Глава 3

Лили во все глаза смотрела на него. Эджворт не имел привычки задирать свой аристократический нос, свысока взирая на окружающих. И все же по положению он был недосягаемо далеко, на самом верху.

– Нет, – ответила Лили на его предложение и, памятуя о хороших манерах, добавила: – Но от души благодарю вас. Это предложение – большая честь для меня. И величайший комплимент. Я буду с нежностью хранить в душе это мгновение. Всегда.

Его глаза все еще ослепляли синевой. А нос, кажется, и правда немного опустился.

– Я ведь поблагодарила вас, – прошептала Лили. Стань она герцогиней, точно оказалась бы в центре внимания. И хотя она не была виновата в том, что когда-то совершила ее мать, неизбежно появились бы сплетни, что она занимает непозволительно высокое для себя место.

Эджворт не шелохнулся с того мгновения, как услышал ее ответ.

– Вы сказали: «Нет». Одно это слово очень много значит.

– Не будете же вы картинно страдать, будто стрела пронзила вас в самое сердце, когда я не ответила согласием, – отозвалась Лили.

– Мне действительно очень больно.

Она опустила голову:

– Охотно верю. Наверное, это из-за потрясения вы не в состоянии продемонстрировать объявшую вас глубокую печаль.

– Точно.

Она легонько подернула плечами, не соглашаясь с ним:

– Почему вы считаете меня подходящей на роль герцогини?

– Если бы вы согласились, я бы с удовольствием поведал вам об этом.

– Вы совершаете ошибку. Я…

Твердо сжав губы, он покачал головой:

– Вы не ошибка.

Все остальные звуки вечера померкли, и Лили всем существом обратилась в слух, ожидая ответа. Внутри все томительно перевернулось.

– Объясните.

Она ясно видела это в его глазах. Немногие осмеливались настаивать на ответе, когда он того не хотел. Он пристально смотрел на нее, но это был не острый как нож взор его отца, не колкий взгляд осуждающих глаз. Эдж словно вытягивал из себя мысли, с трудом выражая чувства словами.

– Я хорошо вас знаю, – резко разрубили воздух слова. – Учась в университете, я вспоминал, как вы со своей сестрой смеетесь. Я и учился усердно, чтобы потом, заняв свое место в палате лордов, сделать страну лучше для таких людей, как вы.

– Из-за смеха? – Теперь ее собственный голос скрипел как колесо.

– Мисс Хайтауэр, никогда не стоит недооценивать звук чистого невинного смеха.

– Никогда бы не подумала, что этого достаточно для предложения руки и сердца.

– Я не делал предложения, – пояснил он. – Просто обсуждал это с вами.

– Хорошо, это, конечно, совсем другое дело.

– Не совсем другое.

– Ну разумеется. – Она улыбнулась. – Если бы я слышала ваш смех, ответ наверняка был бы другим.

Лили покривила душой. Но, чувствуя угрызения совести за отказ, хотела смягчить ответ.

Эдж промолчал.

– Когда вы в последний раз смеялись? – спросила Лили.

– Любой человек затруднился бы ответить на этот вопрос.

– Мне кажется, вам это гораздо труднее, чем остальным.

– Я и представить себе не мог, что такой простой вопрос обернется долгой беседой.

– Ваша светлость, вам следовало ожидать, что предложение руки и сердца перетечет в долгую беседу.

– Я пытаюсь не тратить время на пустую болтовню. – Он вскинул брови. – Вы никогда прежде не называли меня «ваша светлость».

– Уверена, что называла, – возразила она.

– Уверен, что нет. Обсуждение вопросов брака не должно отдалять нас друг от друга.

– Оно и не отдаляет, Эджворт.

– Вы нечасто зовете меня так. Обычно – лордом Лайонелом или Эджем, как мои братья. – Его глаза оставались бесстрастными. – И незадолго до моего несчастного случая вы назвали меня Эджи, чего я не мог простить несколько дней.

– Я повела себя по-детски. Пожалуйста, забудьте об этом.

Он чуть-чуть подался вперед, наклонившись к ее лицу, и еле слышно промолвил:

– Меня по-настоящему занимает один вопрос. Я задавался им много лет.

Лили застыла в ожидании.

– Кто такой болван?

Искоса взглянув на герцога, Лили наклонилась к нему:

– Кто? Кто такой… – Она совсем запуталась, не понимая, о чем думает сейчас Эдж.

– Не важно. По-моему, я это знаю. – В его голосе зазвучали веселые нотки, но в глазах сохранялась невозмутимость. Ни намека на шутку. Ни капли раздражения. Только спокойствие, словно он находился в полном одиночестве.

Если бы Лили могла изменить что-то одно в своей жизни, это был бы момент, когда она рассказала журналисту о внебрачном ребенке его отца. Эджворт ни за что не должен был узнать, что эта информация исходила от нее. Он никогда не простил бы ей этого.

