Глава третья

Итак. Похоже, мне предстоит поверить в чудо. Я нахожусь не в виртуальной конструкции, а в самой реальной реальности. За пять-десять тысяч лет до своего рождения. Во временной капсуле. Что это хоть такое?

Из школьной молодости я помнил про так называемые «капсулы времени». Это когда пионеры и комсомольцы двадцатого века закапывали под памятники банки или более продвинутую тару – гильзы, выточенные из нержавеющей стали, с наивными письмами потомкам. Обращались к своим пра-правнукам, которые, по их мнению, уже живут при коммунизме и чисты душой и телом. Знали бы они тогда, что уже их внуки начнут друг друга резать, словно рождественских индеек, раздирая на части огромную страну, с таким трудом веками собираемую и оставленную им в наследство предками. А чистыми душой останутся разве что дети, умершие при рождении.

Разумеется, эта капсула являлась чем-то иным. Я всё же не только пилот, но и исследователь. Так в полётном задании написано.

– Начнём с первой буквы, – объявил я. – Что такое эта «капсула времени»?

Капитан вновь пожал плечами абсолютно по-нашему. Надо будет ещё изучить эту его мимикрию. Полезная штука для маскировки.

– Я не физик, – произнёс Граф. – Так что россыпи формул от меня не ждите. Просто представьте себя, пролетающего мимо нас за минуту или мгновение до.

– И что?

– А ничего! Вот вы нас видели, и вот мы исчезли! Так как для вас время продолжает двигаться. А мы остались в вашем прошлом.

– Но при этом мы живы.

– Похоже на то, – усмехнулся капитан. – Знаете, некоторые открытия и их реализацию невозможно повторить даже через двести тысяч лет.

– Хотите сказать, что волхи это умели, а вы – нет? – Искренне удивился я.

– Представьте себе!

– За две сотни тысяч лет человечество с пальмы вознеслось в космос! У вас самих живые корабли! И вы не можете понять технологию давно вымершего племени?

Евграфий подошёл и дружески потрепал меня по плечу. Мне показалось, что рука, ладонь и пальцы были самыми настоящими. Как же он это делает?

– Представьте себе, – повторил Граф. – В плане физики почти всё понятно. Не хватает только какой-то константы. Божественной искры, так сказать. Никак никто её вычислить не может.

– А волхи значит, вычислили в той древности, – съехидничал я. – Видать, не тягаться вам с ними. Вы хоть уверенны, что они вымерли?

– Я бы назвал этот вопрос спорным, – внезапно вмешался в мои мысли корабль. – Логика подсказывает…

– Умолкни, – мысленно потребовал я.

Тем временем Граф подошёл ко мне так близко, что я начал ощущать его дыхание. Оно отнюдь не оказалось зловонным, как можно было предположить по его естественному виду. Пахло чем-то похожим на лаванду. Он травоядный? Травоядный капитан на плотоядном корабле! Вселенная! Ты преподносишь сюрпризы.

– Мы уверенны в том, что вы, как и я в своё время не просто так оказались на этом корабле, а теперь и здесь, – произнёс капитан.

Если звёзды зажигают, значит это кому-то нужно! Вспомнилась мне строка известного в прошлом (Или теперь уместнее говорить: в будущем?) поэта.

– Вы – это кто? – Поинтересовался я.

– Мы – это вы и я, – сообщил он мне вполне ожидаемую новость.

Всё же тяжело вот так просто выйти из своей «капсулы жизни». Хотя, если подумать… Ведь только мы с капитаном оказались на этом живом корабле помимо своей воли. Но только нам он полностью подвластен. Капитан рулит, а я могу сдерживать эту ящерицу, которую кто-то научил летать в космосе.

Вопрос возник внезапно, как понимание ситуации.

– Корабль, – призвал я.

– Слушаю.

А вот теперь попробуй мне не ответь. Или ответь не честно. Потеря хвоста это самое мелкое из возможного!

– Сколько экипажей до нас ты уже сожрал?

Евграфий замер, словно ожидая внезапного нападения.

– Суши трусы, Граф! – Посоветовал я. – Мы тут не первая еда.

– Вы не понимаете, с кем разговариваете, – предположил капитан.

– Зато он знает, с кем разговаривает, – позволил себе улыбнуться я. – Вкусно было?

Корабль молчал.

– Ты ждал! И ждал нас! И долго ждал?

Мне показалось, или корабль как-то съёжился. Уменьшился в размерах. Так ведёт себя собака, чувствуя вину перед хозяином.

– Ты же знаешь, что я могу с тобой сделать? – Я спросил это мысленно.

Пришлось вспоминать. Где-то в самом дальнем отсеке. Он – это она! Это не ящер, а ящерица. Там яйца! Яйца с эмбрионами её будущих детей!

