После тихого часа пришли подруги с небольшой передачей для Нади. Увидав цветы и шары, девочки устроили настоящий допрос. Надя рассказала обо всем, что произошло сегодня. Девочки задержались недолго, они торопились на банкет. Надя почувствовала легкую усталость от напряженного дня, полного положительных эмоций, но и они ее утомили. Незаметно для себя она уснула. Проснувшись на несколько минут для укола, она опять погрузилась в сон. Принесенные Лизой препараты оказались для Нади «спасительными». Они хорошо снимали боль, и их действие было гораздо дольше по времени.

В это время Лиза рассказывала отцу обо всем, что узнала о Наде. Что она тоже, как и он, подозревала ее в корысти, но они выяснили отношения и решили дружить. Она сообщила отцу и о визите следователя, и о возможном наказании для него.

– Пап, ты меня прости, но у меня нет больше карманных денег, я все истратила. Ты возместишь мне хотя бы часть расходов? Мы с дедом купили лекарство для Нади, доктор выписал рецепты. Ее мучают сильные боли, я это заметила и сказала врачу, но она не знает о моем визите.

– Вот тебе деньги, чадо мое. Не экономь, покупай, что посчитаешь нужным. Я тоже заметил, как она закусывает губы, но не подумал, что от боли. Будешь в больнице, передай доктору, пусть пишет все, что нужно, потом купишь, я тебе доверяю.

Закончив разговор с отцом, Лиза спустилась к Никитичне, здесь же сидел и дедушка, что-то рассказывая и попивая чай.

– Никитична, ты не могла бы завтра с утра испечь немного блинов? Ни к завтраку, чуть позже. В больнице дают такую гадость, а она ее ест.

– Блины фаршировать или обычные? А с чем ты их понесешь со сметаной или вареньем? Может кофе в маленький термос сделать?

– Давай обычные блины со сметаной и кофе. Спасибо, – сказала Лиза, целуя домработницу в щеку.

« С таким отношением, Лизонька, я буду каждый день варить, печь, жарить все, что захочешь» – подумала Никитична, мысленно поблагодарив незнакомую Надю, ради которой дочь хозяина обратилась к ней по-доброму, а не приказала.

– Ты это видел, слышал Петрович? – обратилась она к Смирнову старшему. – Может, я сплю и вижу сон? Что там за волшебница бросилась под колеса машины нашему Юрию Владимировичу?

– Пусть нам с тобой Никитична такие сны снятся каждый день. На волшебницу Надя не похожа, а вот на роль доброй феи подходит в самый раз. Девушка самостоятельная, умная, а главное простая и добрая, я это сразу отметил. В ее возрасте, такие девушки, как она, бывают редкостью, это даже я знаю. Нашей Лизавете десятой доли хватило бы от ее воспитания.

Лиза приходила к Наде каждый день на полтора-два часа. У них находились темы для разговоров. Теперь у Нади на завтрак, а чаще на обед были блюда, приготовленные Никитичной и привезенные Лизой. Шел девятый день пребывания Нади в больнице и ее готовили к выписке, три дня назад разрешив ненадолго вставать. Лиза, прямо с утра, решила поговорить еще раз с отцом.

– Папа, Надю завтра выписывают. Что ты решил? – спросила она напрямик.

– А что я должен был решить? – невозмутимо спросил он.

– Ты обещал вернуться к нашему разговору о Наде, когда она поправится. Она пока не совсем здорова, но уже ходит, боли стали меньше. Мы забираем ее к себе или нет? Если забираем, то, на каких условиях, если нет, то куда она пойдет. Пока у нее нет ни работы, ни жилья, но она может заниматься со мной и жить с нами. Пройдет месяц, выйдет на работу, снимет квартиру, а занятия можно будет продолжить за деньги. Мы же говорили с тобой на эту тему, ты не можешь этого не помнить.

– Да помню я все. Я помню даже то, что профессор обещал ей место в общежитии, а вот ты видимо забыла. Конечно, у нас ей будет гораздо удобнее, чем в общежитии, пока она окончательно поправится. Давай, привози ее завтра к нам домой, но пока только на месяц, а там посмотрим, Ты согласна на такой вариант?

– Спасибо. Я согласна. А вот согласится ли она, вопрос.

– Убеди ее. Меня же убедила. Ладно, раз уж решила, помочь новой подруге, приготовьте ей с Никитичной комнату. Ты купила ей одежду вместо той, что мы забрали, испорченной? В чем же ты ее будешь забирать, в пижаме? Деньги возьми в ящике стола, их должно хватить. До вечера.

