Глава 4

Ни на следующее море, ни после него Ева так и не согласилась выйти из комнаты, как её не упрашивали ни матушка, ни сестра.

Сильнее незнакомых коридоров и людей её испугал ночной посетитель. Когда наутро Ева спросила Изабель и Анну, кто из них заходил к ней перед сном, родные беспокойно переглянулись: обе работали допоздна и, чтобы не беспокоить младшую, сразу ушли спать.

С тех пор Ева уже три дня подпирала дверь стулом, выбегая из комнаты только в нужник, так удачно располагавшийся в тупике длинного коридора по соседству с ней. Матушка приносила с кухни знакомые Еве блюда, стараясь порадовать хоть желудок младшей дочери. Изабель в красках рассказывала о команде корабля. А Ева гадала: почему капитан до сих пор не приказал привести к нему бьющую баклуши рабыню, ради которой, как она узнала от сестры, корабль сделал большой крюк.

Ответ пришёл сам собой на четвёртые сутки после пробуждения Евы в виде до боли знакомого ей стука в дверь. Громкий и монотонный – не так стучала Изабель двумя свечами раньше, чтобы принести сестре завтрак.

– Ева?

Девушка вздрогнула от голоса. Вот он опять пришёл, чтобы забрать её из обжитого места. Только она начала привыкать к своей каюте и выстроенному островку безопасности. Собрав все ткани и подушки у себя и одолжив ненужное у сестры и матушки, Ева соорудила на кровати в центре комнаты целую крепость. Подобные она делала в детстве в те дни, когда её особо настойчиво пытались вывести на улицу.

– Ева! – капитан ещё сильнее забарабанил по двери. – Я знаю, что ты внутри. Открой!

Мортимер с силой подёргал дверную ручку, но стул крепко держал оборону.

Ева укуталась с головой в три одеяла и зажала уши руками. Если капитан прикажет, она не сможет сопротивляться.

Внезапно Мортимер прекратил ломиться в каюту. Ева прислушалась.

Тишина.

Осторожно, стараясь не издать ни звука, она открыла свой кокон из одеял и посмотрела на дверь. В просвете внизу Ева видела подвижную тень: капитан не ушёл. И только Ева поняла, что он делает у неё за дверью, как Акупару резко качнуло сначала в одну сторону, а затем в другую, выбивая стул и отбрасывая его в сторону. Ева снова закуталась в защитный кокон, спасаясь теперь от летающих по каюте вещей.

Дверь резко распахнулась, и в комнату вошёл Мортимер, аккуратно прикрывая за собой. Ева слышала, как он прошёл к её островку. Капитан остановился прямо перед ней, Ева была готова поклясться, что даже чувствует жар, исходивший от него.

– Ева Эмер, – начал Мортимер. Ева его не видела, но представляла, что он стоит перед также как и тогда, самодовольно скрестив руки на груди. – Хватит прятаться. На моём корабле нет места для лоботрясов.

Практически жуя попавшее в рот одеяло, Ева невнятно пробурчала ответ.

– Что? Я не слышу тебя, – голос капитана прозвучал ближе.

Тихо, едва слышно, Ева снова попыталась ответить.

– Да вылазь ты отсюда, я тебя не слышу! – Мортимер резко стянул с девушки одеяла, отбирая у неё защиту. И тут же бросил их обратно в смущении: Ева лежала в одной ночной сорочке.

– Что вы себе позволяете! – от испуга Ева даже подняла голос, тут же заволновавшись от этого. Она смотрела на капитана снизу вверх, накрытая одеялами – только красное лицо высовывалось наружу.

– Уже полдень! Кто ходит в полдень в одежде для сна! – хоть Ева и была теперь накрыта, Мортимер не смотрел на неё, предпочитая изучать комнату. Он всё-таки скрестил самодовольно руки на груди, как и представляла Ева. – И с чего такая перестановка в комнате? И отвечай внятно.

– Стены шевелятся, – тихо, но разборчиво произнесла Ева. Смущение никуда не ушло, но вернулась старая привычка не отсвечивать перед незнакомцами.

– Да, – кивнул капитан. – Это нормальное явление для живых существ. Шевелиться. Я бы скорее испугался, если бы Акупара замерла.

Ева скривилась и сильнее зарылась в одеяло, оставляя на поверхности только глаза и нос. Изабель ещё пару морей назад объяснила младшей сестре, что это не корабль врос в панцирь черепахи, а, наоборот, это панцирь черепахи так разросся, что из него, как из медузы получилось построить целое судно.

