Игорь
Я вылетел из проклятой комнаты, будто за мной кто-то гнался, даже штаны на ходу застегивал и вытаскивал из брюк ремень, чтобы с ним не возиться.
Вот же сука!
Игорь? Она так сказала, лежа под незнакомым мужиком!
Какого хрена, Аня?
Вот какого?!
И это ее «люблю тебя», убил бы!
Я даже схватил подушку именно с этим желанием. Взять и придушить лицемерную гадину! Любит она, видишь ли! Любила бы − не связалась бы с моим худшим врагом, не легла бы под него и уж тем более не рожала бы от него ребенка!
Неужели это именно она меня и предала? Взяла и…
Нет, так низко она пасть не могла, да и…
Я путался в фактах и это было главной причиной поговорить, главной причиной моего появления здесь.
Какого хрена вот это вот все? Скажи мне, Аня!
Как вместо этого возник секс, признание и ярость, с которой я искренне хотел, чтобы она сдохла и неважно, что я сам мечтал услышать снова свое имя на её губах. Это и бесит больше всего… Мечтал!
Мне нужно валить, пока я не натворил что-нибудь. Вот это единственное, что сейчас имеет значение.
Просто бежать.
− Уже все? Так быстро? − спросил у меня, возникший рядом сука Кукловод.
Я посмотрел на него, зло накручивая на кулак ремень, очень хотелось накинуть его на худую шею этого гада и скрутить так, чтобы он захлебывался собственной кровью.
− Ну что, вторая игра будет? − спросил он, смеясь. − Она же хороша, правда?
Я стиснул зубы, вцепившись в конец ремня, чтобы не врезать ему и не ответить. Голос мой он может узнать и неважно, что мы говорили давно и не часто, то единственное, что может меня выдать, я должен скрывать, но мысленно я отвечал ему на все.
«Да, тварь, и клянусь, она будет на твою жизнь. Интересно, какую ставку надо сделать, чтобы ты сыграл в такую игру? Твоя жена стоит машину, а сколько стоишь ты сам?»
Я смотрел ему в глаза, мысленно проговаривая каждую букву, но он явно видел что-то иное.
− Что? Ты что вообще не говоришь? Она тебе не понравилась?
Он начинал говорить со мной как с умственно отсталым, точно таким же тоном богатые женщины в кругу Коршунова говорят со своими собачками.
− Мне нужно работать, − сказал я, напрягая глотку так, чтобы голос стал ниже и невнятней, чтобы только не узнали.
− Андрей Витальевич уехал…
Я кивнул. Конечно, я знал, что Андрей уедет, делать ему нечего − на эту мерзость смотреть. Он вообще тут только ради меня роль Коршуна примерял, наследник вора в законе, человек, способный воосстановить производство оружия в нашем округе. В эту чушь мог поверить только ничего не знающий идиот. К счастью, в Кукловоде я не ошибся…
Мысли о незавершенных делах, понятных и ясных, немного отрезвляют меня, но я понимаю что от этого только хуже. Руки отпускают ремень и я только теперь осознаю, что они болят от напряжения, что ноет бок после боя на ринге, а в штанах все равно тесно, потому что разум помнит ее голос, её слова и её губы.
Хреновый из меня выходит мститель. Сломал шею мелкому стукачу, а главную предательницу, ту из-за которой меня как Игоря Копылова больше нет, хочу вернуть всю себе назад. Навсегда.
И если и убивать ее мужа, то только затем, чтобы не нужно было ждать развода.
Анна
Слезы сами лились по щекам. Я сидела на кровати, а они застилали мне глаза, а потом текли по лицу. Я пыталась их вытереть, но только размазывала косметику.
Внизу живота было приятное тепло, но от осознания произошедшего становилось мерзко. Хорошо, что я пью таблетки, пусть Кукловод и не прикасается ко мне больше двух лет, но я всегда знала, что он может вытворять что угодно, правда до такой мерзости не додумалась бы.
Это было просто больно. Завязанные глаза и эти руки. Я все же поверила в них на миг, поверила, что это может быть он и ощутила себя счастливой.
Игорь, когда мы жили вместе, часто любил меня в темноте. Его заводило то, как меня волнует полная темнота. Маленькой я ее боялась. Потом просто не любила, пока он не прижал меня к стене темного подъезда и не поцеловал. Я со страху даже бить его пыталась, а потом чуть не умерла от счастья.
«Этого не может быть», − думала я тогда как безнадежно влюбленная, а теперь я дрожала от этой же мысли.
Этого просто не могло быть. Я видела Игоря мертвым. Видела, как его тело заносили в квартиру. Видела рану в его груди.
