Игорь
Помочь успокоиться мне могла только горячая вода. Холодная меня всегда бодрила. Я открываю горячий кран и закрываю глаза в душевой кабине гостиничного номера. Сначала на меня сыплются прохладные капли, но через миг заливает почти кипяток, а я все равно продолжаю скалиться и злиться.
И зачем я вообще сюда приехал?
У меня новая жизнь, совсем другая, так какого черта? Какого?
Аня…
Я бью кулаком по стенке, пытаясь успокоиться. С трудом, но мне это удается. Я выключаю воду и стою какое-то время совершенно опустошённый в мокрой одежде.
Давай начнем сначала? Фактов тебе не хватает и те что есть не сходятся.
Я вылезаю из душевой и сбрасываю одежду прямо на пол, намыливаю палец и пишу на запотевшем зеркале. Это лучший из известных мне способов не оставлять записи.
Давай начнем с простого. Кто знал, что я продолжил расследование? Кто знал, что я копал под Кальмара и Кукловода? Кто знал, что я дошел аж до Важнова?
Костя – мой лучший друг. Он не только знал. Он мне помогал. Иногда он мог взболтнуть лишнего, но не до такой степени.
Ден? Нет Черный Ден если что и знал, то только вскользь. Он был еще мелкий для такого.
Аня? Могла ли что-то знать Аня? Она знала, что я продолжил расследование, которое мне запретили сверху, но деталей она знать не могла.
Мое начальство?
Баринцев.
Окулов.
Жадов.
И гаишник Прохоров, но никто из них не знал всего, так, могли только догадываться.
Андрей Коршунов? Что знал Андрей? Тогда ничего, кроме предположения, что я мог что-то знать. Ему меня сдал Окулов, а Окулов…
− Игорь! – позвал меня Андрей Коршунов, словно почувствовал, что я о нем думаю.
Я быстро схватил полотенце и вытер зеркало, превращая надписи в мутные разводы.
− Вот ты где, − говорит Андрей, открывая не запертую дверь ванны. – Ты цел?
Я рассеянно пожимаю плечами. На самом деле в драке с Крысом я не мог остаться совсем цел, но понять свое состояние я пока не мог.
− Ладно, жив и ладно. Ты поговорил с ней? – спросил Андрей.
Тут меня перекосило.
Нет! Я не поговорил. Я как идиот вообще забыл о разговорах, увидев обтянутый черным платьем зад.
− Нет?! – пораженно спрашивает Андрей. – Какого черта? Зачем мы тогда вообще сюда приехали, Игорь?
Я как идиот только плечами пожимаю.
Хотя почему как? Я идиот, что теперь с этим делать не ясно!
− Черт! – ругается Андрей. – Одевайся и я жду тебя внизу в баре…
− Да куда мне еще и бар, − простонал я, не скрывая своего размазанного состояния.
− Жду в баре! – повторил Андрей настойчиво.
Он почти ушел, а потом остановился и спросил:
− Ты что, правда, убил того парня?
− Да, − отвечаю я и сам себе не верю, но я правда свернул Крысу голову.
− Что ты творишь, Игорь?! Тебе проблем захотелось? Мы договаривались просто развести Куклача на игру в карты…
− Кукловода, − поправляю его я.
− Да хоть Бабайку! – рычит Андрей, возвращается к открытой двери ванной и говорит уже совсем тихо.
– Про убийство мы не говорили. Зачем ты это сделал? Зачем вообще в драку полез? Это ведь было не обязательно!
− Обязательно, − зло отвечаю я. – Крыс был моим информатором. Это он выманил меня на встречу, в которой меня едва не пристрелили. Он так явно не одного меня подставил – это во-первых. Во-вторых, он мог меня узнать. Если кто в той шайке и помнил мой голос, так это Крыс, и в-третьих…
− Ты спятил, Игорь! – перебил меня Андрей и отвернулся. – Жду в баре, потому что я лично без виски видеть твою яростную рожу не в состоянии.
Он ушел, хлопнув дверью, а я посмотрел на себя в отражении в размазанном зеркале. Он прав. Я спятил от гнева, ярости, ненависти и… любви. Если бы я знал, что Аня жива, я бы ее выкрал, я бы…
Что мешает мне сделать это теперь? Ее ребенок… от этого урода…
Я иду в комнату, достаю телефон, открываю заметки.
Игорь Сергеевич.
Еще и моим именем назвала…
Сука!
За окном уже рассвело.
Я прячу кровавые мокрые шмотки. Одеваюсь и иду в бар. Может быть, хоть что-то сможет навести порядок в моей голове.
Игорь
Бар оказался пуст, что неудивительно для такого времени суток. Скорее меня удивляло, что он работает. Бармен услужливо поставил второй стакан со льдом, когда появился я и отошел в сторону.
Явно чтобы нам не мешать.
Андрей сам налил виски в мой стакан из оставленной бутылки и кивнул мне.