– Ева, сколько можно прятаться? – для капитана, казалось, было естественным жить внутри живого существа, и он продолжил как ни в чём ни бывало. – Я дал тебе достаточно времени прийти в себя. Изабель и Анна уже нашли себе работу, осталось и тебе к ним присоединиться.

– Не хочу, – буркнула Ева.

– Что? – в возмущении капитан посмотрел на девушку. – Ты ведь понимаешь, что ты не в том положении, чтобы перечить?

– А вы прикажите мне, – Ева снова накрылась с головой и спряталась от глубоких синих глаз, буравивших её. – По своей воле я не буду подчиняться похитителю, рабовладельцу и контрабандисту.

Капитан ничего не ответил, и Ева вспомнила, что матушка просила его так не называть. Она застыла, ожидая худшего. Вспышки гнева, унизительного приказа, удара, крика – чего угодно. Но не того, что последовало дальше.

– Ты меня не знаешь, – грустно и даже как-то тихо ответил капитан Мортимер.

Теперь не ответила Ева. За эти моря она уже наслушалась о Мортимере от сестры с матушкой. Младшая Эмер не выходила из дома, поэтому не знала о большинстве слухов, которые ходили от медузы к медузе. Например, слухи об отважном капитане, покорившем чудовище-черепаху. О том, как он выходил победителем из самых опасных сражений с пиратами. О том, как он уничтожал морских тварей. О том, как он при помощи своей безграничной силы способен создать пузырь воздуха вокруг корабля и безопасно для всей команды уйти на дно вместе с чудовищем. Знаменитый охотник за сокровищами. Гроза пиратов и обычных моряков. Не считающийся ни с кем капитан Мортимер. Вот, что знала о нём Ева.

А ещё что он похититель, рабовладелец и контрабандист.

Они оба молчали. Сначала Ева злилась, но затем просто не хотела прерывать молчание первой. Будто она проиграет в какой-то неизвестной ей игре, если сейчас уступит. Но уступил он.

– Я не нравлюсь тебе. Хорошо. Но дай шанс Акупаре и команде. Не засыхай, малёк.

«Малёк».

Ева вынырнула из одеял, но капитан уже захлопнул за собой дверь, оставив её одну.

Малёк. Так её называл отец.

***

Солнце, всё утро светившее в окно, уплыло выше, к зениту, накладывая тени на комнату Евы. Она не заметила, как потемнело: последнюю свечу младшая Эмер стояла напротив двери, уговаривая себя выйти.

Руки, судорожно сжимавшие подол, сотрясала дрожь. Нижняя губа покраснела и набухла от покусывания. Глаза лихорадочно блестели, а зрачок прыгал от дверной ручки к щели внизу, где то и дело мелькали тени. Ева не слышала шагов, поэтому гадала, кто может ошиваться в её закутке.

Капитан говорил правильные вещи – не стоило ей и дальше бить баклуши. Он мог приказать ей сделать что-то унизительное, мог сослать отскребать нужники, в конце концов мог продать на другой корабль, разделив с родными, – её жизнь теперь принадлежала ему. И она совсем не разделяла радость сестры и матушки по этому поводу.

Глубоко вдохнув, Ева решилась и, пока смелость не покинула её, зажмурилась, резко распахнула дверь и шагнула навстречу неизвестному. И со всей силы в кого-то врезалась.

– Ай!

Ева отшатнулась назад, вскинув руки к ушибленному носу. Она бы упала, если бы сильные руки не подхватили её за талию и не кинули в объятия вошедшего. Запах моря ударил Еве в нос, напоминая о ночи, когда кто-то укрыл её одеялом.

– Ты в порядке? – прозвучало у самого уха Евы.

Приятный бархатный голос, до боли похожий на голос капитана. Ева вскинула голову и обомлела, когда столкнулась со взглядом таких же ярких зелёных глаз, как у неё самой.

Парень перед ней определённо походил на капитана – те же хитрые глаза с опущенными внешними уголками, тот же орлиный нос и тонкие губы. Однако если Мортимер Мортимер при этом казался грозным и властным, то человек перед ней производил впечатление весельчака и души компании. Свободной рукой он пригладил вихрь светлых волос и обворожительно улыбнулся Еве.

– Я так прекрасен, что ты потеряла дар речи? Ты тоже восхитительна, маленькая цефея, не сомневайся.

