– Мы не флиртуем! – запротестовала Фиона. – Мы ведем беседу.
– А по-моему, флиртуете! Так точно!
– Не пора ли тебе рассказать, что дало исследование карт? – посоветовала Клаусу Вайолет, знавшая, что для него куда приятнее обсуждать карты приливов, чем свою личную жизнь.
Клаус бросил на сестру благодарный взгляд и показал какое-то место на карте.
– Если мои расчеты правильны, – сказал он, – то сахарницу унесло по тому же притоку, что и нас на санках. Господствующие течения ведут именно сюда, где начинается море.
– Значит, ее тоже вынесло в море, – предположила Вайолет.
– Думаю, да, – подтвердил Клаус. – Судя по карте, отлив несет сахарницу от Воскресного берега в северо-восточном направлении.
– Тонуть? – спросила Солнышко, имея в виду что-то вроде «Не упадет ли сахарница на дно океана?»
– Она слишком мала, – сказал Клаус. – Океан находится в постоянном движении, и предмет, который падает в море, может оказаться в нескольких милях от места падения. Приливы и течения в этой части океана потащат сахарницу мимо архипелага ГУЛАГ, а потом прямо к Заурядному коралловому рифу, не заворачивая в этой точке, которая на карте помечена буквами «А. А.». Капитан, вы не знаете, что значат эти буквы? Похоже, там какое-то плавучее сооружение.
Капитан вздохнул и покрутил кончик загнутого уса.
– Так точно, – с грустью произнес он. – «Ануистл Акватикс»[6] – Морской исследовательский центр, основанный Грегором Ануистлом, известным ихнологом[7], братом мужа Жозефины. Но все это дела давно минувших дней. А куда сахарница направится дальше? Бодлеры с удовольствием послушали бы про центр еще, но приставать к капитану с расспросами не стали. Клаус показал на овальное пятнышко на карте и продолжал докладывать:
– Меня смущает это место. Видите – овал рядом с «Ануистл Акватикс»? Здесь стоят буквы «Г. Г.», но больше никаких объяснений нет.
– Г. Г.? – повторил капитан Уиддершинс и задумчиво пригласил усы. – Никогда не видел такого овала на такой карте.
– Тут есть еще кое-что загадочное. – Клаус всмотрелся в овальное пятно. – Внутри пятна две стрелки, и они показывают в разных направлениях.
– Возможно, течение здесь раздваивается, – предположила Фиона.
Вайолет нахмурилась:
– Это лишено всякого смысла.
– Мне тоже непонятно, – признался Клаус. – По моим расчетам, сахарницу должно было принести именно в это место. Но куда ее повлечет дальше, не могу представить.
– Думаю, надо взять курс на Г. Г., что бы эти буквы ни значили, – сказала Вайолет, – и увидеть это место своими глазами.
– Я – капитан! – рявкнул капитан. – Здесь командую я! Так точно! Приказываю взять курс на овал и там осмотреться на месте! Но прежде всего – я хочу есть! И пить! Так точно! И у меня рука чешется! Руку я могу почесать сам, но, Куки и Солнышко, еда и питье – ваше дело! Так точно!
– Солнышко помогла мне приготовить рагу из рыбы, через несколько минут будет готово, – успокоил капитана Фил. – Солнышкины зубы очень пригодились, она ими накрошила вареную картошку.
– Флош[8], – заметила Солнышко, что означало «Не беспокойтесь, я их вычистила, перед тем как использовать в качестве кухонной утвари».
– Рагу? Так точно! Звучит восхитительно! – вскричал капитан. – А как насчет десерта? Самая главная пища в течение дня – десерт! Таково мое мнение! Хотя, собственно, это не пища! Так точно!
– Сегодня наш единственный десерт – жвачка, – ответил Фил. – У меня немного осталось со времен лесопилки.
– Я, пожалуй, откажусь от десерта, – сказал Клаус. С тех пор как он столько натерпелся на лесопилке «Счастливые запахи», жвачка у него вызывала отвращение.
– Йомхьюлдет, – проговорила Солнышко. Она имела в виду «Не волнуйтесь – мы с Филом готовим для вас десерт-сюрприз на завтрашний вечер». Но естественно, лишь брату с сестрой было под силу понять ее оригинальную манеру выражаться.