– Деньги я возьму, а одежду купим вместе с ней. В чем забрать, я нашла в ее вещах.

Поговорив с отцом, она прямо окрыленная, заговорила с Никитичной.

– Никитична, у Вас сегодня много работы по дому? – спросила она.

– Как обычно. Завтрак, обед, рынок, ужин. Тебе что-то нужно? Не заговаривай мне зубы, говори прямо. Завтрак для твоей подруги готов, правда, кофе я еще не приготовила.

– Не сердись. Ты поможешь мне подготовить для Нади комнату? Я вернусь из больницы, помогу тебе с уборкой, поедем на рынок, а вечером расскажешь мне с чего начинать, подскажешь.

– Лиза, ты не заболела? Я сама все сделаю. В какую комнату ты хочешь поселить подругу?

– Ей пока трудно передвигаться, приготовим ей комнату внизу, рядом с комнатой дедушки. Помочь я тебе все же попробую, постараюсь, а на здоровье я не жалуюсь. Спасибо за завтрак.

« Девочка меняется прямо на глазах. Ладно, эта новая подружка ее чем-то заинтересовала, но отношение ко мне стало другим. Раньше я для нее была частью кухни. С тех пор, как девочка осталась без матери, которая развелась с ее отцом и уехала, я кроме претензий и требований не слышала от нее ни каких других слов. Она пропадает в больнице, не болтается с друзьями, больше бывает дома, не огрызается и еще предлагает свою помощь. Все это не просто так, ой не просто. Что ж там за подруга?» – думала Никитична, готовя кофе. О том же думал и отец. «Лизе было семь лет, когда я развелся с Ольгой, и она уехала из страны с другим мужчиной. Меня мало огорчал развод с женой. Поженились мы поспешно и ничего хорошего из этого не вышло. Уже тогда я почувствовал свободу, от каких– либо обязательств. По решению суда дочь оставили со мной. В то время я много внимания уделял девочке, но недолго. Потом поднимал свой бизнес, пропадал большую часть суток на работе. Воспитанием Лизы занялась няня. То ли няня была не профессионалом, то ли Лиза была трудным ребенком, но няню пришлось не раз сменить, а Лиза все равно росла своевольной и капризной. В новый дом мы переехали втроем. Никитична работала у нас не первый год и натерпелась от дочери больше чем я. Время шло, а отношения с дочерью не выстраивались. Чем старше становилась Лиза, тем труднее мне было скрывать свои похождения. Мало того, что я видел дочь только за завтраком, перед школой и вечерами после работы, она умудрялась испортить каждый, то своими капризами, то неприятностями. Так было и в каникулы и во время учебы. Единственное время, когда мы жили дружно, это было время отпуска. Мы выбирались с ней куда-нибудь вдвоем и все менялось. Но стоило вернуться домой, все возвращалось. Я поздно понял, что Лиза меня ревнует к женщинам, а когда понял лишь «сбавил обороты». Училась она, мягко говоря, неважно. Она знала математику на твердую четверку, а простую географию не тянула и на три. Она водила дружбу с такими же, как сама «богатыми», прогуливала уроки, грубила учителям. Одним словом с учебой и воспитанием были большие проблемы. Ей исполнилось в январе тринадцать лет, когда я, устав от всего этого, поставил ей условие, сказав: – « Я не справляюсь с тобой. Ни просьбы мои, ни ограничения не помогают. Не изменишь своего отношения к учебе и окружающим, поедешь жить к матери. Пусть она занимается твоим воспитанием. Срок тебе даю до конца учебного года, потом пеняй на себя». Вот тогда мы с ней впервые крупно поссорились. Она высказала все, что думает обо мне. Мало того, она заявила, что это я виновен в ее поведении, что она берет пример с меня и, «возможно скоро, буду, как и ты, папочка, пропадать по ночам». Тогда я даже испугался этого монолога, и подумал, что дочь давно выросла, она все понимает и воспринимает это как взрослая. Она изменилась за полгода меньше в десять раз, чем за последние девять дней. Этот наезд на девушку менял дочь на глазах. Это была совсем другая Лиза, о которой я даже не мог мечтать. Прошло девять дней, а мы ни разу не поссорились. Дочь советовала, спрашивала и делилась своим мнение, как взрослая, при этом не навязывала, а тактично предлагала. Правда, тон при этом не всегда соответствовал просьбе. Первые дни я считал это игрой на публику, но все оказалось, не так. Я и согласие свое дал на переезд Нади, ради простого эксперимента по перевоспитанию дочери. Посмотрим, что будет через месяц. Чем закончится эта игра в благородство?» – думал он, выходя из машины.

