Вера Васильевна вместе с Лёшей вернулась минут через десять, почти сразу раздался звонок в дверь, пришёл сосед. Ребята ушли в комнату Кости, а гости Даши прошли на кухню.

– Что случилось у Даши на этот раз? Инструменты я не захватил, – пытался шутить Лев Борисович.

Даша протянула ему тетрадку.

– Попробуйте прочесть, а мы пока чай заварим свежий. Я перевела со словарем, кое-что поняла, но мне надо быть уверенной в правильности.

Лев Борисович открыл тетрадку и начал медленно, без звука шевелить губами. Прошли не менее пятнадцати минут, и он прочёл текст повторно. Даша отнесла мальчишкам чай и пирожные, сахар и салфетки. Друзья занимались делом.

– Ну, что я могу сказать дамы, всё очень серьезно, можно сказать даже трагично. Первые страницы дневника обычные конспекты, а вот с четвертой идёт сам дневник. Читать?

«1945 год. Меня зовут Андрес Штоль. Я уроженец Дрездена и родился в 1931 году. Моя мать, Анна Винер родом из России. В 1910 году вместе с родителями выехала в Германию, где вышла замуж за Отто Штоль. Я старший ребёнок в семье и имел брата Генриха, рожденного 5 сентября 1935 года, и сестру Эльзу 3 марта 1938 года. Мой отец, врач по профессии был призван в армию в 1941 году и погиб в 43. После гибели отца нас выселили из квартиры и города на хутор к дальним родственникам отца. Это было не лучшее время в нашей жизни. Выполняя работу батраков, мы чаще всего оставались голодными и тогда, я начал воровать. Вор, конечно, из меня вышел плохой, и крал я лишь продукты, но брат и сестра не голодали, а меня, ни разу не поймали за руку. День 5 марта 1945 года стал самым страшным днём в моей жизни. Город и окрестности бомбили не переставая, укрыться было негде. Мы бежали, падали и опять бежали, а вокруг много тел и среди них мама, Генрих и Эльза. Казалось, мама хотела закрыть их собой. Я кричал, плакал, пока не потерял сознание. Не знаю, сколько прошло времени, но я увидел лица, которые сказали: – «Этот еще живой». Очнулся я в русском госпитале. Постепенно приходя в себя, я понял, что лучше всего молчать и может, тогда меня не тронут. Планируя побег, я не знал, что моя сломанная нога не позволит мне этого сделать. Ночью я спал с куском одеяла во рту, чтобы не закричать по-немецки во сне. Русский доктор перевёл меня к себе за ширму через три дня. Он ни о чём меня не спрашивал, только сказал: – « Не разговаривай ни с кем и больше ешь, тебе нужны силы». Вот, где пригодились мамины уроки. Я стал вспоминать то, чему она нас учила и уже через день, как мог, рассказал доктору всё. Он спросил, поеду – ли я с ним в Москву и хочу ли стать его сыном. Я не думал долго, я не знал, жив ли дядя Пауль, брат отца, у которого было четверо детей, но я знал, что моей семьи больше нет, и я согласился. Я не знаю, как ему это удалось, но сразу я стал его племянником, сыном его брата, а потом уже в Москве сыном – Барышевым Андреем Ивановичем. Семья его приняла меня по-разному, дочь Сталина с интересом, а жена равнодушно, даже враждебно. Самое трудное было выучить правильный русский язык, правописание. Сталина, так звали мою названую сестру, учила меня по букварю. Так я выучил буквы, научился складывать их в слова и писать. Свою новую биографию я выучил наизусть, а в школу пошёл только через год. Мне не пришлось оправдываться, когда я путал слова или усиленно вспоминал правильность их правописания или произношения, но и немецкий мне приходилось «забывать». У меня в деле лежала справка о ранении и контузии, которая давала право на эти «ошибки».

1949 год. Я окончил школу, и стал слушателем военно-медицинской академии. Теперь мы видимся с отцом только на каникулах. Я очень скучаю за ним. Он стал другом, наставником, он любит и заботится обо мне, как заботятся о своих детях. Дарья Васильевна относится ко мне уже не враждебно, но сдержано, мы стали реже видеться. Я ни разу не видел на ней мамин «ландыш», который я подарил ей от чистого сердца. Отец предлагал свою помощь, но я отказался. Я прожил в Советском Союзе восемь лет и понимал, чем может обернуться даже малейшее сомнение в родстве. Решил, чем дальше я окажусь от Москвы, тем будет лучше. Лучше, прежде всего, для отца.

