Третья рукавичка

В самом конце декабря солнышко нет-нет, да стало показываться. Неуверенно. Где‑то на самом краюшке неба. И совсем ненадолышко. Сладко позёвывая, оно чуть сдёргивало брезентовые шторы и спросонья боязливо поглядывало на землю.

Солнце почти не давало света. И точно не осмеливалось греть. Но и это желтоватое, без чётких контуров пятнышко всё же вводило в недоумение бесчувственные тучи, распугивало их. Бесцветные и безвольные, они неожиданно обретали розовые, оранжевые и даже пурпурные оттенки и в голубом обрамлении, сами того не осознавая, начинали выглядеть величественно, приковывая к себе миллионы восторженных взглядов.

Но как же была тучам мила совершенная в своей беспросветности серость!.. Однако светило не оставило им выбора. И, неказисто раскланиваясь и будто извиняясь перед простодушной публикой за причинённые неудобства, неповоротливые, они покидали насиженные места и нехотя расползались из зоны комфорта по всему небесному куполу, а потом дальше и дальше за неведомый горизонт – прочь-прочь от источника света!

От стыдливой неловкости вся эта бесформистая тучная масса вдруг вырисовывалась замысловатыми фигурами и фантазийными волнами, словно бы пыталась угодить зрителям, застывшим с задранными вверх головами в состоянии бесконечного восхищения – там, в самом низу, на белой-белой земле, прямо посередине зимы.

День ещё был короток, но, преодолев барьер зимнего солнцестояния, он явно почувствовал свою силу победить тьму длинной полярной ночи. Белый свет, так надолго погружённый в туманы и мглу, теперь проявлялся. Материализовывался. Становился цветным и звенящим. Мир наполнялся волшебством.

И вместе с тем приближался Новый год – праздник, полный не только чудес, но и возможностей творить эти самые чудеса.

* * *

Грузовичок притих на заснеженной обочине. И двое, понадёжнее закутавшись, направилась к заметённой, ведущей в глубь леса дороге.

– Дела делами – всех не переделаешь, – а к празднику готовиться пора!

– Неужели мы и правда сейчас в лес пойдём?!

– Конечно! А ты, никак, боишься?

– Я ничего не боюсь! Ведь ты рядом.

– И правильно! Лес человеку друг и кормилец. Мы к нему с добром – и он нас не обидит.

Прогулка по зимнему лесу! Вот это да! Настоящее приключение.

Свои первые зимние каникулы Ниночка и так‑то довольно весело проводила: каталась с ледяной горки, помогала маме раскатывать тесто для пирогов с капустой, играла с братишкой в игрушки, которые сама уже переросла, но по которым всё же очень скучала, а день через день с отцом в рейс навязывалась. «Холодно же! – отговаривала каждый раз мать. – Да и отец не развлекаться едет – груз в город везёт. С тобой ему там ещё заботы!» Муж жене не возражал. Но стоило дочери лишь поймать взгляд отца, как тот сдавался: «Потеплее только одевайся! В дороге всякое бывает».

Сегодня же особый день – Новый год на носу. И отец сам дочку в рейс позвал. В городе выбрали подарки, накупили вкусностей к празднику. Но что они на обратном пути в лес пойдут – о таком Ниночка и подумать не могла, оттого‑то и радость двойная!

Хрупкий наст не выдерживал, и, то и дело проваливаясь в глубокие сугробы, отец с дочкой брели через лесок на заветную полянку на самой опушке. С осени в этих ягодных местах не ступала нога человека. Они первые. А может, и единственные. И, значит, только для них вся эта зимняя благодать.

Декабрь пахнет еловыми шишками. И терпкой сосновой смолой. Деревья неподвижны. Но они не спят! Просто задумались-замечтались. Миг – и закружатся в медленном вальсе. Как же мелодична тишина заснеженного леса!

* * *

Вот и полянка на лесной опушке. Вкруг неё в блеске стоят ёлочки. Одна краше другой.

– Ну, дочурка, выбирай, – отец развёл руки в стороны, словно хотел всю поляну заключить в объятья.

Эту прогалину, по краям густо затянутую хвойной порослью, отец заприметил давненько, ещё по теплу – знал, куда шёл.

– Сколько же здесь ёлочек!

– Одну из этих красавиц ты можешь пригласить к нам на праздник.

– И она правда придёт?

– Придёт!

– Папочка, но у деревьев же нет ножек…

– Ножек, конечно, нет. Но под Новый год ёлочки волшебством одарены.

– Они что ли слышат нас?!

– А поди-ка проверь! Поговори с той, которая тебе приглянётся. Расскажи, какие у нас с тобой для неё огоньки подготовлены, какая звезда, какие вы с мамой бусы из бумаги сделали… И позови в гости – обязательно придёт.

