Дорога, если так можно было назвать то истерзанное неровностями и выбоинами полотно, по которому они ехали, петляла среди высоких остролистых деревьев. Движение ее узкого, извивающегося, тела, не поддавалось никакой логике, причем настолько, что, в нескольких местах, она пересекала сама себя. Несколько начинающиеся ответвлений уходили в сторону. И заканчивались тупиком, упираясь в мощные стволы деревьев или земляную насыпь, где камни перемежались с твердыми кусками почвы, образуя уродливую пародию на застывшие в изваянии волны, какие бывают на морях водных миров. Капитан Роглев, предупрежденный о том, что начавшиеся ветви дорог, могут закончиться в самый неподходящий момент непроходимым тупиком, всячески игнорировал любые ответвления от основной дороги, и придерживался официально проложенного маршрута, и, не поддавался искушению сократить путь, даже там, где это было возможно.
Некогда, покрывавший дорогу рокрит раскололся, и теперь походил на безобразную мозаику, со множеством отсутствующих частей. Так что, дорога вся была в ямах и рытвинах, и гусеницы Химер сейчас только довершали начатое до них, перемалывая под собой то, что еще не было разрушено и сломано.
Сидя в командирской «Химере», то и дело, бросая косые взгляды на двух кадет-комиссаров, что были отправлены с его ротой в Неморис, капитан Роглев, в общем, пребывал не в лучшем настроении. Отчасти этому поспособствовала дорога, на которой Химеры трясло больше обычного, отчего Сол Роглев несколько раз, особенно сильно приложился обо что-то головой, отчасти тот факт, что едва они покинули пределы Рэкума, вокс-связь перестала работать, и все их многочисленные попытки, устранить данную неисправность не возымели успеха. Находившиеся рядом кадет-комиссары, своим молчанием и каменным выражением на лицах, так же, не добавляли повода для радости или приподнятого настроения. А когда у Сола разыгралась изжога, то он и вовсе едва сдержался, чтобы не помянуть «добрым словом» всех Святых Императора и варпово семя; и только непосредственная близость, сразу аж, двух комиссаров, заставила его промолчать.
Так что, когда, приблизительно, на середине пути, одна из Химер встала, как вкопанная, перестав подавать признаки жизни, капитан, не удивился, а только с горечью подумал, что верно говорят: уж если перестает везти, то сразу и во всем.
Роглев постучал по вокс-бусине, убедился, что связи, как не было, так и нет, и, высунувшись из люка, сделал размашистый знак рукой, приказывая колонне остановиться.
– Полчаса привал! – Скомандовал он, вылезая на броню, и спрыгивая оттуда на потрескавшееся рокритовое покрытие. – Второе отделение – охранение по периметру!
– Что с «Красавчиком»? – Капитан подошел к замершей бронемашине.
– Нервничает, капитан. – Ответил, уже выбравшийся, к этому времени из брюха «Химеры» Ким, и широко улыбнулся. – Сейчас разберемся.
– Отставить шуточки. – Капитан строго посмотрел на командира отделения. – У тебя двадцать минут, чтобы все исправить.
– Есть, капитан. – Бодро ответил Ким, и обернулся к экипажу. Гвардейцы, выбравшиеся из душной кабины, и, полной грудью вдыхавшие влажный воздух пасмурного дня, посмотрели на сержанта. – Бойцы! – Возвестил сержант отделения. – Задача поставлена! Если через девятнадцать минут «Красавчик» не начнет двигаться самостоятельно, то, через двадцать, мы понесем его на вытянутых руках. Это ясно?
– Так точно, сержант. – Рявкнули гвардейцы, и тут же принялись искать возможную причину остановки боевой машины.
Тем временем, оба кадет-комиссара, успевшие присоединиться к лейтенанту, теперь молчаливо следили за тем, как будет развиваться ситуация. Они вопросительно переглянулись между собой, и, не сговариваясь, посмотрели на часы.
