Проезжая мимо поста водитель притормозил и крикнул: – «Мы к Шамилю, у него жена рожает».

Машина стала подниматься в гору. Но у скромного жилища чабана, мужчина вдруг подал голос.

– Не останавливайся, прибавь скорость и езжай вон к тем развалинам, – сказал он, приставил пистолет к затылку Рината. – Дёрнешься – убью. Ты мне не нужен.

Дарья Андреевна поняла – это похищение, но зачем? Понял это и Ринат. Ехали минут тридцать, когда уазик остановился ровно там, где ему указали. Что здесь было раньше, трудно было сказать. Мужчина с пистолетом в руках велел им выйти и следовать за ним. За поворотом отвесной стены высотой метра два стоял джип, с наброшенной маскировочной сеткой.

– Ты в машину, – сказал он Дарье Андреевне, – а ты к стене, – кивнул он Ринату.

Ее осенило – «Им нужен врач».

– Тронешь мальчишку, я разобью себе руки, – она подняла камень с земли.

– Тогда я убью вас обоих, – с усмешкой сказал похититель.

– А потом убьют тебя за то, что не привез врача. Давай, чего ждёшь.

Он посадил их в машину, связав руки и завязав глаза. Ехали минут сорок, прежде чем машина остановилась. Им сняли повязки, и велели выйти из машины. Они оказались на месте разрушенного до основания селения. Такие картины она видела только в кино. Дома сложились в одну кучу кирпича и черепицы, оставались только части цоколя и фундамента, туда их и повели. Часть плиты вместе с мусором отошла в сторону, образовав проход, который закрылся, как только они прошли. Вспыхнул луч фонарика, а метров через пять открылась дверь в освещенное помещение. Здесь находилось человек пять-семь. Кровати в два яруса, большой стол и скамейки. Один сидел перед экраном, на котором она увидела машину и часть улицы. «Камеры», – мелькнуло у нее в голове. Из комнаты вели три двери. Рината оставили здесь, бросив на пол для него тюфяк. Её повели к одной из двери, за которой была небольшая комната. Она увидела мужчину, бледного, с выраженными признаками озноба. «Мой клиент», – подумала она. Возраст мужчины, из-за обильной щетины на лице, определить было сложно.

– Где я могу вымыть руки? – спросила Дарья Андреевна.

Ее проводили в санузел, который находился здесь же. Она присела возле раненного мужчины, и отдернула одеяло. Ране было не более 5-8 часов.

– Чего вы от меня хотите? Я ему не смогу помочь, нужна операция, – сказала она, глядя на похитителя.

– Все есть, идём, – похититель открыл ещё одну дверь, и она увидела мини «операционную», с ярким светом и инструментами. – Сделаешь всё как надо, вернёшься обратно, нет – останешься здесь. Готовься, мы его сейчас принесём, он слишком плох. Здесь есть всё, сама разберёшься и выберешь, что надо.

Дарья Андреевна готовилась к операции и всё думала о доноре, зная группу крови пациента. Операция длилась в одиночку два часа. Раны оказались необычными. Первая пуля как будто срикошетила от чего то, пробила живот и на этом успокоилась, не задев ни один орган. Вторая оказалась в кишке, а поскольку та была пуста, вреда особого не причинила. Причём вторая пуля перед попаданием в живот, видимо что-то пробила и потеряла убойную силу. Всю операцию она думала об этой странности. Стреляли либо издалека, либо когда человек находился за ограждением. Первое не подходило, под сомнение подходила и вторая версия – пули были не от автомата, они были от пистолета. «Неужели стреляли свои люди, для него свои?» – подумала она.

Она сделала всего одно переливание от донора жителя гор, а у Рината взяла всего двести граммов крови.

– Накормите его и дайте горячего сладкого чая. Мне понадобится к вечеру донор, – в приказном порядке сказала она похитителю.