А ёлочки будто в хоровод выстроились, красуются, понравиться хотят. Какая красавица о празднике не мечтает?!

Смотрят отец с дочкой по сторонам и не налюбуются.

Всем своим тельцем повисло на макушках сосен солнышко. И в благодарность за подмогу каждую одарило длинной полупрозрачной тенью. Нет-нет! До зенита солнцу не добраться! Ещё слабо. Без поддержки увесистых крон совсем никак. Но его шустренькие ручонки-лучи, прошмыгнув между веток, дотянулись‑таки до самых сугробов, густо обсыпав их золотыми искрами. И всюду по заснеженной полянке теперь эти солнечные озорники рассыпают ослепительный перламутр. И он парит в морозном воздухе – до щёкота в носу. Хочет девочка блёстки ладошками поймать. Да разве схватишь волшебство голыми руками?!

Задумалась Ниночка: «Какая же ёлочка моя? Та самая… Как узнаю её?»

– Чую, сомневаешься? – Отец словно услышал мысли дочери. – А ты, доченька, попроси ёлочку знак какой‑нибудь подать.

Ниночка зажмурилась, три раза круг себя обернулась и побрела наугад.

Вот пробралась по сугробам до ближайшей ёлочки. Хороша! Веточка к веточке. Но всё же направилась к следующей. И эта прекрасна! Вон какая макушка – звезда под самым потолком будет! А у третьей ёлочки девочка заметила крохотные следы. Да, заячьи же! Прямо дорожка вокруг ёлки протоптана маленькими лапками. Может, зайчики хороводы здесь водили? Ниночка побрела к заюшкиной ёлочке-красавице. И только хотела она крикнуть, что нашла, как с деревца, обнажая зелень хвои, густо посыпался снег. И тут же мимо неё в сторону леса стремглав рванул притаившийся ещё до прихода людей заяц-русак. Совсем беленький! Такой маленький! Лес чуть всполошился и тут же опять затих. Отец с дочкой ликуют: не каждый раз выпадет удача в лесу зверка встретить!

– Вот и подсказка тебе! – смеётся отец.

– Вот и ёлочка нашлась – та самая! – радуется девочка.

Стянула с руки варежку, на веточку подвесила. Ладошкой коснулась заледеневшей еловой лапки. От живого тепла снег растаял. Иголочки оказались мягонькими и гладкими. Нежная хвоя аромат пустила.

– Ёлочка-ёлочка, – ближе прижимаясь к деревцу, шёпотом затараторила Ниночка. – Ты мне знак дала – тебя я и выбрала. А раз так – приходи уж к нам на праздник. Я тебя приглашаю и очень буду ждать! А нарядов мы для тебя припасли! Ох, и весело будет! И уж если сможешь (если получится – это вовсе не обязательно!), гостинцы, пожалуйста, принеси нам с братцем. Вот в этой рукавичке – я тебе её оставляю. Но тссс! Это наш с тобой секретик!

Натянула Ниночка на правую ручку варежку, а левую в кармашек сунула – чтобы отец, поджидавший её на краю полянки уже с целой связкой сухих веток («на растопку набрал»), понапрасну не забеспокоился.

– Ну, доченька, что ответила ёлочка?

– Обещала к Новому году быть! Да ещё и с гостинцами!

– Вот, значит, оно как! Ну, поехали тогда поскорее восвояси. Не будем мешать ёлочке готовиться к празднику!

– Папа, а давай-ка маме не расскажем про ёлочку – пусть сюрприз будет. Мамочка так чудеса любит! Уж как она обрадуется!

– А ты сама‑то не проговоришься? До утра сохранишь тайну?

– Постараюсь! А братику можно рассказать?

– Братику можно. Но на ушко!

* * *

Грузовик по зимней дороге не быстро едет. Да спешить и не хочется. Ведь так хорошо под рёв мотора вместе напевать! И любоваться: как весело солнце бьётся в лобовое стекло, как поднимается под колёсами белая пыль, как склонились под снежными шапками с обеих сторон дороги тонкие деревца – чуть ли не до кабины достают… И весь путь домой на сказку похож.

* * *

А в избе тепло! Дрова в лежаночке приветливо потрескивают. Щами да пирогами так ароматно пахнет! Мама, весёлая, хлопочет, на стол накрывает.

Отогрелись. Отобедали. Отец во второй рейс в город поехал: туда ещё посветлу, а уж обратно в потёмках возвращаться придётся. Тут‑то Ниночка набралась духу и маме поведала, мол, рукавичку потеряла, видно, в городе из кармашка вывалилась.

– Не горюй, милая, вернётся твоя рукавичка! – успокоила мать.

Да только Ниночка это знает: конечно, вернётся, да и не пустая!

