Присутствие же миртанцев возле Пламенной Горы не нравилось не только Шайнаре. Ара'Ченгор даже по этому поводу готовился к переговорам с Верховным Вождём азаров, потому что какие бы разногласия не возникали между двумя степными народами, а за неприкосновенность своих Священных земель они всегда выступали единым фронтом, тем более, что миртанцев становилось всё больше и больше. Их лагерь разрастался, и разведчики докладывали о пополнении в нём каждую неделю. Поэтому, как бы не хотелось кочевым вождям ссориться с западным соседом, но пора уже было что-то решать.

И в назначенный час Ара'Ченгор собрался на переговоры с азарами. А накануне в ухте анахиса появился Арджай. Он пришёл один, без Доры. Шайнара в это время читала, но, увидев варна, тут же отложила книгу в сторону.

– Что случилось? – спросила девушка, тревожно поглядывала на входной полог и ожидая, что сейчас внесут какого-нибудь очередного раненого.

– Ничего, – успокоил её Арджай. – Я пришёл поговорить с тобой, калахари. Ты ведь знаешь, что завтра наши женщины совершат Переход Ветрогрива?

Шайнара кивнула. Дора уже просветила её об ещё одной традиции варнов: ежегодно молодые женщины, с младенцами на руках, отправлялись пешком от главного ухтюга до одного особого места недалеко от Священной долины. И там совершалось таинство, знаменовавшее собой благодарность Ветрогриву за рождение маленьких варнов крепкими и здоровыми и прошение таких же детей в будущем.

Для сопровождения и охраны шествия обычно выделалось несколько мужчин. Они ехали на лошадях, но не имели права помогать идущим женщинам. Этот пеший путь и назывался Переходом Ветрогрива.

– Дора тоже завтра хочет отправиться на Переход Ветрогрива, – продолжал Арджай. – Я бы хотел сопровождать её. Но я в охране Ара'Ченгора и завтра с Дастаром буду на переговорах. Поэтому, я хочу, чтобы ты пошла вместе с ней… – он помолчал и добавил, – я не могу приказывать тебе, калахари… Но я прошу…

– Хорошо, Арджай, – легко согласилась девушка и улыбнулась. – Я отправлюсь на Переход вместе с Дорой.

Тот благодарно кивнул и покинул ухту.

***

Пеший путь, именуемый Переходом Ветрогрива, занимал целый день. С первыми лучами солнца девятнадцать женщин с маленькими детьми на руках вышли за ворота ухтюга. Дора и Шайнара оказались в самом начале процессии.

По небу безмятежно плыли пушистые облака. В воздухе носились стрекозы. Тёплый ветер колыхал травяной ковёр, уходящий в бесконечность равнин. А Дора то и дело останавливалась, чтобы передохнуть. К полудню девушки плелись уже в самом конце шествия, и Шайнара стала с тревогой поглядывать на дочь Морлава Тейна. Но та светилась улыбкой и с упоением продолжала рассказывать о своей замужней жизни.

Дора была счастлива. От миртанки в ней ничего, кроме внешности, уже и не осталось. Она чувствовала себя здесь своей. Все эти традиции и обычаи девушка воспринимала как что-то само собой разумеющиеся, будто сама родилась на Великих Равнинах и всю жизнь прожила здесь.

– Ты себя плохо чувствуешь? – спросила Шайнара после шестой остановки.

– Да нет… Всё хорошо.

– Может, вернёмся?

– Нет. Я хочу, чтобы Арджай знал, что я это тоже сделала.

– В другой раз сделаешь. Я же вижу, что с тобой что-то не так. Не думаю, что Арджай не поймёт этого.

– Поймёт, конечно… Но я сама хочу.

– Что хочешь? Прогуляться лишний раз в Священную долину?

– Получить благословение его Богов… – Дора положила руку себе на живот.

Шайнара не сразу поняла этот жест. А когда поняла… улыбнулась в ответ.

– Так ты беременна?

Дора кивнула.

– Морлав Тейн, наверно, обрадуется, когда вернётся, – проговорила Шайнара. – Ладно. Пойдём помедленнее.

