Глава вторая. Калахари

Шайнара потянула за вымя. Животное шарахнулось в сторону, и девушка едва не получила по лицу копытом.

– Ты не так делаешь, – Дора отодвинула Шайнару и показала, как надо. И кто бы мог подумать, что девушка, воспитывавшаяся в замке лорда, умеет доить шерстистого безука!

Морлаву Тейну принадлежало целых три безука, и в обязанности калахари входило ухаживать за ними, в том числе, стричь и доить. Предания варнов гласили, что когда-то один из Шестерых Огненных Богов, которого называли Ветрогривом, спустился к местным племенам и привёл с собой первого прирученного безука. С тех пор эти животные были неразрывно связаны с кочевниками.

Кожа безуков выделяла особую жировую смазку, которая позволяла им легко переносить изменчивый климат Великих Равнин. Однако смазка эта сильно воняла. Её запах въедался в кожу и волосы варнов. Именно поэтому высокомерные миртанцы и прозвали степняков «грязным народом».

Шайнара безропотно выполняла всё, что приказывал ей Морлав Тейн. Она готовила, убиралась в ухте, ухаживала за безуками, собирала лекарственные травы, делала мази и отвары. Магистр позволял ей читать его книги. В основном, они касались медицины, но встречались и сборники местных преданий, в самом частом сюжете которых описывалось противостояние Шестерых Великих Огненных Богов с Седьмым, прозванным Сокрушителем.

Варны считали себя детьми Ветрогрива, и свою связь с ним выражали через волосы. Они распускали их, собирали в пучки на затылке, заплетали в косы или укладывали иным способом, в зависимости от того, к какому событию готовились: свадьбе, похоронам, рождению детей, битве или инициации. Когда Рогул ушёл из племени за Железным герцогом, он обрезал волосы и стал носить короткую стрижку, тем самым подчёркивая, что отверг предначертанный ему от рождения путь – стать вождём.

Морлав Тейн и Дора обучали Шайнару восточному языку и относились к ней тепло и доброжелательно, чего нельзя было сказать обо всех остальных варнах. Кочевники презирали отверженных – звание «калахари» было сродни самому последнему рабу. Калахари становились за обман вождя, за проявленную в бою трусость, за невыплаченный вовремя долг и за другие подобные проступки. Все отверженные носили ошейники и имели отметку на левой щеке в виде треугольника. Они спали за пределами ухты, ели отдельно от остальных, мылись последними и выполняли самую грязную и тяжёлую работу в поселении.

Многие из них завидовали Шайнаре за то, что та одевалась в хорошую одежду, делила кров с дочерью целителя и ела с ней за общим столом. Сам же анахис при этом перебрался жить в ухту, где раньше размещал больных. Варны указывали Морлаву Тейну на недопустимость такого поведения. Они говорили, что иметь близкие отношения с калахари не достойно анахиса племени. Но тот ни на кого не обращал внимания, позволяя Шайнаре делать то, что другим отверженным было строго настрого запрещено.

И больше всего это злило Дастара. Брат Рогула не упускал ни одной возможности, чтобы указать новой калахари на её место. Первое время, когда девушка передвигалась по ухтюгу, над ней то и дело неожиданно раздавался щелчок его хлыста. Таким способом он направлял её, показывая, где той можно ходить и где нельзя. Дастар запрещал Шайнаре передвигаться не только по главной улице, как и всем остальным калахари, но и по некоторым боковым. И девушке приходилось делать в два раза больший круг, чтобы принести воды с единственного колодца в ухтюге.

Дастар оскорблял её, плевал в след, мог грубо оттолкнуть, если она случайно оказывалась на его пути и не успевала отпрыгнуть в сторону. Но этим возможности его ограничивались. Командовать девушкой мог только тот, кто уплатил за неё «цену крови», а это был Морлав Тейн.

Однажды Дастар пришёл к анахису и выложил перед ним четыре шкуры гривастого оленя – самого ценного зверя по эту сторону Рудниковых гор.

– Продай мне свою калахари, – попросил сын вождя.

Но Морлав Тейн отрицательно покачал головой.

Через неделю Дастар пришёл снова и выложил перед анахисом шесть шкур.

– Я хочу перекупить её «цену крови», – заявил он.

Но старик снова отказал, и брат Рогула ушёл ни с чем.

И в третий раз Дастар попытался выкупить Шайнару, предложив Морлаву Тейну цену, в четыре раза превышающую «цену крови», уплаченную тем за миртанку. Но целитель остался твёрд в своём решении, и Дастар сильно подивился такой настойчивости, ведь невдомёк ему было, что оба они: и калахари и анахис – отступники тайного Ордена, и связывает их гораздо большее, чем просто взаимная симпатия.

Шайнару же не тяготило само положение калахари: никто не мог сделать её жизнь хуже, чем она сама её уже сделала. Воспоминания о Рогуле не давали ей покоя ни днём, ни ночью. Она видела его каждый раз, когда закрывала глаза. В шелесте равнинных трав она слышала его голос. В прикосновении ветра к щеке чувствовала его прикосновение…

Всей душой она желала, чтобы ЕГО народ покарал её. Однако вместо этого её обратили в калахари. Но это слишком малая цена за то, что она совершила. И оттого с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже.

