Цитаты из книг автора «Лина Коваль»

Звук льющейся воды стихает. Отскакивающая кнопка чайника совпадает со щелчком замка на двери, и я оборачиваюсь с кружкой в руках. Так и зависаю. Матерь Божья. Быстро пересчитываю отчетливые кубики на прессе (это, скорее всего, профдеформация) и, следуя взглядом по влажной рельефной груди, добираюсь до озадаченного смазливого лица: нахмуренные широкие брови, темные глаза, высокие скулы и привычная легкая небритость. – Привет, – произношу, с грохотом опуская кружку на стол. – Надо поговорить. Антон проходит на кухню и запахивает коричневое полотенце на бедрах поплотнее. Выпирающий бугор недвусмысленно дает понять, чему именно я помешала.

С гордостью наблюдаю за дочкой, танцующей в паре с мальчиком, который кое-кого мне напоминает. Озираюсь по сторонам в поисках знакомой морды. – Это с кем она? – А это вон, – кивает Лерка вправо. – Огневы. Я, увидев старого знакомого в плотном костюме спасателя, еле сдерживаю смех. Машу ему рукой и выставляю большой палец. Два дебила – это сила. Антоха усмехается, кивает и снова переводит взгляд на детей. Его жена обменивается с Лерой приветливыми взглядами.

Иногда даже странно, что во втором браке от меня абсолютно ничего не требуют и не просят. Будто я и так, сам по себе, еще ничего перец! Но удивительнее всего, что именно в этом положении хочется подпрыгнуть повыше. Сделать все, что в силах сотрудника полиции.

– Ну все понятно, – закатывает Лера глаза. – Вкус страха, спрея от комаров и отсутствия комфорта. Не пойдем мы в лес. Посмеиваюсь, чувствуя, как в груди наконец-то растекается долгожданное спокойствие. Не пойдем и по хрен. Я дома. Я – дома. И все мои сегодня дома. Что еще надо для счастья? Вот она, настоящая свобода! Значит, можно успокоиться и хоть на секунду отпустить контроль. И чувство вины, что не успел, тоже в топку.

– Не знаю, – произносит Тимур задумчиво. – Просто больше всего я люблю апельсины и кофе… И тебя. Поэтому так и сказал, – договаривает легко. – Любишь? Меня? – удерживая простынь, приподнимаюсь. – Конечно, – отвечает он спокойно. Так, будто я спрашиваю его, что именно он ел на завтрак или каким бензином заправляет свой зеленый джип.

– Если ты решил, что я снова буду спать с тобой, Бойцов, ты сильно ошибаешься, – кидаю ему, как пощечину. – Завьялова! – прикрикивает он, тоже вскакивая. – Ты на службе, не забывайся. Протыкаем друг друга воображаемыми иглами, словно это не мы держали нейтралитет почти полгода. Тимур краснеет так, что если заштриховать его шею синим цветом, то получится перевернутый флаг России. Почему-то данное наблюдение меня смешит, и я едва сдерживаю хохот, но это настроение сменяется практически слезами, когда майор, еще раз смерив меня взглядом, стремительно покидает кабинет. Дверь хлопает по натянутым нервам. Оглянувшись, в полной тишине гордо забираю ежедневник и усаживаюсь за стол. Коллеги ведут себя по-разному. Те, кто постарше, отводят взгляд, Яша краснеет, как тибетский монах, а Кологривый начинает громко ржать. – Вау, – хлопает в ладоши с апломбом. – Заткнись, Миша, – цежу ему грубо. – Пожалуйста. – Я так и знал, Лер, – потирает он руки. – Я. Так. И. Знал. Черт возьми. – Что ты знал? – сквозь зубы спрашиваю. – Знал, что вы втрескались друг в друга по уши и как два барана теперь упираетесь.

С мрачной улыбкой исследую распахнутые глаза, вздернутый нос и приоткрытые, сочные от розового блеска губы. И куда только так накрасилась? Надо пробить, кто у них тут физрук и трудовик…

– А ты как здесь, Антох? – доносится до меня непонимающий голос Саши. – Есению привез, – ровно отвечает Огнев. Их общение становится зловеще тихим, поэтому наблюдаю за мимикой своего бывшего и тем, как напряжена спина Антона. Они оба… такие разные. И как я могла думать, что люблю Сашу? Огнев так заботится обо мне, что сейчас временное, трехлетнее, помутнение рассудка кажется смешным и нелепым. И вообще, мои «до» и «после» смотрятся как-то жизнеутверждающе. Будто дела в гору пошли! У «после» так вообще такая аппетитная задница…

Отвернувшись, Антон смотрит на пустынную трассу. Я зависаю на том, как еле заметно подрагивают выгоревшие ресницы и кривятся в ухмылке резко очерченные губы. Никак не могу привыкнуть к его по-мужски настоящей, природной красоте. Не смазливой, но ярко выраженной. Мне вообще все в нем нравится. Как он решает проблемы, которые я для него создаю. Как он невозмутимо справляется с моими женскими капризами. Как он ворчит, делая вид, что не любит Искорку. Все нравится.

– А где-то полтора года назад я узнал, что той беременности вообще не было. Никогда.