При определенных обстоятельствах прольется много крови. Это он держал в уме при каждой сделке. Вплоть до того, что его уже решили списать и он сам пришел к исполнителям. Но Томас надеялся, что череда его неудач на Вано не распространяется, они вели бизнес много лет, схема отработанная, просто сегодня немного в иных условиях. Странно, что Вано так легко принял местом встречи презентацию каким-то музеем очередного проекта, про который присутствующие не вспомнят этим же вечером. Томас и сам бы не придумал места лучше в его ситуации – хороший человек из окружения подсказал. Подкупить охрану и кое-какой персонал, чтобы они час не смотрели в сторону минус первого этажа и парковки – не проблема.

– Я слышал, у тебя проблемы, Том.

Они спустились покурить на первый этаж, в просторную уличную лоджию с видом на огромный зимний дворец. Сообразно какому-то безумному сибирскому гению, напротив этого дворца, в отдалении от библиотеки, стоял другой, постарше и много меньше. Напротив которого располагалась другая, уже научная библиотека.

Курить в лоджии, конечно, было нельзя. Им, конечно же, можно.

– Небольшие трудности.

– Я слышал про ФСБ.

– Вот чтобы они не мешали – мы здесь. Я чист, Вано, закрываю эту сделку и валю в Корею.

– Последнее дело?

Вано был матерым контрабандистом. Лет триста назад он прославился бы как лихой и беспринципный разбойник, пират на Байкале. Сегодня слава в их деле была ни к чему.

– Типа того.

– Я вот тоже думаю перебираться. Поближе к морю, к япошкам. Задерживаться нельзя.

– Вольная, прекрасная жизнь.

– Главное, сытая. – Вано оскалился, пытаясь улыбаться.

На стоянке ледового дворца стоял микроавтобус, рядом с ним летал квадрокоптер. Странно, из-за ковида дворец закрыт.

Вернулись на второй этаж, где начиналось мероприятие, отдающее сценами из советских фильмов про тусовки партсобраний.

– Обязательно до конца сидеть?

– Вано, тут минут на сорок, я думаю. Заодно наши ребята свою работу сделают.

– Мы не обсудили детали.

– Все детали под окнами, фасуют товар в твою машину. Ну да ладно, давай присядем, пока не началось.

Сесть успели, однако тут же запустили презентацию на большой экран, и к кафедре вышла директор музея. Томас хозяйским движением достал из своего дипломата папку, извлек несколько листов, передал Вано. Тут же начал переписку на чистом листе бумаги, уточнил неоговоренные моменты. Писал Томас мелким, бисерным почерком.

Колонки разнесли благодарности всем участникам нового проекта в сфере музейного дела, который, безусловно, привлечет молодежь и повысит посещаемость.

«Вы бы лучше кадры сменили. Начать можно с директора», – зло подумал Томас. Он уже прощался с этой страной и этим городом, но невидимая связь, которая возникает с любым пространством вокруг человека, пробивается даже сквозь безразличие и обожженное сознание.

Вано расписал свое видение. Томас мог бы поторговаться, но напоследок решил не усложнять. Важно получить деньги, это довольно большой заказ. Часть активов осталась в клубе, опечатанная блюстителями закона и собственного обогащения. Впрочем, Томас такой же, только первый пункт полярно противоположен.

Ящики с оружием в это время вносили на минус первый этаж. Там стояли люди Вано, проверяя и перепроверяя каждый ствол и патрон. Недалеко от фургона, из которого активно выносили ящики, стоял автомобиль. В нем сидело два человека, а в багажнике лежал приз для Томаса. Его вольные.

Как только придет сообщение Вано, что все в порядке, люди из машины выйдут, и в нее сядут парни Томаса. Другой пересчитает сумму. Отправит фотографию, что все в норме. Вано передаст ключ от машины. Томас – детонатор от взрывчатки в одном из ящиков. Он же его и достанет, стоя рядом с Вано внутри фургона. Механизм, по которому они работали не первый год.

– А вести развлекательную часть мы пригласили как раз представителя целевой аудитории проекта…

«Какой же канцелярит». Томас откинулся на спинку в томном ожидании.

– …старого друга многих заведений культуры нашего города…

«Старый друг, и при этом молодежь? Возраст опять повысили? До шестидесяти пяти?»

– Отметим, что и губернатор отдает приоритет работе с молодежью…

«Только молодежь продолжает уезжать из региона».