Его больше нет и все, что от него осталось, это наш сын, а это… Это просто какая-то пытка.
Дверь открылась и я, давясь слезами, отползла от края кровати, спешно пытаясь натянуть на обнаженные бедра платье.
Один чулок все еще был на мне. Второй куда-то подевался. Остатки моих трусиков черной полоской цеплялись за ногу. Я даже не заметила, когда он их порвал, а из-за слез и стыда не могла не уползать, прикрываясь подушкой.
− Он тебя отстегнул? − спросил Кукловод и рассмеялся. − А у Коршуна-младшего отличный мокрушник. Хочу себе такого. Жаль, он наверняка стоит больше десятка моих парней. Сука, хватит выть! − буквально приказал он мне, и я постаралась если не перестать плакать, то хотя бы не издавать при этом никаких звуков.
За короткий миг я вернулась в счастливое прошлое и была выброшена обратно в самый страшный кошмар. После такого хоть в петлю, но я не могу оставить Игорешу.
Мой муж схватил меня за подбородок и посмотрел в мои глаза.
− Что, тебе не понравилось быть по-настоящему выебанной? Это я еще своим парням тебя не давал, а ведь, помнишь, обещал…
Он улыбнулся самодовольно, а я вспомнила тот день, когда меня приволокли к нему в день боев, а я даже дышать не могла, все еще видя как наяву лицо мертвого Игоря.
Я умоляла его не лезть во все это, не трогать Кукловода и уж тем более кого-то там еще покруче.
− Мы с тобой можем просто быть счастливыми, − говорила ему я. − Не ввязывайся.
− А потом эти твари убьют чьих-то родителей, как убили твоих? − спросил он у меня и уговоры закончились.
Мне было девять, когда родителей не стало. Их именно убили, и я оказалась в том же детском доме, где Игорь был всегда. Он своих родителей не знал, потому такие разговоры задевали нас обоих, но и возразить я ему не могла, а теперь едва не выла от боли, понимая, что оказалась в руках того, кто его убил, сама пришла, как он и предрекал.
− Надеюсь, он не трахал твой рот, − продолжал мой муж, явно наслаждаясь моими слезами, − а то мне на людях, может быть, придется еще целовать твои губы.
− Отпусти меня, − попросила я жалобно.
Вместо ответа он сильнее сжал мой подбородок, так что я едва не вскрикнула от боли, а он улыбнулся.
− Умоляю, отпусти, совсем, − простонала я.
Он внезапно изменился в лице и оттолкнул меня.
− Я же не нужна тебе. Дай мне развод. Я верну все деньги, я заработаю и ты не увидишь меня никогда… Я ведь больше не нужна. Прошу тебя, Сережа…
Называть его по имени явно не стоило, потому что он тут же взбесился, вцепился мне в шею и вмял в кровать, сжимая так, что я начала задыхаться.
− Не тебе, сука, решать, что мне нужно! – прорычал он и запихнул в меня свои пальцы. – Да я смотрю, ты тут наслаждалась процессом, дрянь.
Я пыталась только вырваться, хоть как-то вздохнуть, но он меня отпустил и тут же влепил мне пощечину такой силы, что я на миг оглохла от боли.
Он вытер руку о мое платье и встал.
− Можешь убираться назад и помни, ты ничего не решаешь, подписала договор − все, до совершеннолетия своего щенка никуда ты от меня не денешься. Я сказал «не вой», а проваливай, я еще хочу трахнуть тут любовницу. Живо!
Я, конечно, всегда была его вещью, иначе он ко мне и не относился с тех пор, как я приползла к нему за помощью. Больше вариантов у меня не осталось, но таким злым я его еще не видела, выбежала из комнаты, даже не обувшись, и разрыдалась еще сильнее. Еще сегодня утром мне казалось, что я могу вынести все, но вот меня коснулся призрак счастья и я уже ничего не могу.
− Толик! Отвези эту дуру домой! – все же приказал мой муж и меня буквально подхватили сильные руки и унесли к машине.
Там я упала на заднее сидение и пролежала так до утра, потому что Толику хватило ума довести меня до дома и исчезнуть, оставив наедине с моим горем. Хороша бы я была, если бы вот такая появилась перед сыном…
Анна
Когда небо чуть посветлело, а мне стало легче, я не нашла в себе силы встать. Грязная, мерзкая, непонятно кем использованная, я просто свернулась в комочек и устало закрыла глаза.
Я уснула очень быстро, почти мгновенно. Подумала о том, что меня просто догнала месть Кукловода и вот я уже с подругой в клубе.
Пусть на окраине и в подвале магазина, а в нашем городке это было самое крутое место. Я тогда впервые согласилась туда прийти, еще и в день мужского стриптиза.
