прямо на шаткую мостинку. И махом, прихватив полное воды соседкино ведро, вскарабкивался по крутому берегу. «Ох, и повезло с соседушком! Оставь у калитки ведро, – весело кричала ему вдогонку тётка, – дальше сама уж! И заглядывай в гости, водяной, конфетами угощу!»

Ароматы бабушкиной стряпни, ощутимые уже от самой калитки, нагоняли аппетит. Впрочем, ел Вовка всегда торопливо, жадно откусывая куски побольше, будто бы не желая тратить драгоценное время на высиживание за столом. Здесь он оказывался каждый раз лишь со строгого приказа бабушки. Вот и сегодня та успела перехватить внука, пытавшегося прошмыгнуть через кухню «к себе», предварительно стащив с противня парочку ржаных калиток. Золотистые лодочки с картошкой, только вынутые с духовки, ещё дымились и потому здорово обжигали ладошки. На «ой-ай» и обернулась бабушка, которая, мурлыкая что‑то себе под нос, поливала расставленные по узеньким подоконникам герани. Она походила на труженицу-пчёлку, с важным видом летающую с одного цветка на другой, но, завидев внука приняла ещё более озабоченный вид и строго выпалила: «Тарелка супа и котлеты! И за столом! Володя! Или дома запру!» Бабушка пыталась изобразить суровость, но её доброе лицо не имело таких возможностей. А потому ничего не оставалось, как, ласково улыбаясь, обнять покрепче внучка за плечи и усадить за стол: «Ну, вот, покушай, Вовушка, покушай! А калиточки – все для тебя. Ешь на здоровье, милый. И беги себе! Никто ж не отнимает у тебя лето! Будешь хорошо кушать – тогда и допоздна разрешу гулять. Договорились?» Как ни согласиться на такие условия, тем более, так вкусно! И ложка бодро забарабанила по тарелке.

Безмерно обожая внука, мудрая женщина принимала его «речной» образ жизни. Она то и дело подходила к окну и дивилась его выкрутасам в воде. Ей, ребёнку сороковых, война не позволила безмятежно купаться в родной реке. В начале оккупации непрошеные гости обстреливали берега, загоняли купальщиков по домам. Самых нерасторопных река забирала навсегда. Страх перед купанием отпечатался надолго. Чувство опасности ушло не скоро – его уже в послевоенное время перебила лишь нечеловеческая усталость в дни сенокоса. После очередного трудового дня в колхозе девки, дождавшись, когда медлительное солнце перевалится на другую половину неба, побросав вилы и грабли, гурьбой бежали к реке. Изморённые жарой, искусанные слепнями, в воде они превращались в настоящих русалок…

Теперь река текла мирно – чего ещё желать?..

Выгоревшие до пепельного оттенка волосы паренька, уже третью неделю гостившего в деревне, не успевали просохнуть. Но пропустить вечернее купание он не мог. Летние каникулы скоротечны – нельзя терять ни мгновения. Все соседские мальчишки это знали. Наваливавшаяся к концу дня усталость – не повод упустить возможность шумной ватагой покарабкаться по солнечной дорожке, вперёд и вперёд. Удивительно же: солнце одно на всех, а солнечная дорожка у каждого своя. Карабкайся по своему лучу сколько хочешь, никто не займёт, он только твой! А выбравшись из воды, уже в одиночку, так здорово смотреть на закатное зарево. Прищурься! Видишь: гигантский меч разрезает пополам, словно апельсин, огромное солнце.

