[Ангелина]
Минут через пятнадцать бодрой ходьбы по темному лесу мы спустились с холмистой местности и вышли на такую удивительно прекрасную часть леса, что у меня дух захватило.
– Как красиво… – тихо выдохнула я.
Здесь росли высокие деревья с толстыми стволами обхватом в пару-тройку человек, с раскидистыми ветвями, обвитыми плющом и мхом. Они казались какими-то нереальными, сказочными, и по их стволам периодически пробегала мелкая рябь, которая создавала впечатление пробегавшей по лесу волны. Деревья из-за этого казались живыми, дышащими, а у их корней росли светящиеся бледным голубым светом поганки. По земле стелился туман, который усиливал голубоватое свечение и создавал удивительную волшебную атмосферу. Особо густой туман был над маленькой речкой, которая бодро текла вглубь леса, причудливым кружевом вилась между деревьями. Вода в реке тоже слегка светилась голубым цветом, и ее журчание добавляло умиротворения, а по берегам росли изумительные белые цветы, свежий аромат которых кружил голову. Чуть поодаль стрекотали цикады, а в высоких кронах деревьев постоянно мелькало-летало что-то маленькое светящееся: то ли голубые птички, то ли еще что…
– Волшебно… – с чувством выдохнула я.
– Да-а-а, искандерский лес Всех Святых прекрасен, – охотно покивал Бестиан, тоже с восторгом глядя по сторонам.
– А, это он и есть? – с интересом спросила я. – Читала о нем, но никогда здесь не была.
– Ну да. Он довольно большой и простирается как раз вдоль всей этой трассы, по которой мы ехали. Если пройти в ту сторону, – он махнул направо, – то примерно через час быстрой ходьбы можно выйти на место паломничества, там оборудованы различные часовни, и проводится масса мероприятий религиозного характера. Но нам нужно просто углубиться в лес, чтобы стереть наши следы, потому что энергетика этого леса их не удерживает, они очень быстро рассеиваются в воздухе, связано с местными духами.
Как интересно…
Мы зашагали вперед, петляя между деревьями. Густой мох пружинил под ногами, и при каждом шаге в воздух взвивалось маленькое голубое облачко чего-то вроде пыльцы.
– А нечисть тут водится? – поинтересовалась я.
– Только мелкая и безобидная. Это святой лес, который населяют горные духи, дающие силу земле Искандера, так что нечисть поумнее и покрупнее сюда не лезет. Не потому что ей здесь нельзя обитать, а потому что здесь нельзя убивать и питаться так, как обычно питается нечисть. Поэтому здесь обитает только совсем мелкая нечисть, которой достаточно рассеянной в воздухе магии, чтобы всегда оставаться в сытости.
– Откуда вообще в мире так много нечисти? – задумчиво произнесла я.
– Она вся приходит с изнанки мира.
– Это я знаю. Я в смысле: откуда ее вообще так много? Столько магов с ней борются, борются ежедневно, а я она все равно не кончается. Какая-то борьба с ветряными мельницами, разве нет? Нельзя что-нибудь сделать, чтобы нечисти в мирах вообще не было?
– Ну, кстати, существует один мир, где нечисти не существует, Илунарисс называется.
– Илунарисс… Так называется академия, в которой ты обучался? – припомнила я. – И твой отец – типа ректор в этой академии?
Бестиан кивнул.
– Миру дали такое же название, как академии Илунарисс, потому что там от нее всё пошло. И этот мир изначально был создан так, что туда ни одна нечисть без персонального приглашения моего отца проникнуть не может. Потому что Илунарисс – это единственный во всей Вселенной мир, который создан с помощью силы первородного духа хаоса Эффу, и его сила, соединенная с силой моего отца и моей матери создали очень интересный эффект энергетического вакуума от нечисти. В Илунариссе действительно нет нечисти, я и Фесю туда протащить не могу, потому что на всем мире стоит абсолютный блок, отталкивающий всех тварей. И попасть в пространство Илунарисса может только та разумная нечисть, которой отец где-нибудь вне этого мира выдаст персональное разрешение на вход, так сказать. Разрешение похоже на магическую клятву, которое заключается с нечистью, и жестко ее контролирует, в том плане, что в случае потери контроля мой отец немедленно об этом узнает и придет выпроваживать того, кто нарушил идиллию спокойного мира Илунарисса. Но это единственный такой мир во всей Вселенной.
