6. Бегство

Приведя молодую незнакомую женщину и уложив её в свою постель, Игорь заснуть так и не смог. На душе было тревожно. Дело было даже не в бандитах, а в нём самом – Игорь боялся, что у него опять ничего не получится. Поворочавшись с боку на бок, он, чтобы не разбудить сразу заснувшую Веру, осторожно встал и, нащупав ступнями тапочки, подошёл к окну.

Зима давала о себе знать, опять шёл дождь, сквозь щели дуло. Игорь развернулся, сел за стол и взялся за мышку компьютера – экран осветился. Новости… Ну да, они, как всегда, не радовали.

«Чай, что ли, поставить?»

Игорь взглянул на часы – час ночи… Или покурить? Он оделся, вышел из комнаты, достал пачку. В темноте самой сигареты, да и его лица не было видно, только дрожала то разгорающаяся, то тухнущая багряная точка. Постояв, Игорь, стараясь держаться середины, чтобы не зацепиться за технический мусор, пошёл к выходу. Удачно ни на что не наткнувшись, он миновал коридор, вышел наружу и с удовольствием вдохнул свежий дождливый воздух.

«Проснёмся, надо сворачиваться, желательно побыстрее отсюда исчезнуть».

Купивший Веру Мамун явно был серьёзным человеком и мог оказаться главарём одной из семейных арабских банд. На страницы русских газет, которые Игорь читал, время от времени проникали известия о разборках между бандитами со стрельбой и даже киданием гранат. В таких инцидентах гибли и мирные люди. Полиция, понятно, принималась искать, находила и сажала исполнителей, но вот заказчиков арестовать чаще всего не удавалось. А тут такая пощёчина… К тому же, если вспомнить, что он был в фирменной куртке охранника, когда приходил первый раз в бордель, то для мафии выяснить, где Игорь работает или работал, нет никакой сложности.

Вера спала долго. Проснулась чуть ли не в обед, открыла глаза и, не обнаружив мужчину рядом, испуганно приподнялась на локте, оглядывая комнату. Одеяло сползло, и вовремя возвратившемуся из магазина Игорю бросился в глаза пленительно нежный изгиб плеча.

У него защемило сердце:

«Боги, пожелайте мне удачи…»

– Доброе утро, мой спаситель! – Вера увидела Игоря и облегчённо улыбнулась. – Ты меня не бросил? Не оставил?

– Я не бросил! – с достоинством отозвался Игорь. – Я принёс колбасу и сыр.

– Милый, а кофе есть?

– Кофе есть, и хлеб есть.

– Спасибо, мой золотой!

Вера единым слитным рывком соскочила с кровати и, как была голая, выбросив руки вверх, сладко потянулась. Игоря обдало горячей волной. Вера проследила взгляд, её глаза потеплели. Набросила халат. Закуталась в него поплотнее.

– А можно я ещё раз искупаюсь?

– Да, конечно.

– Спасибо.

– Верочка, – Игорь опять взялся за ручку двери, – ты ешь, купайся, а я выйду. Мне надо ещё кое-что купить…

– Ты разве со мной не позавтракаешь?

– Верочка, нет времени, – Игорь показал ключи. – Извини, но я запру комнату на всякий случай.

– Конечно.

Игорь вышел. Вера открыла воду.

«Положительно хороший мужик, – подумала, – мне повезло».

После душа, закутавшись в пушистое белое полотенце, она задумчиво осмотрелась. Комната была очень узкая, вытянутая в длину. Кроме загороженного клеёнкой душа, полуторного топчана, на котором они спали, в ней ещё помещался маленький столик на колёсиках, полка с книгами, стол с компьютером и маленький холодильник, на котором стояла газовая двухкомфорочная плитка.

«Небогато…»

Сверху раздалось мяуканье, Вера подняла голову – под потолком выходили в коридор узкие продольные щели с полуоткрытыми ставнями, и из одной из них выглядывала любопытная кошачья мордочка.

– Кис-кис, – машинально позвала Вера.

Кошка ещё раз мяукнула и пропала.

– Ну как хочешь… – сказала ей вдогонку Вера. Напевая весёлую песенку, достала масло из холодильника, взбила яйцо, нарезала хлеб и начала жарить гренки.

Нажала пальцем на кнопку чайника, чайник вскоре с готовностью зашумел. Помыла чашку и положила две ложечки кофе.

Ожидаемо повернулся ключ в двери, вошёл Игорь с чемоданом.

– А ты быстро!

– Поела, Верочка?

– Ещё нет, – Вера с любопытством глядела на чемодан. – Мы спешим?

– Да, – ответил Игорь с отчётливой нежностью. – Сейчас соберём вещи и поедем. Тут опасно оставаться.

