Цитаты из книг автора «Лина Коваль»

– Давай поговорим, Есь. Ты должна меня понять. Просто обязана. Это все досадная случайность. Я ничего такого не хотел. Ну, прости. – Забирай свои шмотки и вали, – указывает на дверь училка. Разъяренная, взъерошенная. Самый сок!.. Почесывая короткую бороду, продолжаю за ней наблюдать. Она зыркает на меня. Фыркает. Мол, че смотришь? Я пожимаю плечами и снова пялюсь. Хочу и смотрю! Кто мне запретит?

– А почему ты без своей подружки? – спрашивает Файер язвительно. – Я думала, вы теперь вместе везде ходите, Саш. И домой, и на улицу, и в «Бургер Кинг»… Я прячу улыбку, опуская голову. Сучка! – Зая, ну хватит, – удрученно просит Саня. – Антоха мне помочь вызвался. Он боится, что ты ему уши отгрызешь и в зад вставишь, Зая Терминаторовна!.. Опершись плечом о стену, пока бывшие обмениваются утренними любезностями, молча изучаю стройную невысокую фигурку в атласной белой пижаме. В паху становится тесно. И снова здравствуйте!

Есения кидает недовольный взгляд на своего парня, а затем замечает меня. Ее щеки вспыхивают румянцем, пухлые губы дрожат. Все вспоминает. Я тоже. Оказаться обнаженным, да еще и с лютым утренним стояком перед любимой женщиной своего товарища – это неловкость максимального уровня. Стесняться мне нечего, но все же… Было глупо. А еще возбуждающе, черт возьми. С катушек чуть не съехал. Есения Алгебровна тоже возбудилась. Платья она обычно носит свободные, но в ванной в то утро я все рассмотрел. Там и сиськи что надо, и талия. И задница аккуратная, как люблю. «САНЯ ДОЛБОЯЩЕР!» – снова проносится в моей голове бегущей строкой.

Ну какая из Файер Зая? Геенна она огненная! Два дня уже в печенках. – На хера ты тогда так? Че тебе не хватало, Сань? – срываюсь. – Бес попутал… Я, вообще, не хотел. Все само собой вышло… – Ну ты мне-то не рассказывай, – рассекаю воздух ребром ладони. – Я не Есения. В басни эти не верю.

– И че мне делать с Есей, Тох? – снова пристает Саня, разматывая рукав. Я зависаю. Ни в одном распорядке дня почему-то не значится, что делать, если на любимую девушку друга третий день стоит. – Прощения проси, – бурчу, сжимая зубы. – А как? Да, едрит-Мадрид! Всему учить надо! – Букет ей купи, Саш. Конфет. Глобус. Линейку. Ручку с красной пастой. Не знаю, че она там у тебя любит? А лучше купи кляп и трахни эту высокомерную сучку как следует… Это уж не советую. Про себя проговариваю. Думать о причинах подобной жадности нет желания.

Я почему-то злюсь. На него и на себя, что мне не по хрен. Ясно-понятно, из-за чего Есения Училковна с катушек съехала. Променять ее на Аньку… Да это унижение похлеще тропического душа будет.

– Нет, я все же пойду, Антош. «Йес!» – сжимаю кулаки. – Ну куда ты побежала? Подожди… От хриплого сексуального голоса у меня самой мурашки по позвоночнику логарифмами разбегаются. Со мной Огнев никогда так, конечно, не разговаривал. В основном всегда отшучивался, ерничал или, наоборот, делал вид, что меня нет.