Едва Солнышко успела произнести свое загадочное слово, как капитан Уиддершинс отскочил от стола и завопил:
– Так точно! Господи помилуй! Священный Будда! Чарлз Дарвин! Дюк Эллингтон! Так точно! Фиона, останови двигатель! Так точно! Куки, выключай плиту! Так точно! Вайолет, проверь, отключено ли телеграфное устройство! Так точно! Клаус, сложи все материалы вместе, чтобы не разлетелись! Так точно! Спокойствие! Действуем! Быстро! Не паниковать! На помощь! Так точно!
– Что происходит? – спросил Фил.
– В чем дело, отчим? – спросила Фиона.
На этот раз капитан молча показал на экран на стене субмарины. Экран выглядел как лист миллиметровки, светящийся зеленым светом. В центре экрана ярко выделялась буква «К».
– Похоже на гидролокатор[9], – заметила Вайолет.
– Это и есть гидролокатор, – отозвалась Фиона. – Мы по звукам определяем приближение другого подводного судна. Буква «К» символизирует «Квиквег» и…
Она вдруг ахнула, и Бодлеры посмотрели, куда указывала ее рука. На самом верху экрана возник еще один светящийся символ, и он двигался по экрану вниз в стремительном темпе, иначе говоря, прямо к «Квиквегу». Фиона не стала объяснять, что этот зеленый знак значит, и Бодлеры не осмелились спросить. Это был глаз, он вперился в испуганных волонтеров, шевеля длинными тонкими ресницами, торчащими во все стороны.
– Олаф! – прошептала Солнышко.
– Ну, наверняка утверждать нельзя, – сказала Фиона, – но лучше следовать командам отчима. Если это субмарина, то на ней тоже должен быть гидролокатор. Если «Квиквег» будет бесшумным, нас не обнаружат.
– Так точно! Скорее! – скомандовал капитан. – Тот, кто колеблется, – пропал!
Никто не счел нужным добавлять «или та» к личной философии капитана, все бросились заглушать звуки. Фиона вскарабкалась наверх по веревочной лестнице и отключила стрекочущий мотор. Вайолет снова легла на платформу и, оказавшись под телеграфным устройством, выключила его. Фил и Солнышко бросились в кухню и выключили плиту, чтобы пассажиров не выдало бульканье кипящей похлебки. А Клаус с капитаном собрали все материалы в одно место, чтобы на столе ничто не шуршало и не дребезжало. За какие-то секунды на лодке стало тихо, как в могиле, а все волонтеры молча застыли у стола, вглядываясь в темную воду за стеклом иллюминатора. По мере того как на экране глаз приближался к букве «К», из воды все выше поднималось нечто диковинное, становясь все отчетливее по мере приближения. Скоро стало окончательно ясно, что это тоже подводная лодка. Но таких лодок Бодлерам никогда не приходилось видеть даже в самых мудреных книжках. Субмарина была намного больше «Квиквега», и, когда она оказалась совсем близко, дети прикрыли себе рты рукой, чтобы их не выдал вырвавшийся вздох ужаса.
Чужая субмарина имела вид гигантского осьминога с громадным металлическим куполом вместо головы и двумя большущими иллюминаторами вместо глаз. У настоящего осьминога, разумеется, восемь ног, но у этого было гораздо больше. То, что на экране гидролокатора выглядело как ресницы, оказалось узкими металлическими трубками; они торчали из тела осьминога и шарили в воде, отчего к поверхности стремглав мчались тысячи пузырьков, как будто испугавшись подводного чудовища. Осьминог подплыл еще ближе, и все шестеро пассажиров «Квиквега» застыли как статуи, надеясь, что чужая лодка не обнаружит их. Странное судно подошло так близко, что внутри одного из глаз осьминога Бодлеры увидели неясную фигуру – высокую и тощую, и, хотя больше разглядеть ничего не удалось, они не сомневались, что у фигуры одна бровь вместо двух, грязные ногти вместо чистых и опрятных и вытатуированный на левой щиколотке глаз.
– Граф Олаф, – не удержавшись, шепнула Солнышко, и тут же фигура в иллюминаторе дернулась, как будто этот еле слышный шепот позволил засечь «Квиквег».