Роглев заметив это движение, ничего не сказал. Он, лишь, обреченно вздохнув, пошел прочь, оставляя Кима разбираться с поломкой, моля про себя Бога- Императора, чтобы тот проявил Свою Милость, и чтобы поломка «Химеры» оказавшись незначительной, поддалась починке в полевых условиях. Когда, через восемнадцать минут, боевая машина взревела, и голос мотора прозвучал чисто, словно «Химера», только что сошла с конвейера, Сол Роглев сложил на груди аквилу, и, вознеся Бессмертному Пастырю человечества короткую благодарственную молитву, мысленно пообещал посетить Храм Императора при первой же возможности. Не ушел от его внимания и тот факт, как кадет-комиссары, вновь, переглянулись, на этот раз, уже одобрительно. И, вскоре колонна тронулась вперед, тарахтя двигателями, продолжив в конец разбивать гусеницами рокритовое полотно дороги на Неморис.
«Химеры» следовали одна за другой, интенсивно наращивая темп. Большинство гвардейцев, в подобной ситуации, предпочло бы передвигаться на броне, а не трястись в тесных и душных утробах бронемашин, однако, еще накануне вечером, полковник Райт предупредил, что к их батальону прикомандирован отряд кадет-комиссаров. Он поздравил всех с «выпавшей, на их долю, честью» и пожелал удачи. После чего, созвал всех капитанов и лейтенантов на небольшой командный инструктаж, с которого последние вернулись хмурыми и озадаченными. Капитан Роглев, на роту которого, было возложено, по прибытии в Неморис, установить причины, повлекшие потерю связи и сделать все возможное для их устранения, так же, участвовал в командной планерке. Придя с нее, он собрал всех своих подчиненных, от взводных до рядовых, и коротко заявил, что «расслабон, выебон и декупаж окончены». Правда, у большинства гвардейцев последнее определение вызвало замешательство, в то время как меньшинство, и вовсе, приняло его за витиеватое аристократическое ругательство. Тем ни менее, на вопрос, всем ли все понятно, и те и другие, бодро ответили «Так точно», правильно уловив сам концепт.
Мотор «Красавчика», все еще двигавшегося замыкающим, ритмично урчал, однако, Уэбб, сидящий за штурвалом, продолжал хмуриться. Когда он, в очередной раз, прислушавшись к мерному рокотанию двигателя, покачал головой, Ким настороженно поинтересовался:
– Что-то не так?
– Не пойму. – В голосе Уэбба зазвучало сомнение. – Вроде, все то, а ощущение такое… как будто что-то неправильно. Странно, как-то.
Юджин, стрелок-ветеран, единственный выживший из всего предыдущего экипажа, косо посмотрел на молодого водителя:
– Ага. Самое время, сейчас, поговорить о странном. У нас, как раз, появилась парочка новых комиссаров.
– Не комиссаров, а кадетов. – Поправил его Уэбб. – Ты нашивки их видел?
Уэбб ни как не мог привыкнуть к ворчанию Юджина, и с удовольствием поправлял его, если только, ему выпадала подобная возможность.
– Видел. А ты в курсе, что в случае чего, их полномочий, на твою, персонально, задницу, может оказаться больше, чем предостаточно. И пойдешь ты…
– Так, – прервал его Ким, – отставить подобные разговоры. А то, не приведи Император, и вправду, накличете. У всех, тогда, жопы болеть будут.
– Так, что с «Красавчиком»? – Повторил свой вопрос Ким, чуть понизив голос, насколько это позволял шум работающего двигателя.
Но, Уэбб только покачал головой, так ничего и, не ответив, а через пятьдесят семь минут, «Красавчик» громко чихнул, и встал намертво с заглохшим мотором.