Разговор будет тяжелый и неприятный. Мне было заранее стыдно за себя, но я сел, выпил и посмотрел на Андрея.
− Давай проясним, − сказал он мне строго. – Ты узнал, что твоя невеста жива, и мы приехали сюда, чтобы выяснить… что именно выяснить, Игорь? Ты говорил, что хотел с ней поговорить, но при этом занимаешься чем-то другим. Так что ты хочешь выяснить? Мы даже знаем, кто именно тебя убивал.
Он говорил очень тихо, но уверенно. Делал глоток виски и смотрел на меня испытывающе.
− Извини, − это все на что меня хватает.
− Игорь, ты что драки хочешь? – спросил Андрей. – Вроде уже выяснили, что ты не только мой помощник, но и друг. Так какого?
− Вот именно! Какого?! – воскликнул я и тут же притих, видя, как обернулся на нас бармен.
Он протирал бокалы в стороне, а теперь посмотрел на нас, явно опасаясь, что мы тут можем подраться. Такое с нами вряд ли случится.
Я стараюсь успокоиться, медленно выдыхаю и потом только продолжаю.
− Я не понимаю, что произошло, − признаюсь я. – Она как не она, еще и с этим. Да это просто… у меня приличных слов нет.
− Поэтому ты и хотел поговорить с ней, разве нет?
− Хотел, но…
− Слушай, Игорь, ты или решаешь все вот это или мы уезжаем прямо сейчас, потому что мне не нравится то, что ты творишь, − заявил Андрей. – Я готов рискнуть машиной еще раз, но подстроить игру нам точно уже никто не позволит, так что думай что-нибудь еще или просто признай, что тебе не нужна правда.
Я его чуть не ударил. Мне не нужна правда? Да что ты несешь? Я даже подскочил на месте, а потом выдохнул:
− Можно я просто посплю? – спросил я в итоге, понимая, что мне надо взять себя в руки и действительно включить голову.
− Да, иди. Дайте ему с собой льда, а то вон губа какая опухшая…
Мне действительно дали льда, сгрузив его в небольшой пакет. Я приложил его к верхней губе разбитой и зацелованной ее губами, но не ушел, а просто сел обратно. Быть одному было тяжело.
− Пей и думай вслух, обычно это тебе помогает, − сказал Андрей, подлив мне виски.
Бармен как раз отошел в сторону, и я действительно смог говорить, хоть и тихо. Игравшая музыка полностью глушила наш диалог от чужих ушей.
− Я был уверен, что она мертва, − начал я.
− Это я помню. Ты говорил, почему, кстати?
− Ну… помнишь, я сбежал из больницы после последней операции и ты не стал меня искать… до сих пор не понимаю, почему?
− А что за тобой бегать? Во-первых, куда ты денешься без документов-то, официально мертвый. Во-вторых, если и правда денешься, то молодец и мне уже тебя не поймать. Ну и, в-третьих, если ты не помнишь, я не собирался никогда держать тебя при себе, как зверушку на привязи.
− Это да, хотя тогда я в это не верил, просто всякий раз, когда пытаюсь представить, сколько денег…
− Мы не о деньгах, а о твоей Ане, − снова перебил меня Андрей. – С чего ты взял, что она мертва?
− Я приехал сюда, − признался я. – Она должна была быть в той квартире. Они знали, что она моя девушка, невеста, короче, что она моя! Я боялся, что с ней могли что-то сделать, потому приехал. Квартира все еще была опечатана, что меня очень удивило. Почти год прошел, потому я стал спрашивать у соседских старушек, мол, в вашем подъезде жила девушка Аня, не знаете, где она?
Я это сказал и снова вспомнил как это было страшно. Я смотрел на них и боялся узнать ответ, а у меня спрашивали, кто я такой. Я плел что-то о том, что мы были в одном детском доме, а они так странно на меня смотрели.
− Забудь ее, милок. Просто забудь, − сказала одна из старушек, и у меня все внутри оборвалось и похолодело.
− Ее квартира так и опечатана и вот это… что я должен был подумать? – спросил я у Андрея.
− Игорь, когда дело касается Ани, ты идиот, не следак, − заявил он уверенно. – Такого бреда я от тебя не ожидал. Ты потом не мог перепроверить?
− Мог, но…
Я плечами пожал. Конечно, идиот, именно так я себя и почувствовал, когда Андрею передали документы о моем расследовании, передали от девушки погибшего в этом расследовании человека.
Быть тем самым погибшим и понимать, что их отдала она… что она жива… что она с этим уродом!
Я сжал кулак. Стиснул зубы и больше ничего не говорил.
Если она меня предала, то зачем искала, кому можно передать найденные мною факты, а если не предавала, тогда почему она с моим злейшим врагом? Почему?!
− Так, все! – перебил мои мысли Андрей. – Я соглашаюсь на вторую игру, а ты к вечеру придумывай, как будешь говорить с ней в обоих случаях. – Он встал. – Ах, да. Если я проиграю машину, то уменьшу твое жалование вдвое. Это будет честно.