– Понятно… – Вера отпила кофе. – Но от завтрака, так и знай, – сказала с внезапной смешной свирепостью, – меня никто не заставит отказаться! – откусила гренку. – Игорь, а как мы поедем?

– На маршрутке.

– Маршрутке… – задумчиво повторила. – А вещи? Твои вещи?

– Всё хозяйское, – Игорь пожал плечами, – холодильник, плита, топчан. Мой здесь только компьютер, но мы его заберём. Правда, у меня квартирный договор ещё на полгода.

Вера помрачнела.

– Задала я тебе проблем…

– Плевать! – Игорь сел. – Пожалуй, я тоже выпью кофе.

– Я сделаю! – Вера вскочила. – И гренки есть!

– Представляешь, только что позвонил парень с работы, – почему-то смущённо сказал Игорь, – передал, что про меня уже спрашивали.

– Быстро.

– Быстро.

Игорь допил кофе и начал бросать в чемодан вещи. Вера не выдержала:

– Стой! Так нельзя!

Игорь остановился:

– А что?

– Так нельзя собираться! Дай мне! – Вера забрала из неловких рук свитер, начала старательно складывать.

Маршрутные такси представляли собой обычные трудолюбивые «форды-транзиты», направлявшися из Тель-Авива во все уголки небольшой страны. Стоянка маршруток находилась невдалеке от той самой автостанции, которой Игорь отдал столько здоровья. Восемь из десяти пассажирских мест быстро заполнились нелегалами-эритрейцами в одинаковых сандалиях, выдававшихся им сердобольными израильтянами на границе. Чёрные, мускулистые эритрейцы ни в коей мере не походили на измождённых беженцев и в основном были дезертирами из армии воюющей Эритреи. Салон машины сразу заполнился их громким говором и смехом.

Здоровенный араб-водитель с роскошными чёрными усами, неторопливо сев на заскрипевшее под ним водительское кресло, с трудом повернул толстую шею, искоса посмотрел назад и, показав пассажирам широкую открытую ладонь, призывно покачал сарделечными пальцами:

– Шекели, шекели…

Дороги было минут сорок. Вера опять задремала, Игорь тоже закрыл глаза.

Даже внешне Иерусалим отличался от разудалого Тель-Авива и других прибрежных городов. Со своими выраставшими на въезде высотными домами, облицованными иерусалимским камнем, он напоминал готового к бою хмурого солдата.

Игорь с Верой на первое время устроились в гостинице в одном из самых бедных иерусалимских районов. Вестибюль в гостинице был внушительным, но когда поднялись и открыли дверь в номер, Игорь даже присвистнул от разочарования – настолько он был убогим. Кондиционер не работал, а об прикроватный столик тушили сигареты.

– Ну понятно, – ехидно заметила Вера, – если все средства угрохать на отделку вестибюля, на номера можно не тратиться.

– Нам ведь недолго надо, – отозвался Игорь.

– Да я так… – отмахнулась Вера. Подошла и, потеревшись носом о плечо, шепнула: – Главное, что ты со мной…

Игорь снял квартиру через два дня. Денег было впритык, поэтому квартира не сильно отличалась от тель-авивской, но комнаток было уже две и настоящая кухонька. Их район назывался «Праздничным». Праздничными были не узкие, кружащие по холмам улицы или отсыревшие, стоящие на столбах, построенные в шестидесятые годы дома, а только деревья. Огромные сосны окружали каждое здание, усыпая сухими жёлтыми иголками склоны и тротуары.

Квартирка была частично меблирована – с холодильником, газовой плитой, столом, тахтой. А что ещё надо для начала жизни? Правда, тахта, разделённая посередине широкой ложбиной, Игорю очень не понравилась, и он пожаловался Вере. Но Вера, расхохотавшись, успокоила. Заявила, что раз уж Игорь приобрёл её вместо Мамуна, то теперь будет страдать, так как она собирается спать на его половине.

Эта тоненькая, нежная с виду девушка с такой энергией взялась за наведение порядка, что Игорь только диву давался. Оттёрла захватанную дверцу холодильника, вычистила, не оставив ни капли заскорузлого жира, газовую плиту. Видно было, что соскучилась по простой домашней работе.

Тщательно вымыв квартиру, загорелась её побелить и попросила Игоря купить краску. Игорь сунулся помочь, но Вера отказалась наотрез.

– Игорёчек, – жалобно попросила, – можно я сама? Мне очень важно. Когда мы с мамой жили, я всё время ремонтом занималась. Маме ведь некогда было. А я будто в юность возвращаюсь…

Характер она показала лишь один раз, когда Игорь заикнулся, что пробежится по охранным конторам.

у Веры неожиданно потемнели голубые глаза, и она жёстко произнесла:

– Ты не должен работать охранником!

– Почему? – Игорь от удивления как стоял, так и плюхнулся на единственный их стул с отломанной спинкой.

– Потому что… Игорь, это не стильно!