Дарья Андреевна осмотрела содержимое чемодана, выбрала лекарства для уколов. Несколько ампул, аккуратно упаковала в ватные тампоны и завернула их вместе с рукавом камуфляжной куртки. Шприцы-тюбики с лекарством завернула в другой рукав. В двадцатку набрала «адскую смесь» и засунула ее в носок, чуть прихватив пластырем. Носки были длинные, и со стороны ее оружие было незаметно. Во второй носок она засунула скальпель, обернув острую часть бинтом. Дарья Андреевна была уверена в том, что даже если их и отпустят, без «вреда для здоровья», это не обойдется. Только после «тайного хищения», она навела порядок в операционной, убрала лекарства в чемодан, надела белый халат и вышла к раненому, который лежал уже на относительно чистой постели.

– У Вас веки дрожат, вы не спите, – сказала она шепотом.

– Здесь нет камер, только на входе, для наружного наблюдения. Как мои дела? – спросил тихо больной.

– Раны Ваши не опасны. После такого ранения, больные уже через сутки сами начинают ходить, – ответила Дарья Андреевна.

– В меня стреляли, и стреляли в суматохе «братья», когда я был в машине. Будет лучше, если я и дальше буду «умирающим» лебедем. Мне нужно время три-четыре дня, а вы сделайте так, чтобы в это поверили, и прежде всего Ваш похититель.

– Значит, будете три дня «мумией», – сказала она, ставя больному капельницу, после чего присела в кресло и закрыла глаза.

Дарья Андреевна попросили привести Рината для очередного переливания, и узнала, что его накормили и напоили чаем. Ей видимо обед был не положен. Уложив Рината на кушетку, изображая манипуляции, она сделала ему укол. Увели Рината, пришел похититель, узнать о состоянии больного.

– Парень мне еще понадобится, придется вам его поставить на довольствие, – сказала она. – А мне не положен ужин? Больной пока тяжелый, боюсь инфекции, он все время бредит, но я не понимаю вашего языка.

Ей принесли лепёшку, кусок сыра и большой бокал чая. Она поела, но без особого аппетита. Дарья Андреевна делала всё, чтобы больной пару дней находился «без сознания», при этом ставила капельницы поддерживающие его. Она ночевала здесь же, сидя в кресле, укрывшись тонким одеялом. Через три дня больной пришёл в себя, и в этот же день она узнала новость.

– Два дня назад вас здесь искали, но слава Аллаху всё обошлось, они ушли. Как наш брат? – спросил похититель.

– Лучше, но он очень слаб. Ему можно пить бульон не жирный и понемногу. Вы нас отпустите?

– А сама как думаешь? – усмехнулся он.

– Думаю, нет, но вы обещали. Я свое дело сделала.

– Посиди еще пару дней. А потом всё решим. Бульон ему сейчас принесут. Покорми его.

Пока она кормила больного, все время думала как, где и когда?

– Я могу ему приказать, но вряд ли он это сделает. Моё слово для него пустой звук. Я ему нужен живой, пока он не получит деньги, большие деньги. А со стрельбой вышло недоразумение. Я должен быть сидеть на заднем сиденье, он это знал, и просто хотел лишить меня ещё одного бойца. Теперь у него их трое, у меня пятеро, в открытый бой он не пойдет, будет ждать удобного случая. Пистолет возьмёте?

– Я не умею им пользоваться, да и не смогу выстрелить. Мальчишку жалко. Вы забудьте, что в Вас течет кровь неверного, Ринат татарин, он мусульманин. Двигайтесь осторожно, а ещё лучше оберните живот простыней, но не очень туго. Ешьте по не многу, но часто, и лучше жидкую пищу.

Прошёл еще день в тягостном ожидании. Она продолжала кормить больного и ставила ему только уколы. Рината она не видела уже два дня. Её выселяли из комнаты.

– Я приготовила Вам препараты, колоть можете сами еще пару дней в бедро. Это неприятно, но не смертельно, не забудьте про повязку. Прощайте.

– Как Вас зовут, доктор?

– Даша. Дарья Андреевна.

– Простите меня, если сможете.

Её отвели в угол к Ринату. Поесть им так и не дали, а утром едва начало светать, разбудили, связали руки и заставили сесть в неприметные старенькие «Жигули», на заднее сидение. Они ехали меньше десяти минут, когда водитель остановил машину. Во время тряски Дарья Андреевна достала скальпель и освободила руки, которые были связаны тонкой веревкой впереди, и уже держала их за спинкой водительского сиденья, а в них был шприц. Ринат это видел.