1953 год. Я уезжаю в далекую Сибирь, не на Север, а именно в Западную Сибирь. Чисто географически – это сразу за Уралом, разделяющим Европу и Азию. Буду служить в госпитале. Я стал, как отец хирургом.

1954 год. Я влюбился! Влюбился в простую деревенскую девушку из семьи советских немцев. Видимо, это судьба, не забывать свои корни. Таких семей как Машина, очень много. Они живут целыми посёлками и деревнями, говорят на своем языке, обучаясь в школе на русском. Мне казалось, что я попал в свою среду, к своим землякам, но отец был дороже и ближе. Теперь я уже муж.

1955 год. У меня родилась дочь! Я очень рад и горд этому событию в моей жизни. Отец приехал к нам в гости. Прошло десять лет и я ни разу не пожалел о том, что стал Барышевым Андреем Ивановичем. Мы даже внешне с ним стали похожи. У нас общее дело, общая профессия, одна семья, нас связывают какие-то невидимые нити и одна тайна. Одно гнетёт меня, что не смогу положить цветы на могилу мамы, Генриха и Эльзы и сказать, что я их помню. Писать заканчиваю. Жизнь продолжается. Я благодарен судьбе за то, что в моей жизни есть отец и моя семья.

– Бедный папа. Сколько ему пришлось пережить? А дедушка? Так рисковать. Теперь и бабушку можно понять. Если, когда-нибудь я окажусь в Германии, я положу цветы за папу, обещаю.

– Что скажешь Лева? – спросила Вера Васильевна, когда чтение было окончено.

– Скажу, что как и прежде нужно хранить тайну, дневник убрать до лучших времен, – ответил он, протянув Даше тетрадь. – Чай отменяется?

– Для чая у нас повод вполне легальный – мой сын первоклассник. Будет и чай, и варенье, и пирожные.

Будучи в отпуске, Даша не только навела порядок в квартире, перестирав, перемыв и переутюжив все и вся, но дождавшись получения денег, она полностью рассчиталась с кооперативом и получила документ о праве собственности на квартиру. Она постепенно научилась вести домашнее хозяйство и теперь знала, сколько нужно денег от зарплаты до зарплаты на продукты, оплату услуг и непредвиденные расходы. У неё остались деньги на вкладе. Зарплату она хранила дома. На сорок дней поехав на кладбище, она рассказала о своих делах родителям, а приехав домой, перебралась в их комнату, сделав небольшую перестановку. Выходя на работу после отпуска, она была спокойна за сына, он был в её отсутствие под присмотром Веры Васильевны.

Мальчишки подружились. Костя обедал у Веры Васильевны, а ужинали все вместе у Даши. Два раза в месяц Костя ночевал у соседки, когда у Даши были дежурства. По негласному договору, Даша оплачивала такие ночевки. Так прошел год, и Леша перешел в другую школу. Косте исполнилось 8 лет, и теперь уже он приглашал Веру Васильевну на обеды. Он взял шефство надо Львом Борисовичем, приносил ему продукты, помогал в уборке и часто бывал в гостях по поводу и без повода, ему было интересно со стариком. Единственное, что не менялось – это совместные ночевки с Верой Васильевной в ночные или суточные дежурства Даши. Все свое свободное время Даша проводила с сыном – это были два друга, которые поддерживали, помогали и понимали без слов друг друга.

Капитан медицинской службы, хирург Барышева Дарья Андреевна уже два года работала в отделении отца при новом заведующем. Он пришёл года на два раньше неё и одно время они даже дружили. Прошло время, Серов женился по расчёту, стал заведующим и теперь не давал ей проходу. Сначала это забавляло, потом раздражало, а в настоящее время обижало. Дошло до того, что самые сложные операции делала она, в планах операций её фамилия повторялась чаще других, а дежурства у неё были исключительно суточные в выходные и праздничные дни. Терпение её лопнуло, когда он пришёл в выходной с проверкой навеселе, нёс какой-то бред, и, получив пощечину, стал грозить увольнением. На следующий день, после сдачи дежурства и обхода, Дарья взяла графики, план операций и пошла к главному врачу.