Он отошел, в высшей степени учтиво оставив ее, и Лили почувствовала себя так, словно ее бросили у алтаря.

Сестра без стука пулей влетела к ней в комнату:

– Ты заметила, как долго Фоксворти смотрел мне в глаза после окончания нашего танца? Наверное, целую минуту. – Эбигейл уселась на кровати. – А то и еще дольше. Что ты думаешь?

– Это был незабываемый вечер.

Лили не помнила ничего из того, что происходило сегодня с Эбигейл. Она была поглощена своими переживаниями – приятными и не очень.

Сестра махнула рукой:

– Лорд Фоксворти… Правда ты не заметила, как он смотрел на меня? А после танца мы ускользнули в библиотеку, и он меня поцеловал. Это длилось совсем не пять секунд.

– Ты не должна рассказывать мне все эти вопиющие подробности, – буркнула Лили. – И уединяться с Фентоном Фоксворти.

Эбигейл вздохнула:

– Разве Фентон – не самое прекрасное имя?

– Не прекраснее, чем… я не знаю… Лайонел.

Эбигейл состроила гримасу и тихо произнесла:

– Он смотрел мне прямо в глаза. В самую глубину. Что-то произошло. Может быть, это любовь. С его стороны.

Лили фыркнула:

– Не вздумай в него влюбляться! С ним связывали такое множество женщин, что легче сосчитать тех, с кем он не крутил амуры!

– Любовь, – улыбнулась Эбигейл, и ее глаза затуманились. – Не могу сказать, что я совсем влюбилась. Немного. Это бесподобно! – Она вспорхнула с кровати и пристально взглянула на Лили, добавив: – Надеюсь, ты не ревнуешь к моей дружбе. Я заметила, что вы с ним стояли совсем близко.

Сердце громко стукнуло у Лили в груди. Перед мысленным взором предстало лицо герцога.

– Так о чем вы с Фоксворти разговаривали? – не унималась сестра.

– С Фоксворти? – рассеянно переспросила Лили.

Эбигейл захихикала:

– Это явно было гораздо приятнее, чем твоя беседа с герцогом. У вас были такие лица! Хорошо, что эти выражения не остались с вами навеки. – Она направилась к двери. – А вот если бы выражение лица, с которым Фоксворти смотрел на меня, отпечаталось навсегда… – Эбигейл вздохнула и сменила тему: – Пора завтракать. Отец за столом и наверняка уже закончил с едой.

Сестра ушла, а Лили поспешила заняться утренним туалетом.

Когда Лили подошла к столу, отец увлеченно читал газету. Эбигейл сидела слева от него, едва касаясь пищи и выводя вилкой по джему замысловатые узоры.

– Фокс, похоже, считает, что герцог нисколько не интересуется мной, – заметила Эбигейл.

Лили скользнула на свое место.

– Я пришла к тому же выводу.

Отец опустил газету, но не сказал ни слова.

– Фокс говорит, что я слишком жизнерадостна и очаровательна, чтобы тратить время на его скучного кузена.

– Вздор. Он – герцог, – бросил отец. – Общение с ним не может быть тратой времени.

– Возможно, все эти годы мы неверно истолковывали намерения его светлости, – заметила Лили.

– Исключено, – отрезал отец. – Я видел книгу.

– Какую книгу? – спросила Эбигейл.

– О хороших манерах. Ту, что ты, Эбигейл, поставила в библиотеку.

– Это я поставила ее туда, отец, – вклинилась Лили.

– А зачем тебе книга Эбигейл?

– Книга? – с недоумением переспросила Эбигейл.

– Эджворт подарил мне книгу о хороших манерах, – отмахнулась Лили.

– Он подарил тебе книгу? – Сестра резко повернулась к Лили, и ее глаза округлились. – Ты никогда мне об этом не рассказывала.

– А записка… – Отец пристально взглянул на старшую дочь. – Она была адресована тебе, Лили?

– Я никогда не оставляла никаких записок в книгах, – наморщила нос Эбигейл. – О чем там говорилось?

– Кое-что о том, что ты станешь герцогиней, – ответил отец.

– О! – Эбигейл прикрыла рукой рот. Потом перевела взгляд с Лили на отца, и ее глаза заискрились смехом. Она вскочила на ноги. – Эта записка – для Лили! Отец! – Эбигейл вытянула руку и ткнула пальцем чуть ли не в лицо сестры. Та отбросила палец. – Это было написано ей. Они с герцогом шептались в углу. Фоксворти пытался отвлечь меня и уверял, какая я красивая, – с чего бы это? Мы и так знаем, что это правда, но Фоксворти продолжал молоть обычный вздор, и все это время Лили с герцогом секретничали в уголке. Ты не заметил?