– Капитан, скомандуй отстрелить грузовой отсек, – приказал я. – Он повиснет в коконе, я правильно понимаю?

– Правильно, – подтвердил Граф. – Тогда зачем?

– Не делай этого, – она почти плакала. – Я уничтожу себя!

– Вместе со мной?

Вероятно, именно тогда я начал что-то понимать. Эта ящерица могла проглотить хоть сотни команд. Но только не капитана и меня. Не то чтобы она не хотела. Она не могла! Как не могла и рассказать нам, зачем доставила нас сюда.

– Интересно, – размышлял я вслух, – если мы застряли во времени, то, как мы двигаемся? Команда кушает, испражняется, а время остановилось, якобы.

Корабль молчал. Капитан, видимо, обдумывал мои слова. Экипаж (это я видел) бросился защищать потомство ящерицы. Там они скопились и ощетинились оружием всех времён и народов, что видела за свою жизнь их мать. Мать, пожиравшая экипажи ради воспроизведения новых кораблей. И только мы с Капитаном оказались её наездниками. Только нас она никак не могла сбросить из седла, и вынуждена была подчиняться. Вопрос только в том: «Почему?»

По-моему, наша ящерка обиделась. Корабль ничего не предпринимал, но и ничего не отвечал, словно погрузился в нелёгкие размышления. Либо иной вариант. Она сама впервые попала в такую ситуацию. Наша ящерка, как и мы, раздумывала: почему мы все оказались именно здесь и сейчас?

– Нам надо составить план действий, – предложил я. – Не век же нам оставаться в этой капсуле. Ибо вымрем подобно этим волхам.

– Хотя вполне возможно именно в этот момент они ещё живы, – поправил меня капитан. – Ведь мы оказались в их капсуле времени. И для них, и для нас время застыло.

– Вы ловите какие-то сигналы от их звездолёта? – Спросил я.

– Нет.

– Но они не могут не видеть нас.

– Мы буквально наседаем на них, – подтвердил капитан.

– Значит, либо нас игнорируют, что вряд ли, – подытожил я. – Либо на корабле сейчас никого нет.

– Думаете, они все мертвы?

– От чего же?

– Раз не отвечают.

Вариантов на самом деле существовало много.

– Они могли деградировать за сотни лет путешествия и разучиться пользоваться приборами корабля, например, – предположил я. – Я о таком читал. В фантастических романах. И всё же такое возможно.

И тут снова вмешалась наша ящерка.

– Очень странная технология, – сообщил нам наш звездолёт.

– Яичная скорлупа, напичканная допотопным оборудованием, – презрительно отозвался капитан.

– На счёт оборудования не мне решать, – парировал наш Корабль. – Однако в его строении присутствуют сразу две технологии. Живая и мёртвая.

– Это как? – не понял я.

Живой корабль уже стал для меня привычен. На посудине из алюминия и титана я летал раньше. Летал, пока не попал сюда. Представить симбиоз этих технологий было не в моих силах. Или не хватало воображения.

– Это как биоробот, – пояснил мне капитан.

– Совмещение живой плоти, нервов и механизмов?

– Зато не кушает собственную команду!

– Я бы попросил! – Возмутился корабль.

Капитану, очевидно, было не до капризов вверенного ему космического судна. Он погрузился в мысли. Отдавая должное его многовековому опыту, я не стал ему мешать.

На мой взгляд, мы сейчас нуждались в резком действии. Любом. Иначе рискуем так навсегда, и остаться в этой «капсуле времени» совместно с мёртвым кораблём давно вымерших волхов.

Стоп!

Корабль волхов сюда долетел? Долетел. Встал на орбиту? Встал. Но ведь эти ребята разлетались по вселенной наугад! И тут такая планета!

Подлететь, маневрируя, встать на орбиту и вымереть всем экипажем? Это нонсенс. Если только они там не перестреляли друг друга за право первыми высадиться на планету.

– Возможно, мы больше узнаем, если проникнем на борт этой посудины, – предложил капитан, снова предугадывая меня.

Ничего себе «посудина» подумал я, если закрывает собой почти половину обзорного экрана. Да и как мы на неё попадём?

– А вот это, как раз просто, – сообщил капитан. – Внутри кокона мы все вполне можем передвигаться. Иначе бы и ты, и я уже давно на века застыли в глупых позах.

У него был готов ответ на всё.

– А как мы попадём внутрь? – Поинтересовался я.

По-моему он сильно удивился.

– Просверлим дыру в корпусе, разумеется.

Вот так просто. А если экипаж ещё жив? Мы же убьём всех, выпустив воздух. Добьём древнюю цивилизацию, как добивали уже многих.