Ева вспыхнула от неожиданного сравнения. Обычно так называли Изи. Цефеи встречались на маршруте почти каждого острова в зоне цветения, сбиваясь в большие группы и окрашивая воды в пурпурно-голубые цвета. Большинство девушек мечтало выйти замуж именно в это время: по поверьям браки, заключённые под покровительством этих медуз – самые крепкие и полные любви и достатка. Именно с цефеями сравнивали самых прекрасных девушек, на которых молодые люди готовы жениться.

Смутившись, Ева оттолкнула парня, вырываясь из непрошенных объятий.

– Кто вы?

– Я? – Парень, казалось, даже удивился. Он усмехнулся и громко представился. – Меня зовут Марк. Я личный шут, советник и по совместительству нянька нашего глубокоуважаемого капитана Мортимера! Пришёл проведать нашу прекрасную гостью и извиниться за грубость моего старшего брата, а также пригласить её на незабываемую экскурсию по Акупаре. Галантные мужчины, освежающие напитки, свежий морской бриз и ни единой жемчужины – всё за мой счёт! Могу я сопроводить тебя?

Марк насмешливо поклонился, снимая перед Евой невидимую шляпу и подмигивая. Ей даже показалось, что имя «Мортимер» тот произнёс с издёвкой, растягивая гласные.

Ева вообще почти не услышала, что сказал Марк: она старалась не пялиться на парня, что выходило у неё с трудом. Младшая Эмер впервые видела такого же, как она —Бездарного. Ещё и пышущего здоровьем взрослого – Марк совсем не выглядел болезненным, в отличие от бледной и исхудавшей Евы. То, что парень в дополнение ко всему брат капитана, совсем сбивало Еву с толку.

Не получив реакции на свои слова, Марк в замешательстве запустил руку в волосы, взъерошивая их.

– Что-то не так, цефея?

Вот уже второй раз он назвал её прекрасной медузой. Как можно так легко разбрасываться подобными словами? Ева опустила голову и кротко сложила руки перед собой. Тихо пробормотала, практически проглатывая все слова, как и всегда перед другими людьми:

– Всё хорошо. Простите, вы напугали меня своим внезапным появлением. Я польщена вашим вниманием, но мне не нужно сопровождение. Поэтому не могли бы вы указать мне, где находится кухня и оставить меня?

Всю жизнь ей объясняли, что Бездарные должны быть как можно более незаметными, не произносить ни звука, если не скажут обратного, и слушаться обычных людей, то есть магов. На родном острове Ева расслабилась, позволяя себе нормально разговаривать с родными и даже некоторыми частыми гостями, как например с Матильдой. Но вот засада: как разговаривать с другими Бездарными, она не знала. Тем более, что парень перед ней совсем не вёл себя, как подневольный человек.

– Говори громче! – сам Марк чуть ли не орал на весь коридор, ни капли не стесняясь ни своих светлых волос, ни зелёных глаз. – На Акупаре к Бездарным относятся по-человечески, так что тебе нечего стесняться, рыбка моя. И даже не думай, что я отпущу тебя одну! Такую красивую цефею ещё украдёт какой-нибудь пират, совершенно того не заслуживающий. А я смогу тебя защитить от любого приставалы, уж поверь мне! Пойдём, я всё тебе здесь покажу!

Марк схватил Еву за руку, переплетая их пальцы, и вытянул из комнаты, вырывая её из нового безопасного места. Младшая Эмер охнула и задержала дыхание, будто ныряя в ванну с водой, но небо в этот раз не рухнуло ей на голову, а чужая тёплая ладонь согревала и придавала уверенности.

– Не бойся, цефея, – весело улыбнулся Марк, – рядом со мной тебе ничего не угрожает.

И Ева поверила ему.

***

Марк знал всё и всех на корабле. Каждый встреченный им человек с подозрением и даже какой-то настороженностью смотрел на Еву, окидывая взглядом её светлую макушку, но затем Марк называл моряка по имени, интересовался делами, перебрасывался парой фраз, и неизменно улыбался, вызывая улыбку в ответ. Напряжение спадало, и вот уже весёлая черноволосая девушка со шваброй в руке послала Младшей Эмер воздушный поцелуй. Юркий молодой парнишка с абсолютно лысой головой и голубыми глазами, которого Марк назвал Пушкой, низко поклонился и даже попытался приложиться губами к тыльной стороне запястья девушки, но Бездарный его отогнал, насмешливо шикнув. Огромный мужчина, кое-как протиснувшийся им навстречу в узком проходе, потрепал её по голове и извинился за прошлый раз. Спустя пару поворотов Ева вспомнила, что это был один из бугаёв – Вик или Дом, – пришедший к ней домой. Она совсем не узнала его в флуоресцентном свете водорослей, развешанных под потолком и создающих видимость дневного света – до того ярко и тепло они сияли.