– Ты выходи первым, – кивнул он Ринату, открывая свою дверь.

– Дверь…

– Что дверь?

Он отвлекся на Рината, и она поняла, другого случая может, не представится. Она против всех правил вонзила иглу шприца в шею, стараясь попасть в сонную артерию, и с силой нажала на поршень. Он успел нажать на курок за мгновение до того как завалился на бок. Звук выстрела оглушил обоих, запахло порохом. По инерции, она проверила пульс, его не было. Пуля попала Ринату в область бедра, чуть выше колена, пробила мягкие ткани и застряла в двери автомобиля.

– Ничего парень, снимай штаны, – говорила она, разрезая верёвку скальпелем. Обработала рану, сделала перевязку и укол, затянув бинт выше ранения. – Сейчас мы с тобой поедем. Меня муж обучал вождению.

– Я сам. Помогите мне только вытащить его. Он мертв?

– Он пополнил мое личное кладбище, где ему совсем не место.

Ринат выжимал из машины все, что можно. Они ехали, не зная дороги минут двадцать, пока не заметили знакомые развалины. Проехав еще минут тридцать, они остановились.

– Приехали, бензин кончился, – сказал Ринат, открывая дверцу машины, тяжело дыша. Теперь пешком. Как думаете, одолеем?

– Одолеем, сынок. Ползти будем, но одолеем. Нога болит? Может укол? – спросила она, заворачивая пистолет в носовой платок и засовывая его за пояс.

Дарья Андреевна вышла из машины, открыла багажник. Среди всего хлама, она нашла мотыгу и старый ватник. Обмотав острую часть мотыги отрезанными рукавами ватника и бинтом, протянула Ринату.

– Держи костыль. Считать сынок скучно, давай петь. Споём песню – отдохнём, еще одну, еще отдых. Развалины почти рядом, час ходьбы, ну, чуть больше.

Они шли и пели, потом присаживались отдохнуть и опять шли и пели, а развалины все не приближались. Их заметил чабан и отправил сына на блокпост. Уже через полчаса они увидели знакомый уазик. Присев прямо на землю, обнялись и заплакали, это были слёзы радости.

Через час они уже были среди своих ребят, а в небе кружил вертолёт, но не санитарный, а военный. Их встречали, как после долгой разлуки, еще не зная подробностей. Прежде чем заняться собой, Дарья Андреевна вымыла руки, осмотрела рану Рината и наложила свежую повязку, и только потом, взяв чистую одежду, пошла в приготовленную для неё баню. Прошло не менее часа, прежде чем она помылась, постирала свои вещи и предстала перед окружным начальством. За это время Ринат «отрапортовал» обо всём, что видел и знал, а отряд ОМОНа выехал известным ему маршрутом. Ей оставалось изложить свою версию происшедшего. Начальство улетело, забрав с собой Рината, а она сумела позвонить домой, там о её возвращении уже знали. За обедом командир поведал ей следующее:

– Ваше отсутствие на обеде вызвало тревогу. Позвонили на пост, там ответили, что Вы направились к Шамилю. К вечеру наведались туда. Жена его действительно родила ночью сына. От него и узнали, что наш уазик проезжал до полудня, но назад не возвращался. С рассветом начались поиски. Машину свою мы нашли быстро, Ваш чемодан у меня на хранении. На следующий день подключили авиацию и отряд. Кто же мог предположить, что вы были почти рядом под землей. Когда боец сказал о поваленном заборе с адресом, я чуть не лопнул от злости. Я своими ногами топтался там, – с горечью в голосе говорил командир.

– Они вас видели через наружные камеры. Может это и хорошо, что не нашли? Они видят вас, а вы их нет. Кто знает, что было ещё в их арсенале. Я знаю только одно – раненный среди них не главный, но знал о больших деньгах, от того его так и берегли, а хозяин пистолета птица другого полета. Слава Богу «отлетался». Ребята не застанут их на месте, они уйдут, оставив чужих. Не зря он просил три-четыре дня, видимо был план.