Захмелела от вина. Двух бокалов мне, двадцатилетней дурехе, хватило. Еще и представление добавило огня. Мне казалось, таких мужских тел не бывает, но я видела их и кусала губы. Рельефные мышцы, широкие спины, а в голове всплывает Игорь. С тех пор как ему исполнилось восемнадцать, я его не видела. Он уехал поступать и даже не сказал куда, обещал написать, но письма я так и не получила. Конечно, зачем ему? Может, он меня и защищал. Может, я и помогала ему с учебой. Может, мы даже были чуточку друзьями, но…
Дело в крепких плечах. Я ловила край кружевного бантика на вырезе моего платья и кусала, вспоминая спину Игоря, не такого взрослого как эти парни, худого и жилистого. У него не было таких бугров на спине и руках, но под кожей словно тысячи натянутых струн, к которым я мечтала прикоснуться.
Пять лет. Прошло пять лет, а я едва не сошла с ума от воспоминаний, быстро выпила вино из третьего бокала и пока подруга не стала задавать вопросы побежала на танцпол.
Мне хотелось разогнать эти ощущения, хотелось все забыть, хотелось перестать хранить себя ради Игоря, который может никогда меня не вспомнить. Я танцевала и думала, что вот сейчас меня кто-нибудь заметит и полюбит, а я полюблю его. Все тогда будет хорошо.
В пьяную голову и не такие глупости лезут.
Зато было легко и весело. Я прыгала под музыку, кружилась, ничего не замечая, пока вдруг не налетела на мужчину в строгом костюме.
Я подняла на него глаза и… Испугалась! У него был взгляд страшного жестокого человека. И он улыбался, обнимая меня, бесцеремонно положил руки мне на попу и сжал так, что я ойкнула и только потом попыталась вырваться, но он схватил меня за руки и наклонился, чтобы прошептать на ухо всего один вопрос:
− Сколько хочешь за ночь?
Я дернулась, но он не отпустил.
− Я не…
−Ты может и «не», а я…
− Простите, а что вы делаете с моей девушкой? − спросил внезапно строгий голос, и я чуть не упала, потому что это был Игорь.
Обернулась, смотрю − и правда Игорь. Он, кажется, совсем не изменился, разве что в плечах стал шире.
− Игорь? − простонала я, спьяну забыв о мужчине, а тот меня внезапно отпустил, и я бросилась Игорю на шею.
Безумная, пьяненькая, раскрасневшаяся вся, зато очень счастливая.
− И-и-и-игорь, − выла я, не веря себе, а он чуть обнимал меня одной рукой. − Что ты тут делаешь?
− За тобой приехал, а то шляешься непонятно где, − шутливо ответил он и все же вывел меня из клуба подышать.
− И давно ты по клубам в таком нетрезвом виде ходишь?
− Я один разочек, − тихо оправдывалась я, все еще не веря, что мне не мерещится.
− Редко, но метко. Ты хоть знаешь, кто это был?
Я отрицательно покачала головой, а он прошептал мне на ухо, как в детдоме шептал шутливые страшилки тихим строгим тоном.
− Местный криминальный авторитет по кличке Кукловод.
Я рассмеялась. Мне это казалось нелепым, а он лишь плечами пожал.
И вот мы уже в темном подъезде моего дома. Это было не в тот же день. Это было позже, через несколько недель, когда мы гуляли много раз по городу, делились прошлым, смеялись как в детстве. Я влюбилась в него снова, не успев разлюбить, и сердце рядом с ним замирало. Жар бежал по телу, а тут еще и темнота подъезда.
Свет не работает. Между мной и страхом его рука, крепко сжимавшая мою ладонь.
− Сейчас все решим, − говорит Игорь и делает шаг в сторону.
Мне казалось, что его рука исчезнет, и я снова буду рыдать от обычной темноты.
«Только не бросай меня», − мысленно просила я.
Дети надо мной часто издевались в детдоме именно так, выключали свет и запирали меня в темноте, а я… Игорь тогда был на моей стороне, а теперь…
Он дернул меня к себе, прижал к стене и поцеловал. Я забыла о страхе, забыла обо всем мире, когда ощутила его губы, его руки. Мой первый поцелуй и вот такой внезапный, честный. Я поддалась, растаяла, забылась.
Губы сами знали, что делать, как отвечать на его поцелуи, словно они всю жизни ждали этого мгновения.
И вот мы уже у меня дома в темноте и не важно, что от поцелуя до дивана мы шли почти полгода. Когда хочешь забыть и вспоминаешь даже во снах, это не имеет значения. Главное − его руки на моем бедре. Его губы на моей шее.
О проекте
О подписке