Прозвучало имя. Томас подумал, что это шутка, посмотрел на кафедру. К ней вышел молодой человек. Бандит расплылся в улыбке – судьба ему сегодня благоприятствует. Последняя сделка пройдет совместно с последним делом.

Николай поприветствовал всех присутствующих. Выложил на кафедру телефон, сверился с часами. Обвел зал взглядом. Остановился на Томасе, они вызывающе посмотрели друг на друга. Николай подмигнул и продолжил по сценарию, всем видом показывая беззаботность. Этот жест и эта беззаботность смутила Томаса. Опять вернулось чувство, когда не контролируешь свою жизнь.

– Как известно, музей – хранилище знаний. Знаний о прошлом, которое формирует нас настоящих. Все мы родом из детства, в конце концов! И сегодня, специально для гостей, пройдут фанты, игра, которую обожали наши прадеды!

– Да, мы подготовили две чаши: одна с именами наших приглашенных гостей, другая с заданиями! – Директор расплылась в улыбке.

Сотрудники учреждений культуры, что помоложе, смотрели на все происходящее с недоумением. Зато те, кто сильно старше, пришли в восторг. Ничего, Коля потом скажет, что это идея директора, а он просто исполнитель. Репутационные потери в его ситуации роли не играют.

Все похлопали в ладоши. На сцену вышла ассистентка, Коля представил Юлю. Легкое летнее платье, мягкая улыбка. Все растаяли, даже молодые сотрудники учреждений. Ради такой ассистентки можно и в фанты поиграть.

– Итак, первое имя!

Девушка положила руку в чашу с записками, тщательно поводила в ней и достала сложенный листочек. Развернула, пробежалась глазами и громко объявила: «Тимофей Барсукин!»

Знакомые посмотрели на Томаса, остальные, ведомые общим жестом, в ту же сторону. Вано хлопнул по спинке стул товарища.

– Давай, выходи.

– Я не…

– Тимофей, мы вас просим! – Директор расплылась в улыбке.

– Обещаем, ничего такого! – объявил ведущий. – Все задания исключительно на повышение настроения! Правильно, Октябрина Владимировна?

– Верно! – подхватила директор музея.

Коля немигающими глазами впился в Томаса. Внешне он улыбался, а внутри повторял «выходи». Он не продолжит, пока тот не выйдет. Заставит весь зал уговаривать, пока не станет совсем неловко. Томас почувствовал, что началась какая-то игра. Нужно перевести ее под себя.

Он покосился на папку. В ней несколько документов относительной важности. Но куда больше личного. Под ногтями заныло от желания перестраховаться. Свое надо беречь, на него очень легко покушаются.

Томас заклинанию внял, улыбаясь, вышел к кафедре. Юля покопалась в другой чаше и вытащила бумажку с заданием. Негромко подсказала Коле, тот объявил:

– Танец с Октябриной Владимировной!

Зал снова захлопал. Директор музея, смущаясь, вышла. Томас неуклюже повел рукой, Юля услужливо предложила подержать папку. Бывший директор клуба запротестовал, но Октябрина Владимировна тут же властным движением выхватила папку и передала Юле.

– Не обижайте женщину!

Коля с удовлетворением смотрел, как у Томаса напряглись скулы.

В колонках заиграл вальс. Томас довольно хорошо повел в танце, но движения выдавали нервозность. Юля подошла к столику с аппаратурой, что-то шепнула парню, сидящему за ноутбуком. Молодой человек не устоял, немного отодвинулся. Девушка наклонилась перед экраном, вставила флешку, начала что-то искать. Дольше, чем следует. Сейчас танец кончится. Быстрее. Почему так долго?

– Есть, вошла!

– Охранка тоже наша!

В сквере перед библиотекой на трех лавочках перед друг другом сидели Кант и подруги Глота. Обе с ноутбуками, Кант с телефоном, он координировал действия и ничего не смыслил в кодах. А девчонки смыслили и сейчас, через удаленный доступ, запускали видео на большой экран зала. Вместо логотипа проекта, герба области, флага страны и прочего высветилась сцена из кабинета Томаса. Тот стоял возле молодого человека. К счастью, из театральной среды на презентации проекта никого не было (да кто из нее пойдет на проект по музейному делу?). Так бы узнали Виктора, который, прекрасно играя, изобразил живейший интерес к директору клуба. Его, конечно, размылили, но театралы своих узнают. Витя положил поверх руки директора клуба свою, потом начал расстегивать Томасу рубашку. Тот потянулся с поцелуем, парень мотнул головой и, улыбаясь, что-то сказал. Все дальнейшее шло задним планом, активные действия начались в зале. Коля тогда, перед первым делом, решил перестраховаться и разместил в волосах Лизы, на заколке, аккуратную камеру.