* * *

Тем временем Светило, словно опытный аквалангист, полностью погрузилось в воду – есть у него лишь несколько часов в белые ночи, чтобы остудиться и перевести дух. 21 июня в 2:57 (и не минутой позже!) солнечный диск вновь озарит линию горизонта, прервав своим вторжением самую короткую ночь в году. Но это потом. Чуть позже. А пока, на вечерней зорьке, горизонт обрамляют розовые и лиловые облака. Этот бархатный занавес то плотно обволакивает незабудковый шёлк неба, то вновь его открывает, демонстрируя великолепные декорации случайному зрителю. В числе последних – белокурый мальчик, рыжий соседский кот и утиное семейство, будто по расписанию в это время всегда важно разгуливавшее по кромке песчаной косы. Несмотря на малочисленность, зрительный зал в предвкушении: кажется, сейчас самое время для выхода на эту великолепную сцену какого‑то знаменитого заезжего фокусника или даже волшебника. Всё говорило о том, что время чудес наступило…

* * *

Володя закрыл глаза. Зачарованный великолепной театральной постановкой под открытым небом, он теперь мог, словно со стороны, наблюдать за потоком своих мыслей. По внутреннему экрану хаотично побежали солнечные блики. Постепенно они проявились вполне себе узнаваемыми объектами. Вот огромный камень на развилке дорог… За ним зелёное поле… Молодую траву щиплет белогривый конь… А вот и его хозяин – могучий наездник в доспехах, он пытается разобрать высеченные на валуне начертания… Дремота, сладкая и липкая, как сгущёнка, всё увереннее заполоняла мозг, разливалась по рукам, по ногам, растекалась по позвоночнику. Тело было обездвижено. Впрочем, шевелиться и не хотелось. А между тем конь с наездником, став облаками, устремились вдаль… Поле превратилось в открытое море… И вот на бирюзовой глади дрейфуют десятки быстроходных круизных кораблей, сотни белоснежных прогулочных яхт, тысячи деревянных рыбацких лодок и бесчисленное множество надувных спасательных шлюпок… Все они спешат пришвартоваться на книжных полках…

Знаешь то состояние, когда сон подступил совсем близко, но ещё не накрыл тебя полностью? Сознание затихает. Ты будто на краю обрыва: один лишь шаг, и из мира яви уверенно и безрассудно бросишься в океан, бурлящий внутри. Тут‑то во всю мощь включается подсознание. Подхваченный его волнами, ты уже не в силах бороться с течением, которое всё настойчивее затягивает в непостижимые чудесные миры – в самую глубь. Один лишь шаг…

Заложив руки за голову, Вовка, совсем как бабушкин кот Лёвка, дремал, но всё слышал. Внезапно его погружение в иную реальность было прервано странным звуком: до слуха донеслось весёлое насвистывание. Сон, как загнанный дикий зверь, нехотя попятился, отступал, но, озираясь по сторонам, был готов в любой удобный момент вновь вступить в схватку с противником.

А тем временем мелодия, всё увереннее завоёвывая сознание, приближалась, становилась громче и объёмнее. «Знакомый мотив… – подумалось мальчику. – Это не песенка ли рыболова?.. Шутливая такая… Там ещё волшебник обещал рыбаку хороший улов…». И вспомнилось, как распутывая непослушную леску на самодельном удилище, эту мелодию (на удачу!) частенько насвистывал дед… Как многому научил он внука!.. Как многого не успел…

Однако… возможно ли такое: задорный свист на пустынном деревенском пляже в полночь?.. Пусть это даже и белая ночь…

Чуть приподняв веки, сквозь ресницы Володя увидел: к нему приближается Нечто. Или Некто. Всё та же речная дымка? Нет! Это движущееся белое облако гораздо плотнее и имеет очертания – хоть, на первый взгляд, и не совсем человеческие, но вполне себе одушевлённые. Ангел? Неприкаянная душа? Белая ночь во плоти? Призрак? Они все вообще существуют?

– Дружище, ты не видел, здесь мопс не пробегал? – неожиданно раздался голос прямо над головой мальчика.

И вот в лучах заката вырисовывается отчётливый образ старика с небольшим деревянным сундучком в одной и посохом в другой руке. Как только ореол над ним рассеялся, к Вовке вернулись ясное сознание и голос.

– Добрый день… вечер… Простите, что?