Лиза ехала к Наде в больницу и совсем не была уверена в том, что ее предложение о переезде обрадует новую подругу. Она рассказала Наде о разговоре с отцом, о том, что получила его согласие и о комнате, которую они сегодня приготовят вместе с Никитичной. Поинтересовалась, что из вещей привезти ей на завтра.

– Лиза, ты не поторопилась со своим решением? Нам целый месяц придется жить с тобой бок обок, а мы едва знакомы. Сумеешь продержаться, если тебе эта игра наскучит? – спросила Надя напрямик. – Не окажусь ли я на улице, если мы с тобой не найдем общего языка?

– Смогу, не сомневайся. Мы же договорились ни каких тайн и недоговоренности. Если я пойму, что ошиблась, скажу прямо, и поверь, дам тебе время на поиски нового жилья. Идет?

– Хорошо, я поеду с тобой, и совсем не потому, что мне некуда деваться. У меня три стипендии в кармане, хватило бы или на билет к одному из братьев, или на комнату, но с работой сложнее. До первого августа, мне надо обязательно поправиться. Как я буду работать еле передвигаясь? А так я и деньги сэкономлю и поправлюсь за месяц окончательно. Видишь, я не скрываю своих корыстных интересов. Ну, а от безделья, так между завтраком и обедом, буду учить тебя английскому языку.

« Предложение, конечно, неожиданное. Более того, оно похоже на каприз девочки. Зачем ей в каникулы английский? Чего она хочет на самом деле? Ладно, я дала согласие, на месте определимся. В данный момент выбирать мне не приходится, а дальше посмотрим» – думала Надя.

Пробыв у Нади не меньше часа и решив свой вопрос, Лиза вернулась домой.

–Никитична, я пришла. С чего начинать будем, с рынка? – спросила она.

– Чего ты на рынке забыла? Говори, что надо купить и сколько, я сама справлюсь. Ты когда в маршрутке ездила? Сумки тяжелые носила? – задавала вопрос за вопросом Никитична Лизе. – Чего ты задумала?

– Не волнуйся, мешать тебе я не буду, проведу себе экскурсию, а на обратном пути помогу нести твои тяжелые сумки, я жилистая. Что ты на меня так смотришь? Я здорова и в своем уме. У нас завтра, что на обед?

– Что прикажите барыня, то и приготовлю. Вы сами чего изволите?

– Я действительно такая капризная, самовлюбленная особа? – спросила Лиза, обиженным голосом. – Тогда почему ты меня никогда не ставишь на место?

– Да нет, Лизонька, ты хорошая девочка, только иногда тебя «заносит», как вы выражаетесь. Указывать тебе я не могу, это ты когда-то поставила меня на мое место. Забыла? Подруга согласилась на переезд?

– Прости меня. Видимо мне не хватало хорошей трепки. Все меня жалели, баловали и нажили в моем лице несносное чудовище. Надя согласилась, но только на месяц, пока поправится и сможет выйти работу. А пока будет со мной заниматься английским. Ты поможешь мне выбрать ей одежду на завтрашний день, выбрать я и сама смогу, а погладить не сумею.

– Идем на экскурсию на рынок, вернемся, займемся и комнатой и вещами, не стоять же сумкам еще месяц. Может, что постирать надо, просушить, а потом уже в шкаф. Будет уезжать, соберет из шкафа все чистое.

Они вдвоем съездили на рынок, купили продукты сверх того, что планировала Никитична. Вернувшись, занялись сразу вещами Нади, оставив ей только книги для разбора, потом комнатой. Поставив пустые сумки в шкаф. Лиза помогала Никитичне перестилать постель, чего никогда не делала раньше, пылесосить, вытирать пыль. Никитична обратила внимание, что делает она это с удовольствием и без принуждения. В комнате стояла большая кровать, рядом тумбочка, на которой стоял светильник, справа от входной двери небольшой плательный шкаф с зеркалом, слева – дверь в совмещенный санузел с душем, напротив двери, чуть правее окно, из которого открывался отличный вид на небольшой сад. На противоположной стороне от кровати стоял телевизор. У стены с окном – журнальный столик и кресло. Вещи на выписку были простираны, отутюжены и собраны в пакет.