Оставшийся путь девушки проделали в разговорах о детях. Впрочем, говорила только Дора. Шайнара лишь слушала. Она была искренне рада за дочь Морлава Тейна, но все эти разговоры о будущем были от неё очень далеки. Шайнара не строила никаких планов. Она не задумывалась о своей дальнейшей жизни. После маленькой «смерти» в ледяном оазисе, боль по Рогулу начала иногда отпускать её. И в эти периоды, когда сердце не стискивало раскалённым кольцом, а немой вопль не тонул в груди, она просто жила: ухаживала за ранеными варнами, готовила еду, собирала травы.

А ещё сны… Или видения… Шайнара не знала точно. Морлав Тейн говорил, что не надо придавать значения тому, что она увидела тогда под Пламенной Горой перед остановкой сердца. И она не придавала. Но с тех пор эти видения не прекратились. Наоборот, они стали повторяться всё чаще и чаще. То едва ощутимо. То так, словно всё происходит наяву. Шайнара постоянно видела один и тот же замок и битву. И кто-то сражался там вместе с ней. Кто-то очень дорогой…

А иногда видения посылали ей картины какой-то страшной казни. Она видела людей, которых привязывали к столбам и сжигали заживо. На головах у них были чёрные мешки, скрывающие лица. И толпа смотрела на эту казнь и ревела от удовольствия. Шайнара видела, что и она стоит в этой толпе, пытаясь кого-то угадать под одним из мешков…

Место, где совершалось таинство благодарности Ветрогриву, представляло собой скопление каменных столбов: больших и маленьких, узких и толстых, объединённых в группы и стоящих отдельно. Скорее всего, эти древние мегалитические сооружения когда-то являлись частью Храмового комплекса, расположенного в Священной долине, потому что на них тоже встречались символы, подобные тем, которыми был расписан алтарь возле Пламенной Горы.

Шайнара оставила Дору возле каменных столбов с другими женщинами, а сама вернулась к охранникам, расположившимся неподалёку за холмом. Считалось, что это женское таинство, и мужчины не должны наблюдать за ним. Шайнара же была калахари и не могла участвовать ни в каких обрядах варнов. Да, впрочем, и не хотела. Она сделала то, о чём просил Арджай, – сопроводила Дору. Остальное её не касалось…

Рыжий костёр рвался к чернильному небу. Огненные всполохи играли на лицах варнов, рассевшихся вокруг огня и негромко переговаривающихся. Шайнара с наслаждением втянула аромат жарящегося мяса. Она слушала разговоры мужчин, но думала о своём. Обряд продлится ещё целую ночь и лишь на следующий день все смогут вернуться в ухтюг.

Командир охраны распределил, кто останется на страже, а кто отправится спать. Шайнару это тоже не касалось. Девушка могла в любой момент отойти и прилечь. Один их воинов, которого она когда-то лечила, даже дал ей войлочную подстилку.

Шайнара с благодарностью приняла её и уже хотела воспользоваться по прямому назначению, как вдруг увидела, что к лагерю приближается отряд всадников. Варны поднялись с мест. Это были азары. Но никто не знал, что они делают здесь. Ведь эта часть Священной долины принадлежала варнам. А во время переговоров между двумя народами всегда наступало перемирие, и никто не смел нарушать границы. Собственно, поэтому Ара'Ченгор и дал разрешение совершить Переход Ветрогрива в эти дни. Мужчины-охранники здесь требовались только для защиты от диких зверей, а не от людей.

Тем не менее, отряд чужаков быстро приближался. Азары притормозили лошадей, только когда подъехали уже совсем близко. Варны ждали объяснений, и никто из них не произносил ни слова. Предводитель азаров медленно подъехал к костру и неожиданно, прямо с лошади, смачно плюнул в него.

Такой плевок в огонь у кочевников означал вызов на бой. Варны переглянулись. Их командир поднял руку, и они достали мечи. Никто ничего больше не спрашивал. Цель визита незваных гостей была ясна. А вот почему они позволили себе такое поведение во время переговоров предстояло выяснить позже.