Он ушел, а я просто хотел не думать о том, сколько я ему должен.
Анна
Когда снова приехал Толик, я даже не поняла зачем. Я его не звала. Муж никаких распоряжений тоже не давал и дома не появлялся.
Я сказала ему, чтобы он поднялся в квартиру. Думала, спрошу зачем он приехал, а сама тут же вспомнила.
Из-за этой ужасной, страшной, совершенно дикой ночи я совсем забыла, какой сегодня день.
Теперь я быстро одевала Игорешу, отрывая его от конструктора с большими деталями.
− Ну… Маааама, − плачет от недовольно.
− Потом поиграешь, маленький, нам с тобой к дяде доктору ехать.
Он сразу замер, насупился и даже испугался.
− Не бойся, мой хороший, − уговаривала его я, усадив к себе на колени в одной штанине, бог с ней со второй. − Помнишь, дядя доктор делал вот так трубочкой? − спрашиваю я у него и вожу пальцем по его животу и груди.
Он сразу начинает улыбаться и смеяться. Он, как и я, боится щекотки. Реагирует на прикосновения к животу веселым хихиканьем и ручками своими маленькими от меня отбивается. Чтобы он окончательно развеселился, я действительно начинаю его щекотать очень осторожно, потому что его такой игрой и до слез довести можно. Я хорошо знаю своего сынишку и потому смеюсь вместе с ним.
− Вот доктор опять так проводит трубочкой, а потом мы поедим мороженое, − обещаю ему я и все же одеваю его.
Я боюсь его узи много больше, чем он докторов. Мне кажется, что плохих новостей я просто не переживу. Сегодня так точно.
Документы у меня все собраны в большую толстую папку, которую я давно приготовила. Деньги на поездку муж мне тоже выдал заранее. При всех его недостатках, когда дело касалось моего сына, он держал слово, просто доставал кипу денег и рассчитывал нужную сумму и даже добавлял на мороженое. Если так будет и дальше, мой Игореша никогда не узнает о моем положении и полном отсутствии денег. Если уж Кукловод решит меня унизить, то не при нем. Это слово он тоже держит, пока держит.
Я сжимаю кулак, понимая, что он не обещал мне не играть на меня в карты. Тут, наоборот, он с самого начала сказал, что будет распоряжаться мной, как ему захочется, вот он и распоряжается.
Ехать приходится долго. Живем мы в маленьком городке и до кардио центра путь не близкий. Надо ехать в другой город, и я очень скоро начинаю волноваться, поглядывая на часы.
− Мы не опоздаем? − спрашиваю я, понимая, что сама слишком долго возилась.
Игорешка уже устал. Он сидит на заднем сидении рядом со мной, забравшись с ногами и льнет ко мне, играя в какую-то игру на моем телефоне. Там тоже надо что-то складывать. Я глажу его по голове и стараюсь сохранять спокойствие.
− Успеем, − отвечает мне Толик.
Если он так говорит, то точно успеем.
Я снова смотрю на Игорешу. Он выглядит совсем здоровым. Круглолицый, розовощекий ребенок. Активный, ему скучно даже просто играть и он постоянно вертится, смотрит на меня, спрашивает долго ли еще.
− Недолго, малыш. Скоро будем, − обещаю я, хотя вокруг только лес и шоссе.
Я называю его моим маленьким строителем и забираю к себе на руки, когда мы въезжаем в город. Он тогда забывает о телефоне и смотрит в окно. Каждый раз, когда мы проезжаем мимо особенно высокого дома он радостно восклицает что-то непонятное, а здания, похожие на башни, называет «бафинками». Ему нравятся большие дома и города.
Когда мы приезжаем и я хватаю его на руки, он сразу начинает беспокоиться, узнает больницу и тут же жмется ко мне, тихо хныча.
− Не надо бояться. Я тебе обещаю, доктор только трубочкой поводит. У доктора есть такой волшебный аппарат, он с его помощью видит, что у деток внутри.
− Вава! − заявляет мой сын и прикасается к своей груди.
− Да, и ваву тоже, − отвечаю ему я, стараясь не выдавать ни грусть, ни волнение.
Здешний психолог мне запретил. Ребенок, по его словам, должен видеть на лице матери спокойствие, так спокойней будет он сам. Плакать и рвать волосы на голове я могу только там, где его нет.
Судя по часам в холле, мы действительно не опоздали. У нас еще есть целых десять минут.
У стойки регистрации девушка, узнав нашу фамилию и приняв оплату, тут же вызвала медсестру.
− Вас проводят.
− Но я знаю, куда идти…
− Так положено, − говорят мне, не позволяя возмутиться.
Я киваю и жду, когда за нами придет милейшая девушка в халате. Я ее даже помню.
− Здравствуйте, Анна Антоновна, − говорит она мне и жестом приглашает идти за ней.
Кабинет узи находится на первом этаже. Наш врач, профессор и настоящий местный гений, уже нас ждет.
О проекте
О подписке