– Если бы не эти твои сексуальные убеждения… ик… – продолжаю, кивая на прикрытую дверь. – Ничего бы не было. Саша мне поэтому изменил. Только живой пример воспитывает. Ик-к… Пример, подкрепленный делом. Так еще Макаренко говорил. Великий педагог. Твой тезка, между прочим. Антон поигрывает сжатой челюстью и молча смотрит, как я округляю глаза и пытаюсь дуть на них, оттопырив нижнюю губу. Чтобы не разреветься. – Хочешь совет, учитель года? – приближается он ко мне. Я вздрагиваю, когда моих плеч касаются сильные руки, которые уверенно отодвигают меня в сторону. – От тебя? Ик. Вряд ли, – всхлипываю жалобно, прикусывая щеку. Принимаю стакан с холодной водой и, задержав дыхание, залпом его выпиваю. Становится полегче. Надеюсь, поговорка «как год встретишь, так его и проведешь» не относится к учебному году? Иначе я вообще не знаю, чего еще ждать… – С мужиком надо трахаться, а не трахать ему мозг, – забивает на мой отказ Антон. – Это что, какой-нибудь статус из «ВКонтакте»? – вытираю губы ладонью. – Это жизнь. Ты задолбила Санька своими Макаренковыми… – Макаренко… – Да по фиг, – вздыхает он, проверяя хлипкий узел на полотенце. – Ну сколько можно? Ты ведь красивая девка. Неужели больше поговорить не о чем? Поверь, я бы гораздо раньше тебе изменил. Саня еще долго держался. – Вот я и говорю: он на тебя, Антон, насмотрелся. Это только ты мог такое придумать. Вообще ничего святого нет, только трахаться… Хоть бы у тебя там отсохло… Огнев злится, защищая свое подрагивающее достоинство. – Слушай, Фюрер… – Я Файер, – сжимаю кулаки до боли. Искры из глаз. – Сколько можно издеваться над моей фамилией? – Все время забываю. Прости, – хитро улыбается. В темных глазах ни намека на извинения. Только издевка. – Нет. Ты специально, – настаиваю. – Не ври!.. – Я случайно. Говорю же…

– Есень, – устало вздыхает Антон. Видимо, решил действовать по-хорошему. – Давай к делу. У меня, как видишь, гости.  На работе заманался. Три выезда за сутки. Тут тебя бог послал. Сегодня вроде как первое сентября, тебе разве заняться нечем? Иди, мел на завтра расписывай… Он усмехается, а мне хочется выцарапать ему глаза. И грудь… немного. – Саша мне изменил, – решившись, говорю и опускаю руки. – Да ладно? – искренне удивляется Огнев. Шарит по моему лицу глазами. – Из-за тебя!.. – взрываюсь. – Это он так сказал? – Нет. Это я сама догадалась… Ик… От неистового волнения икота нападает.

– Че ты здесь делаешь? – спрашивает Антон, упирая мускулистые руки в бока. Я молчу от шока. Даже когда семиклассники в прошлом году мне в класс мышь дохлую подбросили, знала, что сказать. А сейчас – вообще ни слова. Полное онемение. Огнев окидывает кухню внимательным взглядом, а я – снова отправляюсь в виртуальное путешествие по сильному поджарому телу. Крупные капли, стекающие по торсу, высыхают прямо у меня на глазах. Темные короткие волосы представляют из себя взъерошенное облако. Полотенце продолжает приветливо выпирать. «Он просто идеальный», – восхищенно сообщает моя женская, израненная изменой Саши душа. «Он, вообще-то, козел», – грубовато напоминает рациональный мозг математички. Хоть разорвись!.. Антон, заметив чужеродный заварник с кружками на своем столе, хмурится и снова спрашивает: – Ты че здесь устроила, мать? Чаепитие после линейки? Я громко фыркаю. – Вообще-то, правильно говорить «что», а не «че», – невозмутимо складываю руки на груди и опираюсь бедрами о столешницу из камня. – Ты меня поучи еще, – предостерегает он, одним взглядом захлопывая мой рот. Я прикусываю язык. В отличие от Саши, Антон никогда моей желающей исключительно добра педагогической жилки не принимал. В наши редкие встречи все намеки на учительский тон жестко пресекались. Словом, конечно.