III. Заседание 7 февраля 1918 г

Бобинский^[91] зачитывает декларацию от имени с. – демократии Польши и Литвы (см. приложение VIII).

Кюльман запрашивает, «является ли оглашенное заявление официальным заявлением российской делегации».

Троцкий. Могу только повторить то, что уже было сказано мною по поводу соответствующего заявления представителей Украинского Центрального Исполнительного Комитета.

Кюльман просит повторить заявление.

Троцкий. Это я и собирался сделать. По самой конструкции нашей делегации, мы предоставляем слово представителям трудящихся масс соответствующего народа. Поскольку в этих заявлениях охарактеризовано общее положение, эти представители привлечены нами потому именно, что они более компетентны в данном вопросе. Поскольку же эти заявления непосредственно затрагивают настоящие мирные переговоры, они не выходят из рамок, установленных российской делегацией с самого начала настоящих переговоров. В этих пределах они должны рассматриваться, как официальные заявления. В остальном же они являются информационным материалом, облегчающим ведение переговоров.

Кюльман заявляет, что на него прочитанное заявление произвело впечатление политической агитации, и что подобные «митинговые речи» подвергают серьезному испытанию терпение председателей союзнических делегаций.

Гофман протестует против того, «что г. г. Бобинский и Радек присвоили себе право говорить от имени польских солдат, входящих в состав германской армии».

Троцкий. Здесь говорилось несколько раз о документах, имеющихся в распоряжении объединенных делегаций и характеризующих отношение заинтересованных пограничных народностей к настоящим переговорам. Мы не имели, правда, возможности до сих пор ознакомиться с этими документами. Но нет никакого сомнения, – за это говорит логика вещей, – что заявления этих учреждений, групп, рижских ферейнов или союзов, на мнение которых ссылался генерал Гофман, не могут считаться официальными заявлениями. Это и есть тот материал, на который опирается противная сторона в своих доказательствах. Мы, со своей стороны, считаем мнение польской социал-демократии в высшей степени важным для наших суждений по этим же вопросам, и этим вполне определяется наше отношение к заявлениям трудящихся масс Польши. Отмечая, что подобного рода заявления рассматриваются г. председателем германской делегации только как агитационный прием, я не могу не вспомнить следующее: заявление украинской делегации, подвергавшее критической оценке внутреннее положение России, вне всякой связи с обсуждаемыми здесь вопросами, отнюдь не встретило отповеди со стороны г. председателя германской делегации. Я отмечаю, что г. председатель германской делегации не указал тогда, что такого рода речи носят явно агитационный характер; мало того, официальный немецкий отчет заключает в себе, насколько я помню, дословную передачу соответствующей агитационной речи; и, в то же самое время, в этом официальном отчете сплошь и рядом отсутствуют краткие и очень важные для хода переговоров заявления нашей делегации. Вот почему я не думаю, чтобы оглашенное здесь заявление могло, в каком бы то ни было смысле, вредно повлиять на ход наших переговоров, ибо во всяком случае оно дает нам ясное представление о том, как смотрит на вопрос о судьбе Польши польский рабочий класс, т.-е., с нашей точки зрения, важнейшая часть польского населения.

Л. Троцкий. ПРАВИТЕЛЬСТВУ БУРЖУАЗНОЙ ФИНЛЯНДИИ

Господину Председателю Правительства Финляндской Республики.

В ответ на указания ваши относительно вмешательства войск в гражданскую борьбу внутри Финляндии, честь имею сообщить вам нижеследующее: Российское правительство вместе с вами считает недопустимым насильственное вмешательство русских воинских частей во внутренние дела Финляндии. Такова же, насколько мы знаем, точка зрения революционного финляндского пролетариата. Но все сведения, какие мы имеем от этих частей и их командного состава, говорят нам, что контрреволюционные и шовинистические элементы финляндского населения вероломно атакуют наших солдат, стреляют по поездам и пр., чем вызывают естественные меры самообороны.