– Не стильно? – Игорь с недоумением на неё взглянул.

– Да.

– Ну… Верочка, у нас совсем нет денег, мне надо срочно устраиваться, и я не уверен, что я найду другую работу… Кстати, – спохватился, – а что ты считаешь стильным?

Втайне ему очень понравилась её решительность. Надо же, он, усталый, раненый на ненужной войне человек, кому-то стал небезразличен.

– Стильно работать по своей профессии! – горячо ответила Вера. – Ты же фрезеровщик? Работай фрезеровщиком. Я не хочу, чтобы ты всю жизнь проверял чужие сумки.

– Я много забыл, – угрюмо признался Игорь. – Я не знаю, смогу ли опять начать.

– По крайней мере, ты попробуешь.

Вера подошла и порывисто обняла седого широкоплечего мужчину.

– Игорь, мне очень важно! Пожалуйста, не работай охранником! И помни – я с тобой!

7. Зачистка деталей

Первая мастерская, куда взяли Игоря, находилась в религиозном районе, в который можно попасть, если идти вглубь от центральной улицы Яффо. Это была крошечная промзона из двух длинных зданий с общим двором посередине. На ночь двор с обеих сторон запирался железными воротами. В зданиях гнездилось множество мастерских, во двор бесконечно заезжали машины, шум стоял неимоверный – весь рабочий день визжали пилы, перекликались рабочие, стучали, строгали. Мастерская, в которую устроился Игорь, занималась зачисткой деталей, служивших частью прицела автомата. С детали размером с ноготь надфилем снимали заусеницы. Это оказалось очень трудным делом. За рабочий день следовало зачистить не меньше тысячи деталей, но уже на двухсотой Игоря клонило в сон.

На работу Игорь добирался на утреннем, полном людей автобусе. Выходил у автовокзала, выгодно отличающегося от безумной тель-авивской постройки аккуратностью форм и огромными часами на фасаде с бегущей по слабо очерченному кругу стрелкой. Дальше он шёл пешком, углубляясь в узкие улицы. Множество ешив, школ, маленьких скудных магазинчиков встречалось по дороге. И конечно, люди – будто перенесённые из европейских гетто восемнадцатого века. Мужчины в обязательных длиннополых чёрных лапсердаках, в чулках, туфлях, в круглых, тоже чёрных шляпах, и с обязательной книгой в руках; женщины во всё блеклом, сером, с тщательно убранными под платки волосами или в париках. И кругом на деревянных досках объявлений расклеенные «пашквили» – своеобразные новостные стенгазеты с указаниями раввинов.

Как и у многих других, первоначальное уважение к этим людям, упрямо не признающим государство, в котором они живут, быстро сменилось у Игоря плохо замаскированной недоброжелательностью. А тут ещё пришлось столкнуться с ортодоксальным бытом напрямую. Как-то хозяин мастерской, толстый, вечно пахнущий потом, прижимистый ортодокс, оценив телосложение Игоря, попросил отнести к какой-то своей родственнице посылку. Посылка оказалась тяжёлой, и Игорь, проклиная себя, своё зависимое положение, хозяина, долго пёр её на плече, обливаясь потом. Был уже май, от только что прошедшей холодной зимы не осталось ни следа, и всегдашняя жара, не такая влажная, как в Тель-Авиве, но тоже злющая, давящая, уже обрушилась на город.

Добравшись до конца квартала и окончательно взмокнув, Игорь зашёл в подъезд нужного дома и постучал в квартиру. Но внутрь его не пустили – праведная женщина не могла позволить себе разговаривать с незнакомым мужчиной. Письмо для хозяина передал один из её многочисленных детей – мальчик лет одиннадцати, сразу не ушедший, а долго рассматривавший присевшего на одну из ступенек рослого седого дядю. Наконец мальчик набрался храбрости:

– Я тебя ни разу не видел! – выпалил он. – Ты разве не покупаешь продукты у Ицика?

– Не покупаю, – ответил Игорь. – А где у Ицика магазин?

Глаза мальчика стали совсем круглыми:

– Но у нас в городе все знают, где магазин Ицика! Ты, наверное, не живёшь в Иерусалиме!

– Живу, – улыбнулся Игорь, – но где этот магазин, не знаю…

Тут мальчика позвали и сердито заговорили с ним на идише. Видимо, отругали за любопытство.

Идя обратно, Игорь вдруг подумал, что у хозяина, конечно, есть машина и непонятно, почему потребовалось тащить посылку вручную, бензина, что ли пожалел? От этой мысли Игорь окончательно расстроился. Пришёл домой и пожаловался Вере. Но Вера заинтересовалась не скупостью хозяина, а вопросами мальчика.

– Знаешь, а ведь мы с ними действительно живём в разных городах, и его город совсем не похож на наш… Игорь, – вдруг расстроенно добавила, – извини… Не хотела говорить, но у меня туфельки совсем расклеились.