Словно расслышав мои мысли, либо прочитав их по выражению моего лица, капитан рассмеялся, что уже совсем повергло меня в уныние.

– Ты плохо слушал, – неожиданно ласково произнёс он. – Там такая технология, что любое повреждение обшивки моментально затягивается! Мы можем сверлить его в любом месте. Никакой опасности для экипажа не будет.

– Если он там есть, – съязвила наша ящерица.

Похоже, этой язвительной манерой разговора она-таки заразилась от меня.

– Так или иначе, но как-то нам выбираться надо, – сказал капитан. – Наш корабль умрёт от голода очень скоро. Мы можем скормить ему команду, обшивку диванов.

– Кресла, – подсказал корабль.

– И крыс, – твёрдо произнёс капитан. – А они грызут коммуникации. Начни уже с них. Терпеть не могу этих грызунов.

Крысы внутри ящерицы? Живые? Да ещё и вредят коммуникациям корабля! Хотя, чему я так удивляюсь? Внутри животных и людей, в том числе живут паразиты. Часто именно в пищеварительном тракте. Но переварить их организм не в состоянии. Глистов, например, про себя усмехнулся я. От чего бы крысам, всегда отличавшимся своей феноменальной приспособляемостью к среде обитания не стать эдакими глистами в живом корабле? Запросто! Жуют потихоньку его плоть и в ус не дуют.

– Понятно, – вслух произнёс я. – А как мы доберёмся до корабля этих волхов? Между нами хотя и немного, но весьма вакуумного пространства. Не знаю как у вас, но в моё время мы выходили в открытый космос максимум на длину «пуповины» – фала страхования и обеспечения, связывающего нас со станцией. По нему подаётся кислород. И он же не позволяет нам улететь и превратиться в ещё один искусственный спутник.

Только договорив, я обратил внимание на выражение лица Капитана. Даже не умея читать мыслей, по этой умильно улыбающейся физиономии всё можно было понять. Например, то, что отсталая я особь рода человеческого. Не способная даже сообразить элементарного.

– Согласен. Дурак. Не подумал, – вслух признался я.

Если наша ящерка несёт потомство, то помимо ещё не рождённого при ней присутствует приличное количество небольших, но резвых детишек-ящерок. Что-то вроде челноков ближнего действия. Они вполне могут преодолеть пространство, разделяющее нас и сферу волхов с экипажем из двух и даже более пассажиров в своей утробе. Или на борту. Это с какой точки зрения смотреть.

– Когда начинаем движение? – Просто спросил я.

– Начнёте, – поправил меня Евграфий.

– В смысле?

– В том смысле, что лететь вам. Я остаюсь.

– Я один?

Не то чтобы меня пугала перспектива выполнения какого-либо задания в одиночку. Это как раз являлось обычной практикой в моё время при ограниченной численности экипажа. Однако я как-то уже свыкся с нашим с Графом тандемом. Да и что я понимаю в их технологиях? Чем стану вскрывать борт сферы? Консервным ножом?

– Не один, – постарался успокоить меня Капитан. – С вами отправится старпом и ещё пара ребят.

– Уж не те-ли, которых присылали за мной?

Мне показалось, или корабль сглотнул слюну?

– Вообще-то я здесь Капитан, а вы пока простой матрос, – надо признать без лишней резкости произнёс Граф. – Я приказываю – вы выполняете.

Не такой уж и простой, подумал я. С простым матросом капитан на вы общаться не станет, как мне кажется.

Вот так. Ещё вчера я даже не подозревал о столь плотном заселении известного космоса. Но уже успел побывать на двести тысяч лет вперёд и на пять тысяч назад. А теперь ещё должен вскрыть звездолёт каких-то волхов. Причём отвезут меня к нему ребята, недоеденные собственным Кораблём. А ещё под руководством психа-старпома, обещавшего сотворить со мною много неприятного для моего организма.

Капитан опять приблизился ко мне и слегка приобнял. Вновь как-то совершенно по-человечески. Никакого отвращения от объятий с чудовищем я при этом не ощутил. И он это тоже почувствовал. И засмеялся. Совсем как человек.

– При вашей прошлой жизни уже была известна «Теория происхождения видов» Дарвина? – Спросил он меня.

Оставалось только кивнуть. Этот инопланетный улитка-паук, оказывается, имел ещё и классическое земное образование.

– Так вот представьте, что мы с вами имеем общих предков, – произнёс Граф. – Как свиньи и бегемоты. Только между ними десятки тысяч лет и одна планета. А между нами миллионы и разные миры.

– И кто из нас свинья? – Чисто автоматически решил уточнить я.

– Сам реши.