– Ну вот! А другие миры почему-то нельзя так раз и навсегда очистить?
– Можно, – серьезно кивнул Бестиан. – Только это будет дорого стоить всем нам.
– В каком смысле? – нахмурилась я.
– Присутствие нечисти в мирах – это наша плата за магию, – грустно улыбнулся Бестиан. – Ты когда-нибудь задумывалась над тем, во что трансформируется используемая магическая энергия? Та, которая фонит от используемого заклинания?
– А она разве во что-то трансформируется?
– Разумеется. Любое заклинание – абсолютно любое, будь то лекарское, бытовое, боевое – неважно, какое, оно в любом случае остаточно выплескивается в воздух и трансформируется.
– Я думала, эта остаточная энергия просто рассеивается в воздухе… Примерно так ведь и пишут в учебниках. Неправду пишут, что ли?
– Ну почему же, вполне правду – просто не всю. Любая остаточная магическая энергия действительно рассеивается в воздухе, вот только если бы она в нем и оставалась, то мы бы давно погибли от наэлектризованного магией воздуха, в котором человек не способен существовать. Часть побочной магической энергии так и остается рассеянной в воздухе, но большая ее часть как бы впитывается изнанкой мира… которая, в свою очередь, трансформирует впитанную энергию в…
– В нечисть? – шепотом спросила я.
Бестиан кивнул.
– Совершенно верно. Мы колдуем – часть энергии остается побочно в воздухе, другая часть впитывается изнанкой – и преобразуется изнанкой в нечисть, которая потом лезет наружу, чтобы поглощать излишки магии в мире. А излишек много, потому что при колдовстве мы выплескиваем много энергии, и она не все расходуется на цель заклинания. Причем, замечу, что при использовании боевых чар рассеянной в воздухе энергии остается немного, потому что боевая магия очень агрессивна по своей сути, она приносит большой урон и почти вся уходит в цель с минимальной побочкой, так что излишек остается совсем мало. Зато от всех лекарских и бытовых чар, от всех простых магических чар излишек магии остается больше всего. Еще от мага зависит, потому что от верховных магов побочки минимальные – верховные умеют гораздо лучше направлять силу в одну точку, тогда как обыватели колдуют как попало, не думая о точечной концентрации и последствиях. А ещё верховные маги умеют напитываться силой, используя рассеянную в воздухе магию, и таким образом служат своеобразными стабилизаторами уровня магии в мире и способны перетянуть на себя часть силы, которая уходит на изнанку мира. Но чтобы нейтрализовать всю эту силу, нужно, чтобы мир сплошь состоял из верховных магов, а это утопия, это физически невозможно. Поэтому опасные для людей излишки впитываются изнанкой мира, преобразуются там в нечисть, которая потом сладенько жрет всю магию в реальном мире, только без разбора жрет, как бы пытаясь урегулировать уровень рассеянной в воздухе магии, в том числе путем поедания самих магов, так как для нечисти нет разницы, что или кого именно регулировать… Такой вот своеобразный круговорот магии в природе.
– Ого, – только и смогла выдохнуть я. – Что-то я не задумывалась о том, что эти вещи в мире так глобально взаимосвязаны…
– Всё в мире должно быть уравновешено, это фундаментальный закон Вселенной, который не может быть нарушен без последствий. Поэтому… Если убрать из миров всю магию, то и нечисть в какой-то момент тоже иссякнет. Но убрать всю магию из мира – это утопия. Людям нравится магия, в магии много блага, она дарит удивительные возможности. А, и магических существ всех тоже придется тогда истребить. Всех, от саламандр до драконов. И это будет уже совсем другой мир, в котором, честно говоря, ни один нормальный волшебник не захочет жить.
– Как мой родной мир, – хмыкнула я. – Обычный, скучный, полностью лишенный магии…
– Он не лишен магии, – возразил Бестиан. – Твой мир тоже наполнен магией и волшебными существами, просто в меньшей степени. Всяких духов и других магических существ и латентных волшебников там хватает, поверь.