Юля с папкой куда-то исчезла.

– Ты… ты заднеприводный?! – Вано взвыл, вскакивая с места.

– Я…

Директор музея стояла с ошпаренным видом. Парень за ноутбуком пытался что-то сделать, но тщетно. Коля отошел за экран, наблюдая и готовясь бежать. Если Томас набросится…

По залу прошелся осуждающий шепот. Началась суматоха, кто-то отпустил сальную шутку. Часть людей поспешила выйти, в основном те, кто знал слухи про Томаса. Тот стоял потерянный, не готовый к такому каминг-ауту.

На стоянку библиотеки влетел сильно поддержанный микроавтобус, который Томас и Вано видели у ледового дворца. Развернулся задом ровно в сторону фургона и стоящей рядом машины. На удачу, она оказалась ближе к выезду, будь наоборот, ее закрыл бы собой фургон с оружием. Большая часть бандитов была внутри помещения.

Задние двери микроавтобуса раскрылись, и оттуда выехал пулемет. Дежурившие возле грузовика бандиты попытались выхватить оружие, но тут же раздалась очередь. Все, кто стоял, попадали. На улицу выбежали еще два человека, в противогазах, кинули гранаты в сторону грузовика. Из гранат пошел дым, и бандиты остались лежать.

Сидящие в машине с деньгами контрабандисты сжались и закрыли голову руками. Выстрелы продолжали долбить барабанные перепонки. Потом к ним добавился стук – с двух сторон дергали закрытые дверные ручки и стучали в стекло дулами автоматов Калашникова, недвусмысленно намекая, что будет дальше. Бандиты переглянулись, кивнули и открыли двери. Им тут же в нос ударил запах странного дымка, голова закружилась, появилась слабость. Их дернули на землю и оставили лежать.

Третий налетчик, обежав грузовик, закинул еще одну гранату в открытую дверь библиотеки. В его сторону тут же раздались выстрелы, он что-то прокричал на сербском и захлопнул мощную дверь. Оглянулся, подбежал к грузовику – водитель спал, сраженный газом. Отлично. Додя завел машину, дал заднюю и аккуратно, одной ногой стоя на подставке, второй давя педаль, подпер дверь в здание.

Товарищи начали рыскать по грузовику и машине. Кирилл, стоявший за пулеметом, нервно водил дуло из стороны в сторону.

– Клятые противогазы… Я ни хрена не вижу…

– Пусто.

– Тоже.

– А в грузовике что?

– Вроде как оружие.

– Резче давайте, сыщики.

– Гляньте в багажнике машины, – предположил в общем эфире Женя. Он сидел за рулем микроавтобуса и нервно стучал по рулю. Будто чувствовал, что автобус заминирован.

Машину, кроме Жени и Коли, никто больше не водил, поэтому рычаг от багажника нашли не сразу. Внутри лежали три инкассаторские сумки. Кирилл раскрыл одну, внутри лежали деньги. Не битком, но и не мало.

– Есть! Погнали!

– Тяжелые… – Самсон схватил сумку, махнул подбегающему Доде, что сваливаем.

– Тем приятнее, хе. – Глот подмигнул, не подумав, что через противогаз не видно.

Все уселись в машину. Кирилл отправил через телефон сообщение, достал симку, переломил ее и положил в карман. Следом разломал телефон, сгреб в мешочек – на первой же остановке закопает или куда-нибудь забросит.

С кучей денег, в форме и автоматами надо было залечь на дно. Решили, что сделают это в прямом смысле – библиотека располагалась в восьмистах метрах от воды. Проехали, свернули, оказались у берега. Номеров на микроавтобусе не было. На оружии любые опознавательные знаки подчистили. Все сбросили форму, переоделись. Женя подъехал к оставленной для пересадки машине, потрепанному «москвичу». Кирилл похлопал пулемет.

– Жаль, что не боевые были.