Ничего себе лёгкое решение он мне предоставил. Даже не знаю, кем бы я предпочёл быть в этой ситуации. И та и другая тварь обожают грязь и болота. Они явно генетические родственники. Только одних разводят на сало, а другие продолжают развлекать эко-туристов в Африке. Так кем бы я желал быть среди столь скудного предложения?

Совершенно сбитый с толку я только пробормотал:

– Какие миллионы? Ты сам говорил про двести тысяч!

Сознание моё начало расплываться. Для меня всё ещё длился этот проклятый день. А я уже побывал во стольких местах времени!

– А теперь минус пять тысяч, – звучал где-то далеко голос Графа.

– А потом?

– А потом миллионы лет! Тот учёный оказался прав!

– И давно ты это понял?

– Довольно давно. Как только оказался капитаном этого корабля.

– И ты искал меня.

– И нашёл.

– И Корабль…

– Этот Корабль пожрал не только тысячи своих команд, но и сотни миров! Представляешь?

– С трудом, – признался я.

– Она однажды переварила и мой экипаж тоже, – признался Граф. – Но вот меня от чего-то оставила.

– От чего?

Я услышал недовольное шипение Корабля, но быстро заткнул его. Теперь я знал, как могу это делать. Не в курсе, как это случилось, но теперь я и только я мог решать судьбу её и её детей. И от чего-то очень добрым я себя не ощущал.

Я знал, что ящерка не признается. Те, кто создал её, могли рассекать на ней космос. Рассекать на всю его глубину. От края и до края существующей вселенной. И своих создателей она тронуть не могла! А до остальных им было дело, как до букашек, на которых случайно наступаешь, просто идя по дороге.

А потом её бросили. Не-то чтобы совсем. Хозяева приказали отыскать во вселенной нас. Что весьма затруднительно, учитывая её многогранность. А ещё многослойность и многовекторность. И она обиженная в лучших чувствах всё-таки искала нас, пожирая всё новые экипажи ради своего существования. Искала, ибо не могла ослушаться хозяев, способных одним движением мысли уничтожить и её, и приплод. И таки нашла. Нашла обоих. Вот осталось понять: ради какой цели?

– Она не скажет, – усмехнулся Граф.

– Не имеет возможности, – поддержал его я фразой из известного теперь уж только мне кинофильма.

– Или ей что-то очень сильное пообещали, – предположил Евграфий.

– Что ей можно пообещать? – Удивился я. – Освобождение? Больше не быть боевым кораблём? Снова стать ящеркой на жаркой планете?

Вы бы видели лицо Евграфия! Я всё понял и отвернулся.

– А давай-таки посетим волхов, – предложил я спокойным голосом.

Буря взаимного непонимания отгрохотала. Снова я чувствовал себя самим собой. Но чувствовал с некоторыми поправками. Чувство виртуальности происходящего пропало. Но вот провалы в памяти оставались. Промежуток времени между орбитальной станцией и живым кораблём в двести тысяч лет продолжал оставаться для меня тёмным пятном.

– Теперь ты понял, от чего я не пойду с тобой? – Спросил Евграфий, как-то незаметно перескочив на «ты».

Я понял.

– Капитан тонет со своим кораблём!

– Воистину! – Улыбнулось мне то, во что превратился человек на той планете за миллионы лет существования. – Хотя мы пока ещё не тонем.

Но что же это за траектория, и куда она ведёт меня?

Я попытался сложить пазл своего существования с момента рождения и до старта на космическую станцию. И он не сложился. Слишком многих деталей не хватало.

Напрочь я не помнил начала своей жизни. Этого многие не помнят. Но детство-то у меня должно было быть. И уж совершенно не помнил её продолжения до старта на станцию, и до сумасшедшего боя, из которого меня вытащили. И опять провал. Как я вообще оказался в этом бою? И дальше плен в чреве живого звездолёта. Очень вероятно, что именно сейчас это были не мои воспоминания. Они принадлежали кому-то другому. Тому самому сбитому пилоту, а не мне – простому космонавту.

Капитан Евграфий не полетит со мной. Ибо лишь он (в отсутствие меня) способен контролировать нашу Ящерку.

Очень постепенно я начинал осознавать взаимосвязь событий.

Кстати, Корабль мне выдала самую умную и скоростную свою дочь для полёта к Станции волхов. Девочка была молода, резва, и всегда голодна. Чтобы мне войти, ей пришлось проглотить меня. Запрет на переваривание столь ценной биомассы сильно её расстроил. А мама ещё и напутствовала:

– Сделай наш мир лучше, – попросила она.

– Освободить тебя от рабства? – Спросил я, не особо понимая, как бы я это мог сделать. Моей зарплаты хватит разве что на ящик контрабандного виски.

– Нет.

– Тогда как?

Мы подлетали к кораблю волхов с теневой стороны. И ответа я не услышал.