Выпустив новый фонтан пузырьков, осьминог подплыл еще ближе, и казалось, вот-вот одна из ног сейчас заскребет по наружной стенке «Квиквега». Бодлеры посмотрели вниз, на шлемы, которые оставили на полу, и заколебались – не пора ли их надеть, вдруг лодка развалится. Фиона схватила отчима за руку, но капитан Уиддершинс молча покачал головой и опять показал на экран. Глаз и буква «К» уже чуть не наехали друг на друга. Но не на это показывал капитан.
На экране появился третий объект, светящийся зеленым, еще крупнее двух первых: огромная изогнутая труба с маленьким кружком на конце ползла к центру экрана, словно змея. Но на змею она была не похожа. Маленький кружок точно влек за собой огромную изогнутую трубу в сторону «Квиквега» и перепуганной команды, и по мере приближения к глазу и букве «К» труба все больше выглядела как вопросительный знак. Бодлеры с ужасом взирали на этот новый объект, приближающийся к ним в зловещей тишине, и им чудилось, что вот-вот их поглотит тот самый вопрос, на который они все время ищут ответа.
Капитан Уиддершинс снова показал на иллюминатор, и дети увидели, как осьминог остановился, словно тоже заметил третью фигуру. Его щупальца заработали с бешеной скоростью, и он ретировался, иначе говоря, исчез из поля зрения глядевших в иллюминатор, удирая прочь от «Квиквега». Бодлеры молча смотрели на экран гидролокатора и следили за тем, как вопросительный знак гонится за светящимся зеленым глазом, пока оба объекта не исчезли с поля экрана и «Квиквег» не остался один. Шестеро пассажиров подождали еще минутку, а потом с облегчением перевели дух.
– Уплыл, – выдохнула Вайолет, – Граф Олаф нас не обнаружил.
– Я знал, что все обойдется. – Как всегда, Филу не изменил его оптимизм. – И вообще Олаф, возможно, был в хорошем настроении.
Бодлеры не стали объяснять ему, что у их врага хорошее настроение бывает только в тех случаях, когда ему удалось привести в исполнение один из своих коварных планов или когда громадное состояние, доставшееся Бодлерам, должно вот-вот оказаться в его неопрятных руках.
– Что произошло, отчим? – спросила Фиона. – Почему он удрал?
– Что это была за третья фигура на экране? – поинтересовалась Вайолет.
Капитан покачал головой:
– Нечто очень скверное. Может быть, похуже Олафа. Я же говорил вам, Бодлеры, существует зло, какого вам даже не вообразить.
– Нам и воображать не надо, – возразил Клаус. – Мы его только что видели на экране.
– Подумаешь, экран, – отозвался капитан. – Экран ведь просто оборудование, правда? Был такой философ, он говорил, что вся жизнь лишь игра теней. Люди просто сидят себе в пещере и наблюдают, как движутся тени на стене. Так точно! Тени чего-то более значительного, грандиозного, чем они сами. Так вот, этот экран служит для нас чем-то вроде стены в пещере, и он показывает нам отражения чего-то гораздо более могущественного и устрашающего.
– Не понимаю, – проговорила Фиона.
– Я и не хочу, чтобы ты понимала. – Капитан обнял ее за плечи. – Потому и не говорю тебе, чем так важна сахарница. В этом мире водятся тайны такие ужасные, что юным существам лучше их не знать, даже когда тайны подступают все ближе! Так точно! Как бы то ни было, я хочу есть! Так точно! Будем мы наконец обедать?!
Капитан снова затряс колокольчиком, и Бодлеры словно очнулись от глубокого сна.
– Сейчас подам рыбное рагу, – объявил Фил. – Солнышко, помогай!
– Я включу двигатели. – И Фиона начала карабкаться по веревочной лестнице наверх. – Вайолет, в ящике стола полно ложек и вилок. Может, вы с братом накроете на стол?
– Да, конечно, – отозвалась Вайолет, но, повернувшись к брату, нахмурилась: средний Бодлер стоял как вкопанный и с сосредоточенным видом вглядывался в карту приливов. Глаза его за стеклами очков блестели так ярко, что напоминали светящиеся знаки на экране локатора. – Клаус! – окликнула Вайолет.
Клаус, не отвечая, отвел взгляд от карты и обратился к капитану Уиддершинсу:
– Может, я и не знаю, чем важна сахарница, но я только что вычислил, где она находится.
О проекте
О подписке