Глава 4

– Я видела, как ты вернулась из сада, – затараторила Эбигейл, стоило Лили подняться на вершину лестницы. Глаза сестры весело сияли. – Ты разговаривала с герцогом. – Она подпрыгнула на каблуках. – О чем? Планировали дату свадьбы?

Все мысли вылетели у Лили из головы, и она прошла мимо сестры.

– Нет. Мы не поженимся. Просто болтали. О прошлом. О его учебе. Ты хорошо провела время в гостях у тети?

Эбигейл направилась за ней:

– Неудивительно, что ты так хотела узнать, будет ли Эджворт ухаживать за мной. Ты увлечена им.

Лили вошла в гостиную.

– Хорошо, в нем есть свое очарование. Но он держится отчужденно. Сама знаешь. – Она окинула взором комнату. – Наверное, было бы неплохо выпить по чашечке чая?

– Я хорошо знаю, какой он, – ответила Эбигейл, не отвлекаясь на тему чаепития. – Именно поэтому мысль о том, что он не хочет брать меня в герцогини, приносит мне облегчение. Мне всегда гораздо больше нравился его кузен. Фоксворти такой интересный! А Эджворт – просто зануда.

– Это лишь внешнее впечатление об Эджворте. Он гораздо интереснее.

– Он напоминает своего отца. Помнишь, ты говорила, что старый герцог всегда смотрит на тебя так, словно ты в чем-то опозорилась. У Эджворта такой же взгляд.

– Нет. Он не такой самодовольный.

– Хорошо, старый герцог, возможно, тоже таким не был. Помнишь время, когда он приказал кучеру выйти из кареты, чтобы мы смогли в ней играть?

Лили кивнула:

– Это был первый раз, когда мы вернулись из дома мамы.

Эбигейл подошла к дивану. На нем лежали ее сумочка и два пакета. Из одного пакета выглядывали перчатки.

Лили помолчала, вспоминая лицо Эджворта.

– Эджворт серьезно относится к жизни. А его отец серьезно относился к себе.

– У старого герцога не было к нам такой ненависти, как ты думала. Осознав, что мы стали свидетельницами его встречи с любовницей в доме нашей матери, он чуть не задохнулся от ужаса.

Эбигейл вытянула руку в перчатке, демонстрируя Лили покупки. Лили рассеянно кивнула:

– Я этого не помню.

– Ты его не видела. Он ушел, как только снова смог дышать. После этого он так злобно смотрел на нас, потому что чувствовал себя виноватым. Мы знали его секрет. Видимо, он хотел запугать нас. Ему, разумеется, не нравилось, когда герцогиня приглашала нас на чай. – Эбигейл сдернула с руки перчатку.

– Ему приходилось любезничать с нами.

– Да. – Сестра наморщила нос. – Но ты-то точно не выказывала ему почтения с тех пор, как узнала о его неверности герцогине. Ты была о нем ужасного мнения. И так злилась, когда подруга мамы пришла к нам и рассказала, что скоро родится его внебрачный ребенок!

– Но я не могла сказать ни слова. Мама была бы… расстроена. Это выбило бы ее из колеи. Она ведь считала шуткой то, что ее подруга предается любовным играм со старым герцогом. Даже поощряла это.

– Знаю, – хмыкнула Эбигейл.

– Она выматывала меня, – призналась Лили. И вспомнила, что во время совместной жизни родителей отец относился к матери не намного лучше старого герцога. Он словно еле терпел ее рядом и всегда улыбался так снисходительно… Жена была недостойна его. Он всем вокруг давал понять, что считает их брак ошибкой.

А ведь когда-то отец был без ума от матери… Но это продолжалось недолго. Грандиозная любовь превратилась в тяжкую обязанность. Помнится, бабушка по папиной линии рассказывала, как ее сын убедил сам себя, что влюбился в первую встречную. «И это был полный восторг!» – ехидно фыркала старуха.

Эбигейл закатила глаза:

– Не позволяй прошлому причинять тебе боль. Все кончено. Ты ведь всегда была зрелой. И благоразумной. Или просто старомодной? Вечно ты сыпешь какими-то древними шутками!

– Убирайся прочь.