Как ночь пришла, и дом утих, мама спицы в руки – и через час-другой уж новая рукавица готова. Такая же точно: оранжевая с коричневой снежинкой. «Будто кареглазое солнышко – совсем как наша доченька», – сказала мама, когда впервые примеряла ещё недовязанные варежки на маленькие ручки.

Ниночке обновка сразу полюбилась. И очень бы она расстроилась, потеряй рукавичку на самом деле…

* * *

Крепко спала девочка, сладко. Проснулась – а уж солнышко сквозь квадратики оконца всю комнату светом залило. «Но тепло в доме пока лишь от печечки», – подумала Ниночка и, босая, помчалась на лежанку. А как запрыгнула на неё, так и ахнула: будто ни в чём не бывало две рукавички на печи греются! И в обеих по пряничку свежему-румяному.

Вот так ёлочка! Ну, волшебница!

– Мама, мамочка! Рукавичка ко мне вернулась! Да с гостинцами!

– Стоило ли волноваться?! Канун Нового года сегодня – чудесное время!

– Эх, жаль, папа на работе – вот бы ему про рукавичку рассказать!

– Он сегодня ни свет ни заря уехал. Значит, скоро вернётся. Да ты глянь в окошечко: вдруг уже подъезжает.

Подула Ниночка на заледеневшее стекло, от дыхания проталинка в морозовом рисунке сделалась. Смотрит: а у калитки ёлочка стоит! Та самая!

В валеночки прыг, в шубейку нырк, рукавички хвать и во двор! Только до калиточки добежала, до ёлочки пушистой чуть коснулась, а отец уж тут как тут – на грузовике к дому подъехал. Вот радости‑то!

– Папа, папочка! Ёлочка к нам пришла!

– Ну, понесли красавицу домой. С раннего утра она к тебе добирается: я ещё первым рейсом по дороге её встретил. Думаю: кто идёт лесной дорогой по такому морозу? Присмотрелся – а это ёлочка к нам спешит!

Тут и мама на руках с сынишкой-карапузом, в фуфайку наскоро закутанным да в ушанке набекрень, во двор выскочила. Давай мужа обнимать да Ниночку в свой пуховый платок кутать.

– Смотри-ка, сыночек! – перехватывая от матери к себе на руки малыша, говорит отец. – Это ёлочка новогодняя! Из лесу к нам пришла.

– А пушистая‑то какая! С такой красавицей у нас настоящий праздник будет! – радуется мама, в ладоши хлопает, словно сама маленькая девочка. – Ой! А на веточке‑то, глядите-ка, что у неё?

Смотрит Ниночка и глазам своим не верит – на еловой веточке, в густой хвое запутана, – рукавичка! Кареглазое солнышко! Да как же это!?

Отец хохотать:

– Аль не узнаёшь свою варежку-потеряшку?

Взглянула Ниночка на маму – та удивлённо плечами пожимает, мол: не знаю-не ведаю, как такое возможно.

Протянула девчушка ручки к отцу. Тот смотрит: на обеих рукавички!

– Третья рукавичка? Да откуда?!

Дивится Ниночка. Да и мать с отцом не меньше дивятся: как же появилась ещё одна варежка? Взяла Ниночка с веточки рукавичку – а она полна леденцов!

– Братик, братишка! Нам с тобой гостинцы из лесу прибыли!

Смеётся карапуз, ручонками размахивает, радостно агукает, мол, чудеса, да и только!

Родители руки в стороны разводят, друг на друга с прищуром поглядывают, загадочно улыбаются, а ответа оба не знают. Вчера одна рукавичка была, а сегодня целых три!

– Да как такое возможно?! Признавайся-ка, хозяйка!

– Почём мне знать!? Не твоих ли рук дело?

– Мама, папа! Неужели не догадались? Да Деда Мороза это дела! – весело пританцовывая, заявляет им Ниночка. – Точно вам говорю! Что тут думать?! Радоваться чудесам надо! Сколько их у нас ещё будет!

И все хохотать! И домой греться побежали.

* * *

Волшебство под Новый год – дело обычное! Трескучий мороз ему не помеха, а вот ясно солнышко и подсобить могло: зёрнышки счастья по всему завьюженному двору посеяло. И прорастают они там, где их ценят и берегут…

Но вот закончились зимние праздники. Да с тех пор чудеса в этом доме только множиться стали. И уже к следующему декабрю, на радость всей семье, детского смеха здесь ещё прибавилось. А вместе с тем – любви, радости и, конечно, рукавичек!

Ну, не чудо ли это, когда дом полон кареглазых солнышек?!

А третья рукавичка прижилась в доме наравне с другими. Впрочем, сейчас уж никто и не вспомнит, какая из них первая, какая вторая, какая третья, – все равны в семье, все желанны, все любимы.