– Что ж ты молчала! – всполошился Игорь.

В той экономии, в которой они жили, любая незапланированная покупка выбивала из колеи, но обувь – это обувь.

На второй месяц работы один из рабочих, тоже ортодокс, но из сефардов, увидел на плече переодевающегося Игоря татуировку в виде креста и с надписью «Кандагар».

– Ты не еврей? – удивлённо спросил.

– Еврей.

– Но почему крест?

– В армии на память сделали, – добродушно объяснил Игорь. – А что?

– Еврей не может носить крест! Если ты носишь, значит, ты христианин.

– Глупости, – отмахнулся Игорь, – вон, у тебя майка в бело-синюю полоску, но я же не говорю, что ты моряк.

Ортодокс неожиданно обиделся:

– Ты почему меня оскорбляешь?

– Я не оскорбляю.

– Нет, оскорбляешь! Маньяк! – раскричался. – Маньяк!

– Да пошёл ты! – добродушие Игоря как рукой сняло. – Сам маньяк!

– Именно маньяк? – уточнила Вера, когда он, трясясь от злости, пересказывал ей происшествие.

– Ну да! Заколебали! – Игорь раздражённо дёрнул плечом.

Вера забавно подмигнула.

– Мой любимый маньяк! – округлила голубые глазищи. – Надеюсь, ты сегодня вечером меня проучишь? Проучишь?

– Проучу! – буркнул Игорь и натянуто улыбнулся. – Ну, Вер, мне не до шуток!

– Ах, мастер, – Вера потупила глаза. – Как жаль…

– Вер, я говорю серьёзно!

– Я слушаю, милый, слушаю…

– Слушай…

Разозлённый придурок пошёл жаловаться хозяину, и тот вызвал Игоря.

– Вот что, парень, – начал поучать, поудобнее устроившись в продавленном кресле, – на первом месте у меня стоит не высокое мастерство, – важно погладил спускающуюся на грязную рубашку бороду, – а спокойствие в рабочем коллективе! Ты же его нарушаешь!

– Высокое мастерство заусеницы снимать? – отозвался взбешённый и чувствующий себя правым Игорь. – Коллектив из трёх человек? Ты лучше зарплату хотя бы до минимума подними, а то ведь Бог накажет, не посмотрит, что молишься по десять раз на дню!

– И тут он тебя выгнал, – печально улыбнулась Вера. – Правильно?

– Правильно, – вздохнул Игорь. – Не сдержался я… – виновато посмотрел.

– Но ты же прав! – Вера даже стукнула кулачком по столу. – Прав!

– Десять дней пропало, – Игорь махнул рукой, – не заплатит, скотина…

– Плевать. Ты – прав! Блинчики хочешь?

– Хочу! – оживился Игорь. – У тебя очень вкусные блинчики.

– Конечно, вкусные, – загордилась Вера. – Сейчас подогрею…

Вынула из микроволновки.

– Приятного аппетита, милый! Так держать!

Было уже одиннадцать, и они легли. В новой квартире в окно стучался иерусалимский ветер, близкие деревья, посылая тени, качали ветвями, в бедненькой, но аккуратной спальне светило со стены маленькое жёлтое бра, делавшее чужие, покрашенные Верой стены чрезвычайно уютными. Вера, немножко почитав, отложила книжку и сонно сказала:

– Игорь, мне холодно…

– Я принесу ещё одеяло! – встрепенулся Игорь.

– Да кому это интересно, если мне холодно… – по-прежнему вроде бы сонно пробормотала Вера и лукаво блеснула глазом. Через полчаса, когда она заснула, настонавшись и явно согревшись, Игорь, с любовью глядя на её успокоенное спящее лицо и разметавшиеся по подушке волосы, подумал:

«Я счастлив, господи, я счастлив!»

На следующий день им было так лениво, что они не сдвинулись из спальни. Игорь сосредоточенно читал русскую газету – он так и не перешёл на иврит, на работе от него требовалось работать руками, а не говорить. Вера слушала музыку – сидела в наушниках перед компьютером. Она вообще разбиралась в музыке, всё время выискивала каких-то удивительных певиц.

– Откуда ты всё знаешь? – как-то спросил поражённый Игорь.

– Из детства, – улыбнулась Вера. Её глаза затуманились…

…В большой комнате напротив дивана у них с мамой стояла оставшаяся от бабушки радиола «Маяк» на коротких ножках. Её мощные боковые стенки и крышка были сделаны из коричневого полированного дерева, а длинная передняя панель затянута жёлтой тканью. Низ занимали трудно нажимающиеся щёлкающие клавиши, а над ними протянулась стеклянная шкала настройки с отмеченными на ней далёкими городами – Париж, Нью-Йорк, Дели, Мехико…