Азары тоже обнажили клинки. Когда Шайнару готовили в Тени, её учили, что залогом успеха при нападении является неожиданность. И то, что азары предпочли битву нос к носу, да ещё с вызовом, казалось ей странным и удивительным. Но это демонстративное презрение к смерти не могло не вызывать у неё уважения.

Впрочем, с уважением девушка поторопилась… Когда завязался бой, она увидела, что невдалеке появилась ещё одна группа азаров: девять человек, достав из ножен мечи, двигались в сторону мегалитов, где проходило женское таинство. Шайнара мгновенно всё поняла: те азары, что вызвали на бой охранников, служили лишь отвлекающим манёвром, а цель нападения была иной…

Недолго думая, девушка прыгнула в самую гущу битвы и завладела мечом одного из убитых. О, как давно она не держала в руках клинок! Шершавая рукоять удобно легла в ладонь. Калахари нельзя было прикасаться к оружию. Такой проступок карался отрубанием руки. Но Шайнара ни на мгновенье не вспомнила об этом. Она вскочила на свободную лошадь и понеслась к месту проведения обряда.

Когда она добралась до туда, женщины уже в ужасе метались с криками из стороны в сторону, закрывая собою детей. А азары носились между ними и рубили направо и налево. Шайнара ворвалась в битву, как ураган. Она с ходу проткнула одного из нападавших мечом и замахнулась на другого. Но кто-то подрубил её лошадь – животное повалилось на землю, увлекая с собой и девушку. Однако та успела вытащить ноги из стремян и откатилась, не дав телу лошади придавить себя.

Едва Шайнара вскочила, как увидела азара, целящегося в неё из лука. Она отпрыгнула в сторону, и стрела вонзилась в пустое место. Девушка инстинктивно нащупала рукой булыжник и послала его в стрелка. Она не попала по нему, но попала по морде его лошади. Та встала на дыбы. Руки азара были заняты луком, и он, не удержавшись в седле, свалился на землю. Шайнара не дала ему опомниться. В два прыжка она оказалась рядом и точным ударом в сердце оборвала его жизнь, а потом, завладев мечом поверженного врага, продолжила бой уже с двумя клинками в руках.

Ещё пара азаров приближалась к ней. Но реакция, выработанная долгими годами тренировок, и в этот раз не подвела Тень. Мечи в её руках взвивались и опускались, кололи и пробивали, сея вокруг хаос и смерть. Лязг металла, треск дерева, вопли раненых заглушали собой всё.

Шайнара сражалась неистово и яростно. Она полностью растворялась в битве и с каким-то диким восторгом отдавалась ей. И в этот момент Рогул отпустил её… И словно спали невидимые оковы. Впервые за долгое время она вдруг почувствовала себя такой свободной… И такой сильной… Она одна стояла на пути убийц. Но они не пройдут через неё! Не сегодня…

Когда Шайнара остановилась, девять мёртвых азаров лежало у её ног. Она тяжело дышала и была вся в крови. Но это была не её кровь. Это была кровь её врагов. А вокруг царило безмолвие.

Шайнара подняла голову и огляделась. Нападавшие убили трёх женщин, но остальных она успела спасти. И все они, замерев в изумлении, молча смотрели на неё. За их спинами стояли несколько мужчин, подоспевших на выручку, и тоже не произносили ни слова. Даже Дора, которая знала, кто такие Тени Ордена, взирала на калахари так, словно перед ней предстал сам демон мортана.

Шайнара перевела взгляд на свои руки, медленно разжала ладони и бросила окровавленные мечи на землю…

***

Солнце тонуло в тёмно-зелёных холмах, и красные-серые тени прятались и расползались по уголкам ухтюга. Время тянулось мучительно долго. Шайнара сидела на полу своей ухты, уставившись на полог и вздрагивала от малейшего его колыхания. Она ждала, когда за ней придут и отведут на холм наказаний. Она – калахари – взяла в руки оружие и по закону Великих Равнин теперь за это должна лишиться руки. Шайнара протяжно вздохнула: легче – просто умереть. Но как бы то ни было, она не жалела о том, что сделала.

Полог отодвинулся и на пороге показались два воина.

– Пошли, – хрипло произнёс один из них.

Шайнара поднялась и, стараясь оставаться спокойной, вышла следом за ними.