Выбравшись их «Красавчика», сержант Ким увидел одного из кадет-комиссаров, шагавшего, в их сторону от головы колонны, которая продолжала двигаться по тому, что осталось от дороги, в сторону Немориса. Подойдя, кадет-комиссар остановился перед самым носом боевой машины, и принялся изучающе вглядываться в лица гвардейцев, выгружающихся из брюха «Химеры» и строящихся в линию. Быстрым шагом Ким подошел к нему и отдал честь.
– Кадет-комиссар, разрешите доложить. – Обратился он.
– Докладывайте, сержант.
– Транспортное средство №1788/534 заглохло. В данный момент экипаж ищет причины неисправности для дальнейшего их устранения. Командир экипажа Савелиус Ким.
Высокий, худощавый кадет посмотрел на приземистого сержанта сверху вниз:
– Поторопитесь с ремонтом. У нас приказ: устранить неполадку и самостоятельно прибыть в Неморис.
– Так точно, кадет-комиссар. – Ким отсалютовал и поспешил присоединиться к остальному экипажу, уже начавшему искать причину поломки.
Кадет-комиссар обернулся к построившимся гвардейцам, приданным к борту в качестве десанта:
– Те, кто разбирается в технике и может быть полезен при починке – шаг вперед!
Из строя вышли два гвардейца.
– Вы, двое – присоединиться к ремонтным работам. Как только обнаружите, в чем неисправность – сразу, доложить. Остальные! Рассредоточится по периметру и вести наблюдение! Не расслабляться!
Получив от гвардейцев короткие подтверждения получения приказа, Джонас перевел взгляд вверх, где в пробеле между высокими пиками леса белесым бельмом нависало небо. По его невзрачной поверхности медленно тянулись всклокоченные облака, грязно серого цвета. Светило, столь радушно показывавшее себя в день их высадки на Ферро Сильва, теперь скрылось, и было едва различимо через толщу безрадостных, туманных облаков, затянувших небо от края и до края, покуда хватало глаз. В воздухе витал привкус сырости и прохлады, и тягостного ощущения надвигающейся бури. Неприятная, тревожная тишина окутала кадет-комиссара, и он еще раз обозрел окрестности, словно стремился найти источник возникшего беспокойства. Однако в окружавшем его пейзаже не было ничего, что могло бы дать какой либо намек, на причину нарастающего в душе чувства тревоги. Бойцы, заняв боевые позиции по периметру, зорко следили за подступами к занимаемой их отделением, местности. Экипаж «Красавчика» и два добровольца из рядовых гвардейцев, прилагали усилия к возвращению боевой машины в строй. И все же…
– Странное ощущение. – Произнес едва слышно Кимдэк. – Как будто, что-то не так.
Если бы в эту минуту, кадет-комиссара Джонаса Кимдэка, услышал водитель «Химеры» №1788/534, Уэбб Торрингтон, он бы, несомненно, с ним согласился. Но Уэбб был далеко и не слышал. Он лишь ощутил, что невнятное чувство тревоги, поселившееся в нем сегодня, с самого утра, усиливается. Особенно, когда он, наконец, осознал, почему остановился «Красавчик», и что починке это не поддается.
По мере приближения к Неморису, лес все сильнее наступал на дорогу, делая ее все уже, словно хотел полностью отвоевать ее у людей. Деревья, растущие у самого края дорожного полотна, вгрызлись своими могучими корнями в изломанный рокрит, желая вырвать из его каменной плоти еще больше кусков. Их длинные, многочисленные ветви, усыпанные узкими, удлиненными листьями, миртового цвета, походившими на заостренные наконечники пик, уходили высоко вверх, закрывая собой мрачное серое небо, оставляя лишь узкую его полоску.
Под привычную тряску, и сопровождающий ее бесконечный гул двигателей, глядя в монитор, на котором желтыми точками обозначалась растянувшаяся колонна двигающихся машин, Сол невольно подумал, что не далек тот день, когда молчаливая и терпеливая, зеленая армия Ферро Сильва, окончательно разрушит эту дорогу.