– Понял, как оно может быть, да? – Додя удовлетворенно улыбнулся.

– Бабки вытащить не забудьте, – недовольно проговорил Самсон, натягивая футболку.

Закрыли лица банданами. Никто не знал зачем, камер в округе практически нет, не Москва.

Женя положил на педаль газа заготовленный кирпич. Простился с микроавтобусом – любая машина заслуживает лучшего финала. Достал зажигалку, как занялось пламя, метнул в кабину. Там уже все основательно залили бензином. Женя готов был бегом завести микрик и спрыгнуть, но понял, что автомобильная площадка пуста. Топить собирались, чтобы никого взрыв не коснулся. Но раз никого нет, то пламя можно и оставить. Насколько действенно это поможет с уликами, и остались ли они вообще, никто не знал, но решили на всякий случай прожарить нутро машины.

Из кабины повалил дым, Женя сел за руль «москвича» и погнал на Старокузьмихинскую улицу. Она шла вдоль берега, уходила во что-то вроде промзоны. Не доезжая до нее, друзья вышли из машины, взяли сумки, и начался забег через Академгородок. «Москвич» бросили, оформлен тот ни на кого не был, машина-призрак. Если бы стопанули гайцы, начались бы неприятности. Но на этом участке дороги не останавливают.

Они плутали садами возле школ, обходили с разных стороны дома, разделялись и встречались вновь. Через сорок минут вышли в парк, а дальше, минув еще одну дорогу, в лес. Еще час – и они на съемной квартире. И только там получили сообщение от Канта с ужасной новостью.

Пока бандитов грабили, презентация музейного проекта обратилась в хаос. Директор пыталась остановить уходящих людей, те виновато улыбались. И тут Вано выхватил пистолет. Никаких детекторов при входе в библиотеку, конечно же, нет. Кто решит устроить теракт в библиотеке?

– Вано, спокойнее, в библиотеке нельзя шуметь… – Томас развел руками. Он до оружия не дотянется, но его парни…

– Ты зашкваренный… Ты меня зашкварил! – Вано пошел к Томасу.

Коля бросился наперерез. Зачем, он не знал. Но убийства в план не входили, и что Вано не знает о предпочтениях Томаса, никто даже не предположил. Если они, кучка творческих ребят города, нарыли на него информацию в первый же заход, то что говорить о местном авторитете? Неожиданностью стало, что подельником Томаса окажется их меценат.

– Свали! – Вано наставил пистолет на Николая.

Тот тоже вскинул руки, приподнял подбородок. Внутри все сжалось. Мозг включился слишком поздно, он оказался на линии огня прежде, чем подумал.

– Слушай, за такое нельзя убивать…

– Щенок!

– Нет!

Вано дернул пистолетом вниз, и раздался выстрел. Коля падал под дикие крики окружающих. Их тут же разбил вдребезги другой выстрел. Руки машинально вжались в живот, в рану, откуда текло горячее, живое. Ноги оказались под подбородком, то ли в падении он так сложился, то ли уже на полу. Как-то глупо вышло.

– Дернетесь – перестреляем! Или вы такие же?

– Нет, не надо…

– Положи пистолет!

Смысл фраз начал ускользать. Над ним что-то происходило, мир обращался в ураган. Он же, если не считать боль, чувствовал себя в эпицентре торнадо. Тихо, невесомо. Николай сжался в комок и ничего не видел. Ни как разоружили людей Томаса. Ни как тот лежал в крови, смотря немигающими глазами в потолок. Ни как Вано с его пацанами побежали из зала. Не мог знать, что укрывавшаяся в кабинете этажом выше Юля услышала выстрелы и побежала вниз, но застряла в хлынувшей из аудитории людской волне.

Вано решил, что оббегать здание, высокий выступ, отделяющий прилегающую к минус первому этажу парковку, будет дольше, чем выйти через минус первый этаж. Он спустился по лестнице, не думал даже брать заложников, чтобы успеть сесть в машину и уехать. Но его встретили спящие пацаны и запертая дверь. А еще странный, разряженный запах в воздухе.

Кант скомандовал сваливать, и срочно. Русая с самого начала подключилась к камерам, и все видели произошедшее. Девушки начали выходить из системы, шифроваться, творить ритуалы техномагии, чтобы не отследили. Наконец, черноволосая сказала:

– Я вышла.