Они проходили по лабиринту тоннелей, выдолбленных внутри затвердевшего панциря Акупары, и Марк ни разу не задумывался над тем, куда свернуть. Он шёл уверенно, периодически, прикладывая руку к стене, словно поглаживая черепаху изнутри. И Ева была готова покляться: Акупара отвечала ему! Где-то далеко, на границе слуха, Эмер слышала лёгкое стрекотание, как от крыльев стрекоз, случайно залетающих к ним в дом в начале зоны засухи.

Марк ни на биение сердца не отпускал свою спутницу то ли боясь, что она потеряется, то ли сбежит. И так же ни на мгновение он не замолкал, давая краткую характеристику каждому встречному человеку и помещению. Ева не надеялась запомнить и четверти сказанного.

– А это кухня! Здесь у нас властвует его величество Огонь! Нет, не бойся, не настоящий огонь, а Огонь, наш кок. Он ужасный аллергик, и только чихнёт, как дым из ушей валит, а изо рта искры валят. На родной Амелии он поджёг каждый дом, наверное, хотя бы раз, прежде чем отец продал его пиратам всего за десяток жемчужин. И это мелкого пацана! Прослужил там оборотов сорок на пушках, каждый раз поджигая их невовремя: в деках-то никто не убирается и пыли там, что капель в Океане. Так его и оставили на дикой дрейфующей медузе однажды. Вот мола!

Марк заливисто засмеялся от своего рассказа, и сразу получил половником по голове от грузного высокого мужчины с густой рыжей бородой и закрученными усами.

– Не ругайся при Еве, Марк. И не дури ей голову своими рассказами.

Огонь – а это точно был он, единственный среди рыжеголовых людей на кухне, кто ходил в высоком поварском колпаке – укоризненно цокнул и похлопал половником теперь по своей ладони, намекая, что за ругань можно получить ещё. Мола-мола – огромная рыба, которая не пользуется плавниками и просто дрейфует на поверхности моря, отлавливая планктон и таких же медленных медуз. С давних пор не особо умных людей стали называть мола.

– О, вы знакомы? – Марк ничуть не расстроился от удара: видимо это происходило здесь часто.

– До недавнего времени на Акупаре был один Бездарный, а про новенькую мне уже все уши пробулькали. Анна, тут гости! – гаркнул на всю кухню Огонь.

Из-за нагромождения кастрюль и сковородок выглянули знакомые Еве с детства алые глаза, а затем и вся матушка показалась, кинувшись к младшей дочери в объятия.

– Доченька, ты вышла, – Анна тотчас отпрянула от Евы и внимательно осмотрела её лицо. – С тобой всё хорошо? Голову не кружит?

Ева хотела было ответить, что всё в порядке, но Марк, не дававший вставить ей и слово в свой монолог с тех пор, как вывел её из каюты, не дал этого сделать и теперь.

– Всё хорошо, Анна. Я же говорил тебе, что внутри Акупары Бездарные чувствуют себя прекрасно. Посмотри на меня и скажи ещё, что я должен скоро пойти рыб кормить. Нет, не дождётесь, я вас всех тут переживу. И ты, Ева, так ведь?

Марк приобнял Еву за плечи и прижал к себе, вгоняя ту в краску. Такая близость с кем-либо не из Семьи была ей незнакома. От смущения же она не смогла и ответить, лишь кротко кивнув и отвернувшись в сторону. Лицо Марка сейчас было так близко к её собственному, что она чувствовала его дыхание на своей щеке.

Работы на кухне хватало, поэтому матушка, удостоверившись, что с Евой всё хорошо, поспешила к плите, нагревая ту на ходу, а младшая Эмер, всё также укрытая рукой весёлого парня, пошла с ним дальше. Он продолжал рассказывать о новых людях и помещениях на корабле.

Напоследок Ева оглянулась, надеясь поймать взгляд матушки, но та смотрела только на Огня, что-то увлечённо ей рассказывающего. И взгляд её был похож на тот, который она бросала на отца. А ещё на тот, что Ева увидела в случайном отражении кастрюли. Её собственный взгляд, направленный на Марка.