«Но вечен, лишь Бог-Император». – Напомнил себе капитан.
Резкий толчок заставил Сола подпрыгнуть, обрывая мысль и возвращая из меланхоличной задумчивости в реальность. Если б не окружавшие их, со всех сторон, высокие стволы, уходящие к серому, с фиолетовыми прожилками, небу, Неморис был бы, уже, виден. Роглев нахмурился и посмотрел на хронометр. Час сорок три минуты, прошло с тех пор, как они оставили «Красавчик» позади. Становилось очевидным, что отставший экипаж, не успеет нагнать основные силы, до их прибытия в Неморис, на что, в глубине души, Сол очень надеялся. Капитан попробовал активировать бусину вокс-связи, но в эфире по-прежнему царила гробовая тишина. Связи не было.
«Видимо, что-то серьезное» – подумал Сол, сам не до конца осознавая, к чему, больше, относится его мысль, к отсутствию связи или к поломке машины.
В задумчивости, он посмотрел на сопровождающего его кадет-комиссара. Тот сидел по правую сторону, очевидно, поглощенный собственными мыслями. Среднего роста, с округлым, почти мальчишеским, лицом, и рыжими, слегка топорщащимися, волосами, он напомнил лейтенанту самого себя, многими годами раньше.
«Почти мальчик» – Подумал Сол, но, тут же покачал головой.
Этот «мальчик», имел предостаточно полномочий. И, не так важно, что пока его опоясывает не красный кушак, символ полноправного комиссара, а черный, кадетский.
«Для нас особой разницы нет» – Сол вспомнил, как стал свидетелем тому, как много лет тому назад, когда он сам только получил нашивки сержанта, приданный их роте кадет-комиссар казнил одного из гвардейцев. *
– Повтори. – Кимдэку потребовалось усилие, чтобы не выказать своего удивления от услышанного.
Уэбб вздохнул, понимая, как сейчас должна выглядеть ситуация для комиссара, и повторил, ранее сказанную фразу:
– Машина полностью исправна, кадет-комиссар. «Красавчик» просто не хочет ехать.
На секунду воцарилось молчание. В это мгновение, Уэбб, почти ощутил неприятный холод ствола у своего затылка и, решив, что самое время объясниться, быстро заговорил вновь:
– Понимаете, это все Машинный Дух. «Красавчик» – очень странная Химера. Три года назад, в одном из боев, его раскурочило так, что восстановлению, он не подлежал. Его предыдущий водитель, чудом выживший в том сражении, был знаком с одним из шестеренок… Виноват. – Уэбб нервно сглотнул подкативший к горлу ком. – С полковым технопровидцем. И упросил его, уж не знаю как… Короче, восстановить «Красавчика», прям таки по кусочкам. Можно сказать из полного хлама.
Уэбб замолчал, переводя дух, не спуская, при этом, глаз с кадет-комиссара, который продолжал смотреть на него в упор, и, не мигая от напряжения, продолжил.
– В общем, машину починили спустя полгода. Но, за три дня до этого, бывший водитель «Красавчика» погиб. Сгорел в танке. В другом. Но, машину-то, все равно, починили. Набрали новый экипаж. Кадет-комиссар, я управляю «Красавчиком» уже полтора с лишним года, и могу точно сказать одно: с самого первого дня, как я сел за его штурвал и вплоть до сегодняшнего, Красавчик ни разу не ломался. По крайней мере, в привычном понимании этого слова.
– Поясни. – Ровный, без тени эмоций, голос Кимдэка, заставил Торрингтона резко моргнуть.
«Ну, этот, хоть, выслушает меня, прежде чем застрелить». – Про себя подумал Уэбб, а вслух ответил:
– Кадет-комиссар, было несколько случаев, когда «Красавчик» нам, буквально, жизнь спасал.
– Подробнее. – Голос Кимдэка был все так же спокоен и суров.
О проекте
О подписке