Вместе с вами мы считаем необходимым в кратчайший срок очистить Финляндию от русских войск. Но мера эта, как вы сами признали, может быть проведена лишь в зависимости от военно-технических условий и обстоятельств. Мы выражаем надежду, что создаваемая ныне согласительная комиссия сможет разрешить все острые вопросы в интересах народов обеих стран. С своей стороны, просим вас сообщать нам со всей необходимой точностью обо всех известных вам случаях насилия русских войск над финляндским населением, дабы мы могли своевременно принимать необходимые меры.

Примите уверения, г. председатель, в том, что правительство Совета Народных Комиссаров преисполнено чувством уважения и дружбы к независимому финляндскому народу.

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

«Известия Петроградского С. Р. и С. Д.», 29 (16) января 1918 г.

Л. Троцкий. ПРАВИТЕЛЬСТВУ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ ФИНЛЯНДИИ^[92]

Приветствуем героический рабочий класс Финляндии, вырвавший государственную власть из рук буржуазии. Ныне Молодая Северная Республика с ее культурным и организованным пролетариатом станет образцовым опытным полем социалистического хозяйства. Весть о вашей победе воспламенит сердца рабочих всех стран и придаст им новые силы в борьбе против войны и капитализма. Здесь, в Брест-Литовске, в борьбе с империалистическими притязаниями буржуазии центральных империй, мы чувствуем себя укрепленными вестью о вашей победе. Настойчивость и выдержка финляндских трудящихся масс служит лучшей порукой за то, что вы справитесь со всеми трудностями и выведете ваш народ на широкий путь социалистического развития. Новые узы пролетарской солидарности связывают отныне свободную Финляндию со свободной Россией. У нас с вами одни враги и одни друзья, у нас общие идеалы и общие пути, наши сердца бьются заодно с вашими сердцами. Да здравствует братская социалистическая Финляндия!

От имени российской мирной делегации в Брест-Литовске, председатель, Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

Секретарь Л. Карахан.

«Известия Петроградского С. Р. и С. Д.», 2 февраля (20 января) 1918 г.

Л. Троцкий. ВОПРОС О ФИНЛЯНДИИ НА МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

Вопрос возникает на заседании политической комиссии 3 февраля в связи с замечанием тов. Троцкого в его выступлении (см. стр. 87). В своем ответном слове Кюльман заявляет, что у него нет достаточных фактических сведений о положении в Финляндии, но что до него дошли жалобы на то, что русская армия будто бы приняла участие в гражданской войне.

Троцкий. Прежде всего я должен сделать ряд фактических замечаний по вопросу, возникшему здесь в связи с обсуждением польского вопроса, а именно по вопросу о Финляндии. Неизвестные нам лица или учреждения жаловались г. статс-секретарю, что мы не вывели наших войск из Финляндии. Не следует упускать из виду того факта, что независимость Финляндии мы признали еще до окончания войны, причем части войск, принимавшие участие в этой войне, находились на финляндской территории. Финляндский Сенат, обратившись к нам с предложением признать независимость Финляндии, сам высказал ту мысль, что вывод войск должен быть произведен не позже заключения мира. Это значило, что, если мы по военным соображениям найдем возможным вывести войска раньше, мы это сделаем. Мы вполне согласились с этим предложением и образовали согласительную комиссию на паритетных началах, в целях осуществления очищения финляндской территории. В этой плоскости у нас не было и не могло еще быть, за краткостью времени, никаких конфликтов. Когда в Финляндии началась революция рабочих масс, революция, которой значительная часть наших войск сочувствовала, – финляндские социал-демократы обратились к этим войскам и к нам с выражением пожелания невмешательства русских войск в происходящую в Финляндии борьбу. Мы пошли навстречу этому пожеланию, что я и выразил в телеграмме на имя г. Свинхувуда. Я не исключаю возможности, что отдельные незначительные столкновения в атмосфере революции могли иметь место между отдельными частями русских войск и группами и отрядами финляндской буржуазной армии, но я категорически отрицаю, что эти столкновения могли оказать не только решающее, но сколько-нибудь серьезное влияние на исход внутренней борьбы в Финляндии. Вместе с тем, я констатирую, что германское правительство, как и правительство австро-венгерское признали в свое время правительство Свинхувуда немедленно после признания нами независимости Финляндии. Сейчас, если я не ошибаюсь, новое финляндское правительство не встречает такой готовности со стороны германского правительства. Однако, смею указать на то, что правительство рабочих и крестьян Финляндии существует, и, с нашей точки зрения, оно вполне правомочно говорить от имени Финляндии.