Её провели по главной улице. Один из сопровождавших при этом шёл впереди и бил в две медные тарелки. Мужчины, женщины и дети выходили на этот звук из своих жилищ и следовали за процессией. Но многие варны, не дожидаясь пригласительного звона, уже находились на месте.

Они толпились вокруг холма. Кто-то сидел, кто-то стоял, облокотившись о лук, кто-то негромко разговаривал. Но ни выкриков, ни оскорблений, ни гневных смешков, как это было в тот раз, когда девушку бросили в яму с волком, не раздавалось. На некоторых лицах отражался суеверный страх, когда Шайнару вели мимо, на некоторых – любопытство и на очень многих – нескрываемое сочувствие…

На холме установили деревянную стойку с удерживающим устройством для руки. Пытаясь подавить внутреннюю дрожь, Шайнара встала на колени и просунула правую руку в ременную петлю, которую тотчас затянули.

Холм наказаний имел крутые склоны. Ара'Ченгор шёл медленно: подъём давался старому вождю нелегко. За ним, придерживая меч, следовал Дастар. Варны замолчали, и вязкая тишина разлилась над холмом.

Ара'Ченгорг остановился напротив Шайнары. Дастар же шагнул к девушке.

– Калахари, которая прикоснулась к оружию, наказывается отсечением правой руки, – громко провозгласил вождь, и сердце той пропустило удар. – Таков закон Великих Равнин. Таков закон наших предков.

Шайнара побледнела, но до скрипа стиснула зубы, чтобы не потерять самообладания. Лучше бы… Лучше бы они убили её…

– Ты взяла в руки меч, – продолжал Ара’Ченгор, обращаясь уже непосредственно к девушке. – Но… – он выдержал паузу, – ты больше не калахари!

Тишина стала ещё выразительней. Варны переглядывались в удивлении и нарастающем возбуждении.

Дастар расстегнул ременную петлю и освободил руку девушки. Однако слова Вождя Всех Ухтюгов ещё не дошли до неё. Она по-прежнему стояла на коленях и даже не осознавала, что руки Дастара снимают с неё ошейник… И только когда налетевший ветерок приятным холодком обдал кожу на её шее, столько времени разъедаемую от жары и пота под толстой полоской ошейника, девушка лихорадочно схватила ртом воздух.

– Миртанка, ты билась за наш народ, как никто другой, – провозгласил Ара'Ченгорг. – И я дарую тебе свободу!

Дастар поднял ошеломлённую девушку на ноги.

– Ты можешь снять платок, – шепнул он.

Шайнара огляделась, и всё ещё не веря в происходящее, подняла руку и медленно стянула с головы платок. Волосы каштановым водопадом рассыпались по плечам.

– Волчья Сестра…– раздалось в толпе.

– Волчья Сестра! – подхватил кто-то.

– Волчья Сестра! Волчья Сестра! Волчья Сестра! – начали скандировать варны со всех сторон.

От толпы отделился Арджай и приблизился к девушке.

– Волчья Сестра, – повторил он следом за всеми и положил правую руку ей на левое плечо, – я в долгу перед тобой. Позови меня, и я приду и буду биться за тебя.

Шайнара почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза и опустила веки. А когда подняла их вновь, увидела, что тем на холм взобрался человек, который вёл за собой вороного жеребца с рыжей гривой. Точно такой же конь был у Рогула…

– Волчья Сестра, – обратился к Шайнаре Ара'Ченгор по её новому прозвищу, – прими от нас этот дар, – он указал на жеребца. – Его зовут Изир, что означает «быстрее ветра». И он заслуживает это имя. Пусть он несёт тебя по Великим Равнинам, куда ты пожелаешь! Но знай, отныне мой ухтюг – твой дом.

Всё ещё потрясённая, Шайнара смотрела то на великолепного коня, то на варнов, выкрикивающих её новое прозвище, то на вождя, то на Дастара, и не верила, что всё это происходит с ней. А в стороне стоял старик. Он трепал раздвоенную бородку и с удивлением разглядывал девушку с распущенными каштановыми волосами. Никто и не заметил, как в ухтюг вернулся анахис…