– Да уж ночь на дворе! А ты мне про вечер рассказываешь! Мопс, говорю, не пробегал? Симпатичный такой, разговорчивый, любопытный, – принялся описывать своего потерянного друга чудаковатый человек в длинном стёганом халате на восточный манер.

– А… Нет… Не видел… Помочь Вам в поисках?

– Да, будь так любезен! Приведи мне его. Солнце зашло, он может не найти дорогу обратно. Заиграется, как всегда!

– Как зовут пса?

– Обычно он сам приходит! Но также откликается на Чудика. И на свист.

– Понял, – сказал мальчик спокойно, пытаясь не реагировать на решившего поюморить странного старика. – Ждите нас тут. Надеюсь, он далеко не убежал.

Вовка поднялся, стряхнул с себя песок и остатки сна. А загадочный незнакомец удобно уселся на свой расписной сундук и, опершись обеими руками на посох, заговорил серьёзным тоном:

– Мой юный друг, я дам тебе в дорогу чудо-помощников. Вот окатыш-покатыш – бросишь его впереди себя, и он расчистит перед тобой любой путь. И вот подзорная труба – через неё ты увидишь всё, что сокрыто от глаз, в том числе в полумраке.

Старик протянул пустые ладони.

– Но… простите… У вас в руках нет ничего, – возмутился озадаченный паренёк.

– Как нет?! – Старик взглянул на свои руки. – О! Прости! Забыл материализовать! Минууууту… – Он хлопнул в ладоши и затем снова протянул их.

Вова неуверенно взял два странных предмета: обкатанный, почти круглый, камень и трубку из сухого тростника. Это не сон? Пробуждение точно пришло? Или старик издевается?

– Спасибо… Но я не умею пользоваться этими… гаджетами…

– Ха-ха-ха! Не умеет он!!! Все умеют! Это же самые обычные волшебные помощники! К электронике они не имеют никакого отношения, всё натуральное, природное, – совершенно искренне возмущался незнакомец. – А управлять ими проще простого: силой мысли, ну, или слова! Дистанционно, так сказать.

– Но ведь это же просто какая‑то бессмыслица… Это шутка? Вы потешаетесь надо мной?

– Это игра! Как и всё вокруг. И, если отнестись к решению вопроса играючи, то всё наладится, будто бы само собой, разрешится, как по волшебству. Так играй же!

– Но ведь игра – притворство!

– Возражаю! Игра не терпит фальши, игра предполагает фантазию.

– Почему же я должен играть по чужим правилам?!

– Не нравятся чужие правила – установи свои! Твои правила – твоя игра.

– Ну… хорошо, я попробую, – Володя попытался прервать завязавшийся спор: просто поможет пожилому человеку и спокойно вернётся домой. Но огонёк любопытства, всё же разгоревшийся внутри, заставил спросить:

– Э-э-э… Простите… А вы кто… вообще? Местный?.. Или дачник?

Старик раскатисто захохотал. Но через мгновение успокоился, посмотрел по сторонам, прикрыл рот рукой и заговорщицки прошептал:

– Я – чародей. По профессии. По призванию – цветовод: развожу в саду розы. Только тсс… никому!

– А-а-а! Значит, так?! Всамделишный чародей! – ухмыльнулся мальчуган. – Последние лет пять я был уже уверен, что волшебников не существует…

– Ну как же! Вот он я – перед тобой! Или ты не веришь своим глазам?! – Незнакомец говорил опять громко и добродушно улыбался.

– Так самокат под ёлкой – тоже ваших рук дело?! – попытался разоблачить седовласого хвастуна новоиспечённый детектив.

– Нет! Что ты!!! Зимой я в отпуске!

И оба засмеялись, словно бы поняв друг друга.

Вовка, не задавая лишних вопросов, как всегда советовал папа, и, не умничая, о чём обычно просила мама, сложил в карман всё, что дал старик, и отправился на поиски собаки. Но не успел он сделать и десятка шагов, как представившийся чародеем окликнул его.