– Владимир Степанович, взгляните на это, – она протянула ему бумаги. – Это длится уже второй месяц.

– У вас в отделении три хирурга и два интерна. Чем заняты они?

– Ребята молодые, пригрозил увольнением, вот и молчат. Вчера и меня грозились уволить. Мне писать раппорт, он же у нас неприкасаемый?

– Ты мне скажи – он хороший хирург?

– Хирург он, на мой взгляд, так себе, а ассистент не плохой. Дела обстоят еще хуже. Он уже месяц не был в операционной. Из троих оперирующих Столяров и я, остальных учить надо. Зав. отделением есть, а хирурга нет. Я в прошлом месяце получила зарплату за двоих, а она мне с такой нагрузкой скоро и одна не будет нужна.

– Работай Даша, а я с этим разберусь, – сказал Владимир Степанович, возвращая ей графики.

Серова Дарья Андреевна встретила, возвращаясь в отделение.

– Скажите, доктор Серов, Вы знакомы с Трудовым кодексом?

– А что случилось?

– Так какого же чёрта Вы составляете графики и планы с нарушениями? Потрудитесь объяснить Ваши решения. Что Вы имеете против Барышевой, конкретно, аргументировано? Я слушаю.

– Она же одна, дал возможность заработать, – оправдывался Серов.

– Да Вы батенька еще и лжец. Добродетель, блин, нашёлся. Осчастливить решил коллегу и спихнул ей все свои операции. Ты кто есть? Профессор? Ты её место занимаешь, это она отказалась от должности, её дело практика. А ты думал, что самый достойный? Идиот! Власть почувствовал? Выговор тебе обеспечен, а если захочешь уволиться – пиши рапорт, подпишу с превеликим удовольствием.

Накануне 1985 года на специализацию в госпиталь приехал молодой лейтенант из лётного полка, закончивший академию, где учился отец Дарьи Андреевны, и отслуживший уже больше года. Все молоденькие медсёстры только и говорили о нём. Даша видела его в столовой, но знакома с ним не была. Они познакомились при странных обстоятельствах на Новогоднем фуршете, устроенном между обедом и ужином в столовой. По графику, Новогоднюю ночь она проведёт дома с сыном. Она уже собиралась домой, когда дежурная сестра из приёмного покоя сообщила о пациенте с ножевым ранением. «Столяров на больничном листе, Серов уже набрался, остаются два «дарования» и я, – думала она, принимая решение.

– Дежурный на месте, второй за мной, будем работать. Анестезиолога в операционную, – говорила Дарья Андреевна, накручивая диск телефона.

– Ну вот, парень опять один, да еще в Новый год, – говорила она вслух.

– Вы о ком? – спросил незнакомец.

– О сыне. Ему всего девять и он ждёт меня. Я обещала ему городскую елку, каток. Как объяснить, почему мама не выполняет своих обещаний?

– Дарья Андреевна, давайте адрес и позвоните сыну, скажите, что придёт Андрей. У Вас все равно нет выбора.

– Костя, я задерживаюсь, но посылаю тебе Деда Мороза. Сходите вместе с ним на каток, потом на ёлку. Теплее одевайся и дай ему дедушкины коньки. – Спасибо Вам. Еда в холодильнике, сын знает, – говорила она незнакомцу. – Я приеду сразу, как освобожусь. – Завьялов, ты ещё здесь? Быстро мыться.

Она заправила косу под халат, надела шапочку. С помощью сестры надела халат, перчатки, маску. 16-50 – наркоз,17-00 – начали! Операция длилась два часа 30 минут. Завьялов оказался шустрым малым не хуже Серова. Даша делала свою работу и, как будто советовалась с ассистентом. 19-30 – операция закончена.

– Всем спасибо. Как думаешь, что будем назначать доктор Завьялов? – спросила она.

Парень смутился, но быстро сосредоточился и всё сказал правильно.

– Все так и запиши, – она подмигнула доктору. – Когда-то и я так начинала. Передай больного дежурному, если что, пусть подключат реанимацию.