Л. Троцкий. ЗАСЕДАНИЕ РУССКОЙ, ГЕРМАНСКОЙ И АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ ДЕЛЕГАЦИЙ (ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ)

I. Заседание 7 февраля 1918 г

Троцкий. Я считаю своим долгом, если, конечно, г. г. председатели германской и австро-венгерской делегаций ничего не имеют против, обратить внимание г. г. присутствующих на то, что та очень хорошо организованная кампания германской и австро-венгерской печати, которая, главным образом, обвиняет нас в затягивании переговоров, совершенно неправильно освещает действительный ход и смысл переговоров. Считаю необходимым, прежде всего, со всей энергией подчеркнуть то обстоятельство, что основные условия, выставленные Германией и Австро-Венгрией, стали нам известны только накануне последнего перерыва. Ввиду огромного значения этих условий, содержание которых стало нам известно лишь в процессе довольно сложных теоретических рассуждений, мы предложили перерыв для того, чтобы дать возможность нашему правительству взвесить все вытекающие из этих условий тяжелые последствия. После этого перерыва переговоры шли таким темпом, который никто из нас не назовет очень быстрым, но, в данном случае, инициатива задержек никоим образом не принадлежала нам. Итак, я считаю необходимым заявить, что все обвинения, исходящие от противной стороны, ложны в самой своей основе. Поскольку переговоры затягивались благодаря своему исключительно теоретическому характеру, ответственность и за это ложится не на нас. Именно г. председатель германской делегации, отвечая мне на одном из первых заседаний, обратил наше внимание на то, что, ввиду важности вопросов, необходимо, прежде всего, обсудить их с теоретической стороны; в своем практическом значении эти условия встали перед нами, повторяю, за день до последнего перерыва.^[93] Таким образом, я перед лицом обеих соединенных делегаций, перед лицом общественного мнения обеих здесь представленных держав, решительно отвергаю всякую ответственность за затягивание переговоров.

Кюльман и Чернин заявляют о том, что они не оказывают никакого давления и влияния на свою печать. Кюльман «отклоняет всякие инсинуации, будто виновниками затягивания переговоров являются председатели союзнических делегаций».

Троцкий. Я не рискнул бы занимать время г. г. присутствующих дальнейшими прениями по этому вопросу, если бы не опасался, что неправильная информация по данному поводу может сделать бесплодными наши переговоры и по другим вопросам. Прежде всего г. председатель германской делегации совершенно напрасно отклоняет мнимое обвинение российской делегации в затягивании переговоров. Я говорил о том обвинении, которое предъявлено нам, и объяснял его самым ходом переговоров. Я отнюдь не собирался этим сказать, что германская и австро-венгерская делегации пытались искусственно затянуть переговоры. Но сейчас, оглядываясь на весь ход переговоров, я позволю себе заметить, что метод, принятый, как совершенно правильно было сказано, по инициативе г. г. председателей обеих делегаций противной стороны, метод этот сам по себе вел к затягиванию переговоров. Что касается печати, то я должен совершенно открыто признать, что мы, действительно, за время революции, закрыли целый ряд газет, но не потому, что они критиковали с точки зрения правых партий – слева у нас нет больше противников – поведение Комиссара по иностранным делам, а потому, например, что они призывали юнкеров и офицеров стрелять в рабочих и солдат и высказывали другие, подобного рода, «мнения» и «суждения». Я должен в наше оправдание сослаться еще на тот факт, что у нас нет предварительной цензуры, которая все-таки существует в некоторых других странах. Что касается статей нашей печати, то, разумеется, нельзя упускать из виду, что здесь, в Брест-Литовске, ведут переговоры две стороны, стоящие по политическим вопросам на прямо противоположных позициях. Мы готовы сожалеть о тех преждевременных комплиментах, которые делала официальная германская и австро-венгерская печать по нашему адресу. Это совершенно не требовалось для успешного хода мирных переговоров.

Перед нами стоит практический вопрос, который, определяясь, по существу своему, комбинацией исторических условий, в самой незначительной мере зависит от свободной воли обеих сторон.