– А как Вам пришла в голову идея с уколом? Что Вы ему вкололи?

– Мне предлагали пистолет, но со шприцами у меня лучше получается. А что вколола, Вам лучше не знать. У меня не было уверенности, что он не выстрелит в меня, решила действовать с опережением, Ринат это понял и помог. Можно я пойду?

– Идите Дарья Андреевна. Ваш чемодан принесут, а завтра у Вас выходной.

Только теперь она почувствовала усталость. Напряжение шести дней и диета не прошли даром. Она сняла форму, аккуратно повесив её на стул, легла и тут же уснула. Тот, кто принёс чемодан, увидел её мирно спящей, даже не проснувшись на стук и не знающей, что в отряде о ней ходит легенда.

Она проспала до десяти часов утра следующего дня. Приведя себя в порядок, сняла уже просохшую форму, постиранную вчера. «Я даже не слышала, как ребята завтракали, – подумала она. – Что у вас, доктор, на завтрак?» Все, что было не в банках, съели мышки-норушки, в банках оставался сахар и кофе. «Изверги», – обозвала она не прошеных гостей и направилась на кухню.

–Доброе утро, Гриша. У тебя хлеб есть? Кушать хочется, а мои галеты квартиранты съели, пока я в горах отдыхала.

– Вы присаживайтесь, доктор, я сейчас чайник поставлю и накормлю вас завтраком. Минутку подождёте?

Он вернулся через пару минут, но, ни один. Наступая передним на пятки, ввалилось человек 12-15, пропуская командира с букетом вперёд.

– С днём рождения Дарья Андреевна! Здоровья Вам и счастья. – Сказал он и поцеловал её в щёку. – Там ещё посылки для Вас пришли, ребята в кабинет отнесли. Позвоните домой детям, – он протянул ей телефон. Радостные дети поздравили её с днём рождения, пожелали скорейшего возвращения

Ребята подходили по очереди поздравляли и вручали кто конфеты, кто шоколад. Гриша принёс чайник и кружки, а в центр стола поставил самодельный торт. Ребята измельчили печенье и смешали его со сливочным маслом и сгущенным молоком, а сверху присыпали тертым шоколадом. На глазах у доктора выступили слёзы. Она забыла о дне рождения, и её тронуло внимание парней. Гриша поставил перед ней тарелку с бутербродами со словами: – «А это доктор, ваши боевые 100 грамм, чтобы всё съели». Все вместе пили чай, но каждому хотелось задать вопрос, и Дарья Андреевна это чувствовала.

– Спрашивайте, не стесняйтесь, – сказала она, доедая второй бутерброд. – Подставили мы вас с Ринатом? Кто же знал, что это ловушка. Я даже не знала, что ночью работал ОМОН. Как не помочь беременной женщине?

Ребята задавали вопросы и по шести дням её отсутствия, и про Афганистан, про семью, детей, мужа и вопрос, который интересовал всех: – «Вы теперь домой?»

– Домой я поеду вместе с отрядом. Сколько там дней осталось, неделя?

Они просидели почти два часа, пока Гриша не начал греметь посудой, готовя обед.

«Как приятно, когда о тебе помнят», – думала Дарья Андреевна, возвращаясь к себе. Она разбирала посылки, их оказалось три. Открыв первую, которая была из дому. Здесь было длинное письмо, к которому приложили руку все трое. Посылка была отправлена до её исчезновения, и письмо было написано с юмором и оптимизмом. В посылке было всё, что она любит: кофе и сгущенное молоко, конфеты, три яблока, завернутые в газету. Колбаса в фольге, пачка сигарет, две пары тонких носок и новые тёмные кроссовки. Они были как нельзя кстати. Вторая посылка была из госпиталя – новый хирургический костюм, белый халат, красная футболка с вышитыми инициалами на груди слева Д.А., и синяя футболка, явно мужская, с трафаретом на спине «доктор», вафельный торт и две коробки конфет. Фельдшер передал ей новую полосатую майку десантника и черную футболку с вышитой эмблемой и надписью «ОМОН», и конфеты.