Даша вышла на улицу, часы показывали 20-20, а улица была пустынна, ни одного транспорта. Одно радовало, погода поистине была Новогодней, слегка морозной, безветренной, так что редкие снежинки ровно ложились на землю. «Если идти пешком, к утру буду дома», – подумала она, когда увидела свет от фар машины и подняла руку. Машина остановилась, она открыла переднюю дверцу авто без предисловий, уселась на переднее сидение и назвала адрес.

– Вообще мне не по пути, я еду в другую сторону, – сказал водитель, и Дарья Андреевна узнала голос Завьялова. – Но вас я довезу.

Они доехали минут за тридцать по пустынным улицам города, беседуя на разные темы. Около 21 часа, Дарья Андреевна открыла своим ключом дверь и вошла в прихожую.

– Мама вернулась! – крикнул, Костя, выбегая в прихожую. – Ты успела! А мы с Андреем на катке были и на ёлке, и мясо у нас в духовке почти готово, а еще его зовут как нашего дедушку Андрей Иванович, но он разрешил называть его просто Андрей, – говорил Костя, помогая матери снять шубу, сапоги и подавая тапочки. – Устала? Мой руки, у нас уже и стол накрыт, я ещё ёлку сейчас включу.

Она, слушая сына, вымыла руки и прошла на кухню, где хозяйничал новый знакомый.

– Помощь нужна? – спросила Даша.– Вас действительно зовут Андрей? – Спасибо Вам большое.

– Да, снимите пробу. Мясо готово, картофель тоже, – ответил Андрей. – Как Ваш больной?

Даша попробовало кусочек мяса, и согласно кивнула.

– С больным всё в порядке, а мясо готово.

– Пять минут и к столу, – говорил он, посыпая содержимое противня тертым сыром.

Пока мужчины возились на кухне, она переоделась и сменила причёску.

Они сели к столу проводить старый год. Мясо оказалось сочным и вкусным под тонкой корочкой сыра. Салаты, которые приготовила Даша, пошли в ход. Костя поведал о проведенном вечере, о том, что он заходил поздравить Льва Борисовича с Новым годом, но к нему приехал сын и увёз его на праздник к себе. К бою курантов все были сыты. Загадав желание под звон бокалов с шампанским, и пожелав друг другу в Новом году только хорошего, они ели только мандарины. Костя уже через час клевал носом, и его уложили спать, прикрыв дверь в детскую. Даша и Андрей проговорили почти до рассвета. Теперь она знала о нём многое. Туманов, окончил академию, где учился отец, попал в летный полк по распределению, ему 27 лет исполнится в марте. Прослужил больше года, холост, есть родители, которые живут в Ростовской области и младшая сестра. Они осилили бутылку шампанского, помыв и убрав посуду. Даша постелила Андрею постель на диване, а сама отправилась к себе, пожелав спокойной ночи новому знакомому.

Проснулись все поздно, часы показывали 10:30, когда Костя, заглянув в комнату к матери, нырнув под одеяло, спросил:

– Мам, а где Андрей? Постель на диване собрана.

– Не знаю сынок. Может в ванне, может, ушёл по-английски – это же твой друг, иди – посмотри.

Андрей нашёлся на кухне, за приготовлением завтрака. Убрав постели и приведя себя в порядок, мать и сын уже готовы были присоединиться к нему, когда в прихожей раздался звонок. Пришла Вера Васильевна поздравить соседей с праздником. Она не рассчитывала увидеть постороннего в квартире и чуть опешила, но любопытство взяло верх, и она осталась.

–Я только от Светланы, там отмечали Новый год. Вот Костя, принимай подарок от Деда Мороза, – она протянула ему кулёк конфет.

– Вера Васильевна, садитесь с нами завтракать, – пригласил её Костя, высыпая конфеты в вазу. – Знакомьтесь – это мой друг Андрей. Мы вчера так классно провели с ним время. – Андрей, ты не торопишься? Может, на каток сходим, как вчера?

– До третьего числа я абсолютно свободен, а вот третьего дежурю вместе с твоей мамой. Если мама не возражает против катка, завтракаем и на лёд. Про торт не забудь, пропадёт.

После их ухода, Вера Васильевна, хитро поглядывая на Дашу, сказала:

– А парень – то хорош. Костя сразу это почувствовал, друга в нём нашел. Вот за кого надо замуж выходить.