И через мгновение:

– Кажется, я уронила систему библиотеки…

Полиция приехала быстрее скорой, ее вызвали из самой библиотеки. Охранники, как и было договорено, а главное, оплачено, старательно делали вид, что не замечают происходящего на стоянке. Жителей соседних домов очередь из пулемета не смутила, каждый придумал свою трактовку, откуда взялись странные звуки. Потом раздались выстрелы внутри библиотеки, превратив храм духа в место преступления. Еще через минуту все камеры выключились, а записей за последние часы не сохранилось. Никто не будет знать, но они остались на ноутбуке русоволосой подруги Глота, которая так и не придумает, что с ними делать. В тот день также упал сайт, архивы, система электронного обслуживания библиотеки. Резервные копии касались только самого важного, терабайты уникальных электронных ресурсов канули в Лету.

Кант оборвал трубку Юле. Девушка спустилась в общем потоке людей, прижимая к груди папку. Кант закурил и собирался курить, пока не захочет выблевать дым.

Юля сидела на корточках возле ресторанчика, расположенного в офисном здании напротив библиотеки. Между царством книг и царством бумаг раскинулся сквер. Не маленький, но не такой большой, чтобы не заметить, как кого-то вытаскивали на носилках и несли в карету скорой.

– Что там?

– Подожди, Юль…

– Говори, что видишь! Кого они несут?

– Я не знаю… Но тело закрыто… простыней.

– Нет… Кант, нет! Нет!

Юля бросилась на шею к другу и зарыдала с новой силой. Ее переломило истерикой. Кант, обнимая подругу, укусил свой кулак, борясь с рухнувшим на них миром.

Эпилог

Женя включил аварийку и припарковался у парапета Нового моста. Середина дня, сильно движению не помешает. На всякий случай выставил знак. Для вида поднял капот, стал проверять двигатель, аккумулятор, даже достал инструменты что-то подкручивать и отсоединил пару проводов на случай, если гайцы остановятся.

День был солнечный, ясный, но не душный. Духота, как запечатлел в вечности Булгаков, она в Москве, в Иркутске же просто жарко. Жарко летом, холодно зимой. Мерзко-континентальный климат, зато люди хорошие. В большинстве своем. Климат оставляет след на людях, на обществе, на цивилизациях. Географический детерминизм это называется, можно пользоваться, если хочется щегольнуть в приличном обществе. Иркутску удалось преодолеть главную беду России, помноженную здесь, на азиатской земле, во сто крат, – зиму. И дело не в бурях, не в морозах. Дело в настроении, в тоске и мраке, который опускается на мир. В маленькой смерти. Эту маленькую смерть научились побеждать круглосуточными магазинами, большими торговыми центрами, которые украшаются к новогодним праздникам, фонарями и центральной отопительной системой. Но не везде. Отправься от Иркутска на север, да и на юг, хоть куда – и зимой увидишь серость. Она не хорошая, не плохая, просто… серая. А если поехать в приметные дни в соседний большой город, в Братск, проведя девять часов в автобусе, – познакомишься с невыносимой зимой, когда находиться больше десяти минут на улице просто невозможно, как ни одевайся. Делает ли это сибиряков как-то более устойчивыми к холоду? В первую очередь это обстоятельство учит ценить тепло. И знать свое, человеческое, место в мире.

Так и не представившийся сотрудник ФСБ стоял в плаще и шляпе. Рост, черты лица и личность терялись – в центре внимания окружающих оказывалась одежда.

– Вам не жарко?

– Нет-нет, люблю тепло, даже в такую погоду.

– Не то место для жизни выбрали.

– В какой-то мере это касается всех нас, Николай.

Замолчали. Эфэсбэшник смотрел на небо и улыбался солнцу. Так и не скажешь, что серьезный человек.

– Что теперь будет? – Тишину нарушил Николай.

– Шухеру вы, конечно, навели. Кое-кто хотел придать делу… гласности и логическое завершение. Но мы с вами договаривались, вы договор выполнили. Я настоял перед коллегами, чтобы вас не трогали. Вы с друзьями все так же остаетесь под наблюдением, но, считайте, индульгенцию себе заработали. Деньги тоже можете оставить себе.

– Спасибо. Но все-таки… Можно было и не врать про папку, а сказать прямо.

– Мне было интересно, что вы сделаете. Отличный отвлекающий маневр вышел. И нашим ребятам разминка.