– Они всегда… – Отец смолк, его раздражение испарилось. Глядя на Лили, он задумчиво постучал подушечками пальцев друг о друга. – Значит, это была записка для тебя.

– Шутка, – отозвалась Лили.

– Хорошо… – Отец встал и окинул взглядом дочерей. – Это может изменить ваши планы. Но не мои. Я хочу, чтобы замужество увеличило ваши состояния.

Он положил руку на спинку стула и добавил:

– Помните, счастье за деньги не купишь, но несчастный богач должен пытаться сделать это. Я хочу, чтобы Эджворт стал моим зятем. И мне все равно, кто из вас двоих мне в этом поможет.

И он вышел из комнаты, провожаемый взглядом Лили.

– Так-так… – смеясь, закружилась Эбигейл. – Все вы настроены украсть моего ухажера.

– Нет. – Лили покачала головой, желая, чтобы Эбигейл постояла спокойно хоть секунду. – Эджворт неверно понимает – точнее, понимал – ситуацию.

Лили не вынесла бы пристального внимания к своей персоне. Люди стали бы глумиться: «А, это та дочь кузнеца, что вышла за герцога!»

– Знаешь, я должна бы расстроиться, что он предпочитает тебя мне, но чувствую скорее облегчение. Особенно учитывая то, что он мне совсем не нравится. – Эбигейл состроила гримасу. – Эджворт такой старомодный! Мне бы кого-то повеселее.

– Он просто серьезный.

– Да. Серьезный. – Сестра направилась к двери. – Слишком серьезный. Прямо как ты. Никогда прежде этого не замечала. – Эбигейл повернулась и, разом потеряв все свое достоинство, громко закричала: – Папа! Записка Лили еще в книге? Я должна это видеть!

Лили стиснула зубы. Эбигейл могла хотеть все что пожелает. Теперь учебник хороших манер был надежно спрятан под кроватью Лили, а записка, сложенная в форме закладки, скрывалась в кулинарной книге.

Стоя за распахнутыми занавесками в комнате Эбигейл, Лили ждала, когда герцог выйдет из своего дома. Ежевечерняя прогулка по саду была своего рода традицией. Его отец обычно гулял вечерами, иногда покуривая. Частенько Эдж тоже выходил в сад, и они беседовали. Лили несколько раз подслушивала их разговоры, впечатленная тем, сколько же говорил старый герцог. Но после нескольких таких вечеров потеряла всякий интерес к нотациям об обязанностях герцога.

Когда Эдж пострадал при несчастном случае, Лили поняла, что он находится в крайне тяжелом состоянии, поскольку его прогулки в саду прекратились. За одиннадцать дней он не появился здесь ни разу.

Теперь же Лили застыла в ожидании.

Наконец в поле зрения появилась одинокая фигура. Если бы Лили не вглядывалась, наверняка не заметила бы Эджа в сумерках. Он стоял, устремив глаза в вечернее небо.

Лили взяла из гардеробной шаль и укутала ею плечи, а на голову надела капор, оставив голубые ленты свободно развеваться.

Перед выходом из дома она поправила капор и остановилась на ступенях, когда свежий воздух ударил ей в лицо. Но можно было не волноваться, ведь в такой темноте ее точно никто не увидел бы.

Во время недавнего визита к герцогу Лили пришлось ждать до заката. В противном случае по дороге в соседний дом ее могли заметить из всех окон, а она не могла оказаться замешанной в чем-то сомнительном. Лили удачно спряталась за траурным нарядом, но один слуга заметил ее возвращение и вышел к ней с метлой наперевес, решив, что в дом прокралась незнакомка.

Лили объяснила, что от солнца у нее разболелась голова, поэтому она решила защитить лицо и надеть темную одежду. Слуга в ответ недоуменно выгнул бровь, но допытываться дальше не стал.

Если бы Лили сказала, что вдруг заинтересовалась садоводством на ночь глядя, никто бы ей не поверил.

Она не могла допустить, чтобы кто-то счел ее похожей на мать – особенно Эджворт.

В прессе долго ни словом не упоминали ее семью, и Лили не хотела, чтобы это изменилось. Нелестные слова, казалось, совсем не прилипали к людям, которые поколениями жили в Лондоне, но цеплялись к ее семье, причем надолго. Все вокруг считали, что ее отец купил себе путь в высшее общество, и в некотором роде так и было.

Переведя дыхание, Лили пошла вперед. Видимо, она все-таки ничем не отличалась от своей матери.

Звук ее шагов приглушала влажная от росы трава. Лили заставила себя сбавить темп и вдохнула витавший вокруг нее в ночи аромат жимолости. А потом осторожно остановила взгляд на Эджворте.

Заметив ее, герцог развернулся и тоже втянул в себя воздух. Теперь Лили не могла видеть глаза Эджа, но чувствовала, как он занимает собой все пространство.