– Вера Васильевна, мы знакомы с ним всего сутки.

Даша рассказала историю знакомства.

– Для того чтобы влюбиться минуты хватает, а тут целые сутки. Да не смущайся ты так, шучу я, но парень действительно хорош. Алексей на каникулах у меня будет, пусть Костя ночует у нас, как пойдёшь дежурить, всё не так скучно будет. Парень он у тебя совсем взрослый и днём справляется, и ночью уже один остаётся, – сказала она и засобиралась домой.

Даша взялась за обед. Она сварила борщ и нажарила котлет. Прошли не меньше трёх часов, прежде чем друзья явились домой, мокрые от налипшего снега, румяные, довольные и голодные. Даша насильно заставила Андрея переодеться в вещи отца, а его одежду вместе с Костиной повесила сохнуть в прихожей. После обеда, лежа на диване, оба добра молодца уснули под звук телевизора. Прикрыв их пледом, Даша пошла к себе. «Плохо в этой дружбе только одно – Андрей уедет, и Костя будет очень скучать», – подумала она засыпая.

Прошел январь, февраль, и Андрей приходил не только в выходной, но и по вечерам. Они с Костей ходили в кино, на каток. Когда погода была плохая, играли в настольный хоккей дома.

– Мне очень хочется ходить на самбо и хоккей. Но на самбо далеко ездить, а хоккей только с десяти лет, – признался Костя Андрею. – Скажи, а тебе моя мама совсем не нравится?

– Твоя мама мне очень нравится, правда я её немного побаиваюсь, особенно на работе, она такая строгая.

– Если нравиться – женись на ней. Она хорошая и совсем не строгая, уж я-то знаю. Будет у нас семья.

– Видишь Костя, в чём дело, я служу в маленьком городке. Вряд ли мама захочет из большого города уехать в деревню. И потом, я военный, могут перебросить в другое место и ни один раз. Не каждая женщина захочет менять устроенный быт на частые переезды, жить на чемоданах, – пытался объяснить Косте Андрей.

– А ты попробуй. Мне не хочется с тобой расставаться.

Даша слышала весь разговор. «Что мне делать?» – думала она, стоя у окна. С каждым днем Андрей нравился ей все больше. Их отношения были дружеские, и он даже намёков не делал на большее. Андрей сделал ей предложение 8 марта, и она его приняла. До его отъезда в часть, они уже жили семьёй, а 24 апреля, в день ее тридцатилетия, они расписались. Переезд планировали сразу после того, как закончится учебный год у Кости, в это же время Даша уволиться с работы. Квартиру Андрей получил, дело оставалось за переездом. Был только один не решённый вопрос. Что делать с квартирой, где они живут сейчас. Помог кооператив, найдя порядочных квартирантов на длительный срок, Дашу это устраивало. Месяца на сборы ей хватило и в очередной свой приезд, Андрей отправил небольшой контейнер с мебелью и вещами к новому месту жительства. Еще через две недели, уволившись из госпиталя и получив расчёт, Дарья Андреевна забрала документы Кости из школы и с тремя дорожными сумками они стояли на перроне вокзала в ожидании своего поезда. Даша даже не заметила, как к ней подошла цыганка.

– Далеко собралась, милая? – спросила она Дашу.

– Домой к мужу. Не надо мне гадать. Я не хочу знать ни прошлого, ни будущего, ни что на роду написано.

– Не говори того, чего не знаешь. Замуж вышла недавно, вон, как кольцо блестит. Муж твой, каких поискать, не обижай его ревностью, он этого не заслуживает. Проживёте вместе долго и счастливо, троих детей воспитаете. Спасёшь многих, когда смерть будет рядом ходить. Испытания все выдержишь ради семьи, семья тебя и спасёт. Трудный путь ты прошла достойно, не сломалась. Теперь в твоей жизни всё будет хорошо. Храни тебя Бог.

Цыганка ушла так же незаметно, как и появилась. Даша знала, что они обладают гипнозом, но кольцо было на пальце, а сумка закрыта на молнию. Костя сидел на том же месте в окружении сумок. «Замуж выйдешь, когда много повидаешь, переживешь и потеряешь», – так сказала цыганка десять лет назад. Дашу пробил холодный пот.