– А, да? Как интересно… Слушай, ну погоди, ты ведь говоришь, что в Илунариссе нечисти совсем нет, и она там даже появиться не может. А магия там есть, раз там существует академия магии, и всё такое. Ну и это пока совсем молодой мир, который только растет и развивается, но с магией там всё в порядке. Люди там очень много колдуют. А нечисти там нет. В чем подвох?
– Излишки магии того мира также впитываются изнанкой мира и преобразуются в нечисть. Подвох в том, что эта нечисть выплескивается в другие миры, – хмыкнул Бестиан.
– Как так?
– Ну вот так. Поколдуют там лекари – а нечисть в итоге выползет на свет не в Илунариссе, а, допустим, в Форланде. Или в Искандере. Или в Лакоре. Да где угодно, в любом другом мире, это абсолютный рандом.
– То есть… условно говоря, за отсутствие нечисти в этом некоем Илунариссе расплачиваются все другие миры? – медленно протянула я. – В усиленном объеме, так сказать?
– Получается, что так.
– Во дела, – покачала я головой. – Как-то это несправедливо получается…
– Ну, при создании Илунарисса никто об этом не думал, – хмыкнул Бестиан. – С другой стороны: в качестве уравновешивателя между всплеском нечисти и миром без нечисти вовсе на свет появился я со своим даром Хозяина нечисти. Я как раз перетягиваю на себя большой объем тварей, не давая им без разбора истреблять всех и всё вокруг себя. Ну и число боевых магов, выходцев из академий Илунарисс и Армариллис, множится, эти маги потихоньку расползаются по разным мирам для их защиты от нечисти. Это процесс магической эволюции, который невозможно остановить, понимаешь? Как технический прогресс, так и магический – всё течет, всё меняется, развивается, это естественный процесс развития и преобразования миров во что-то новое. Зная это, можно ловко лавировать между всем этим, стараться удержать равновесие между светом и тьмой. В таких мирах интереснее всего жить, такие миры наполнены яркими эмоциями, счастьем, потому что мирам тоже нравится развиваться, не стоять на месте. Всё это – сложный процесс магической эволюции. И магические академии типа Армариллиса и Илунарисса хорошо осведомлены о необходимости соблюдения этого баланса и служат теми самыми инструментами, с помощью которых баланс регулируется.
– Это всё очень интересно, – произнесла я в глубокой задумчивости. – Я бы хотела узнать обо всем этом больше и лучше изучить мир и процессы регулирования света и тьмы в мире… Слушай, а получается, я и свой мир-то толком не знала, раз никаких проявлений магии в нем не видела.
– Наверняка видела, и не раз, просто не знала, что это и есть магия, – хмыкнул Бестиан. – В вашем мире это довольно частое явление, так как маги не наполняют его так же плотно, как этот мир. Ну и нечисти у вас в разы меньше из-за этого, да. И мелкая в основном, много низших тварей. Опасные демонические сущности редко прорываются.
– Невероятно просто, – выдохнула я. – У меня ощущение, что я все эти годы жила в информационном вакууме, а с тобой за последние дни узнала столько, сколько за всю свою жизнь не могла узнать…
– Добро пожаловать в мир верховной магии, – усмехнулся Бестиан. – Здесь еще и не такое узнаешь.
– Да уж… Ой, смотри, какая красота! – воскликнула я.
И восхищенно уставилась на светящийся голубой сгусток, спустившийся с кроны ближайшего дерева и вильнувший к моим ногам. То, что я ранее приняла за летающих в ветвях деревьев птиц или неких других фантастических существ, оказалось чем-то вроде цветного волшебного ветра. Этот светящийся голубой поток то ли энергии, то ли еще чего, юркнул между моими ногами, облетел меня по спирали снизу вверх, потом двинулся к моей руке и закружился вокруг ладони.
Я поднесла руку ближе к лицу, залюбовавшись необыкновенными голубыми переливами. Ощущения от этой вьющейся светящейся штуки были скорее приятные.
Бестиан повернулся на мое восклицание и застыл на месте, будто одеревенел, даже мигать перестал. Только таращился на вьющийся вокруг меня ветер, словно глазам своим не мог поверить.
– Ух ты-ы-ы! Какая красивая штуковина… А что это такое? – спросила я.
И удивленно уставилась на Беса, который не отвечал, потому что продолжал смотреть то на меня, то на мою ладонь – в немом шоке.
– Этого не может быть… – потрясенно выдохнул он.
О проекте
О подписке