– Нет, я не доставлю тебе такого удовольствия, убравшись вслед за мамой! Но я рада, что она уехала. Теперь я могу влюбляться, не слушая ее нотаций.

– Любовь… – пробормотала Лили. – Мать и ее подруги наглядно продемонстрировали мне, насколько она «чудесна».

– Лили…

– Ты можешь назвать хотя бы одного человека, который был бы счастлив и при этом влюблен?

– Ладно, нет, – признала Эбигейл. – Но это чувство существует. Я уверена в этом.

– Может, проще купить единорога? – с иронией спросила Лили.

– Нет, – засмеялась Эбигейл. – А вот ты все еще копила бы на него, если бы отец не сказал, что единороги стоят больше миллиона фунтов.

– Хорошо, что я переросла этот период жизни. И как я вообще могла в это верить? – удивилась Лили.

– Не все мужчины доставляют неприятности, – вернулась к теме Эбигейл.

Лили понимала, что это правда. Но отец Эджворта когда-то доставил неприятности своей семье. Он так взбесил Лили, что она, сама того не желая, причинила боль герцогине. Дала волю эмоциям, за что с тех пор и мучилась угрызениями совести.

Эбигейл скользнула в гостиную, и Лили зашла следом, чувствуя, как покалывает кожу при мысли о новой встрече с Эджвортом.

Отец сидел на своем обычном месте, одетый так, словно собирался на ужин с королем. При появлении дочерей он поднялся.

Двое гостей уже стояли. Фокс опирался на каминную полку, и все его зубы, как звезды в ночном небе, сияли лишь для Эбигейл. Лили сосредоточилась на Эджворте с его обычным бесстрастным взглядом.

Он встретил взор Лили. Потом еле заметно кивнул и приподнял бокал в приветственном жесте, который могла видеть только она.

– Леди, – провозгласил отец, – Эджворт и Фоксворти были так любезны, что согласились остаться на ужин.

Эбигейл просияла улыбкой, не сводя глаз с Фоксворти:

– О, замечательно!

Сестра опустилась на диван, Лили села напротив Эджа, старательно избегая смотреть в его сторону, но глаза не желали слушаться.

Он наблюдал за присутствующими, изредка вставляя пару слов. Видимо, он рано научился этому высокомерному взгляду. Лили представила его ребенком, бросавшим такой взор на няню, когда та протягивала ему ложку овсянки.

Мужчины обсуждали скорость почтовых карет, и Эбигейл сказала, что ей хотелось бы путешествовать в таком экипаже и мчаться на безумной скорости. Фокс в подробностях рассказал Эбигейл о своей поездке в такой карете, а отец упомянул о своем путешествии, но затмить Фокса ему не удалось. О чем бы ни говорил Фокс, на всем лежал отпечаток приключений.

Отец лучезарно улыбался, а Эдж просто наблюдал, еле-еле поддерживая беседу. Опершись о подлокотник кресла, Лили вспоминала, как однажды спросила лорда Лайонела, о чем написано в его книге, и он стал говорить о каком-то Вильгельме Оранском, о войнах, королях и королевах. Он все говорил и говорил, а Лили вдруг встала и сказала, что с нее хватит. Ей не нужен был учитель, потому что она уже поняла о прошлом главное. Люди в ту пору были злыми.

Тогда лорд Лайонел бросился объяснять, как важна история, и уверял в этом так неистово, что Лили показалось, будто он бранит ее. Так Лили и стояла, растерянно моргая, а потом он заметил это и заливисто засмеялся.

Теперь же Лили подняла взгляд и чуть не утонула в его бездонных синих глазах.

Эдж стоял, выпрямив спину. Истинный герцог во всем. Он сказал что-то о неустойках, но Лили не вслушивалась в его слова. Лишь заметила, что его голос звучал величественнее остальных.

Эдж заметил, что Лили наблюдает за ним. Он еле заметно наклонил голову, на мгновение прервавшись на полуслове. А потом пронзил ее взглядом, заставившим Лили на миг закрыть глаза. Наконец Эдж повернулся к кузену и включился в разговор:

– Это Фокс еще не рассказывает историю о том, как его поймали охотники на воров.