По ночам Шайнара прокрадывалась к клетке того рыжего скалозубого волка, который пощадил её в яме. Девушка приносила ему вкусные кусочки, оставленные от собственной трапезы, и просунув руку сквозь прутья, угощала и гладила могучего хищника. А тот в ответ лизал ей руки.

Потом она садилась на землю, прислонившись спиной к клетке. Зверь приваливался с другой стороны. И так вместе они коротали время до утра, чувствуя тепло друг друга и разделяя одну боль на двоих…

***

Дочь Морлава Тейна многое знала об Ордене, но впервые видела перед собой настоящую Тень и её рукокрыла. Дора Гельдоранская до четырнадцати лет воспитывалась в замке, пока Магистр Отмеченных не выкрал её и не отвёз к варнам. Это случилось сразу после того, как он отправил Шайнару на Красный остров.

Дора не сразу приняла новую для неё жизнь. Морлав Тейн рассказал ей, кем была её мать, которая умерла при рождении дочери, взяв перед смертью с настоящего отца той обещание, что девочка никогда не попадёт в Орден и не станет Судьёй. И Морлав Тейн выполнил его, когда пришло время.

Так Дора узнала, что на самом деле не является дочерью лорда Артода Гельдоранского, а её мать, Кассандра-сур, всю жизнь любила только одного человека. Со временем девушка привыкла к варнам, и отношения с отцом наладились. Специально заразив себя серой хворью, Морлав Тейн изуродовал свою внешность, чтобы члены Ордена никогда не опознали его. А вот каким образом он заставил своего рукокрыла вернуться на Красный остров, чтобы все его сочли погибшим, для Шайнары до сих пор оставалось загадкой.

А Дора выросла и встретила среди варнов свою любовь – смелого воина по имени Арджай. Они готовились к свадьбе, и девушка светилась от счастья. Шайнара тоже видела Арджая. Он часто приходил к ним в ухту и всегда высказывал неудовольствие по поводу того, что калахари находится внутри. Но Дора ласково обнимала его, что-то шептала на ухо, отводила на свою половину, задёргивала штору, и он обо всём забывал…

***

В ухте анахиса пахло чесночной горечью, от чего щипало в носу и слезились глаза. Накануне Морлав Тейн пробовал новый рецепт для мази, предварительно перевернув вверх дном все свои запасы в поисках одного единственного нужного ингредиента. И теперь Шайнара с самого утра наводила порядок во всех этих горшочках, баночках и коробочках. Она развешивала для просушки пучки трав под потолком, когда в ухту неожиданно влетел Магистр.

– Приготовь чистые повязки и воду! – бросил он на ходу девушке, а сам стал откупоривать зубами одну за другой различные бутылочки и нюхать их содержимое.

Шайнара отложила своё занятие и побежала исполнять приказ.

Вскоре в ухту внесли воина. На боку у него зияла рваная рана. Шайнара знала его – это был друг Арджая и Дастара. Его звали Истам. Ещё утром они все вместе покинули поселение и отправились на охоту. По традиции варнов, перед свадьбой жених должен подарить отцу невесты пять шкур различных животных, каждое из которых символизировало одно из качеств, необходимых хорошему кочевнику: ловкость, смелость, быстроту, хитрость и выносливость.

Арджай, Дастар и Истам славились как опытные охотники. По пути они наткнулись на редкого в этих краях мраморного кабана. Решив не упускать такую добычу, охотники погнались за ним. Но высшей доблестью у кочевников считалось взять такого зверя копьём, а не убивать из лука. И Истам, спрыгнув с лошади, вступил в поединок с мраморным кабаном. Но тот оказался слишком проворным, и прежде, чем его поразило копьё, он сумел пырнуть соперника клыком и распороть ему бок.

Дастар и Арджай внесли раненого друга на руках и положили на нары. Морлав Тейн напоил Истама отваром опьяняющей травы и, приказав остальным варнам удерживать раненого, достал иглу и стал его зашивать. Шайнара всё это время находилась позади анахиса и подавала тому всё необходимое для работы. Когда Морлав Тейн закончил, он попросил всех покинуть ухту и дать раненому покой.

К вечеру Истама начало лихорадить. Магистр поил его лечебными отварами, а Шайнара обтирала тряпкой. Утром жар спал, и варн пришёл в себя. Морлав Тейн приказал девушке сменить его повязки, а сам ушёл по своим делам.

– Отойди от меня, калахари! – вскричал Истам, когда девушка приблизилась к нему, держа на руках чистые бинты.

– Я просто хочу помочь… – Шайнара ещё не очень хорошо понимала язык варнов, но интонацию определяла безошибочно.

– Не прикасайся ко мне, калахари!

В ухту вошла Дора. Она молча взяла у Шайнары бинты и сама сделала раненому перевязку, а потом сказала ему:

– Тебе придётся смириться с её присутствием, Истам. Как и любому из вас. Я скоро покину ухту своего отца, и эта девушка заменит меня здесь.

– Но она калахари!

– Да. Калахари. Калахари, которая училась у лучших миртанских лекарей. Калахари, которая лучше любого из вас знает, как остановить кровь, срастить кость и залечить многие другие раны. Мой отец не случайно выкупил её жизнь. Он сделал дар нашему племени. И если такие, как ты, Истам, будете отвергать его, то вы просто глупцы. А глупцы долго не живут и не оставляют потомство…

Вечером Шайнара снова пришла к Истаму, и в этот раз он позволил ей сменить повязки, хотя взгляд его при этом по-прежнему выражал только презрение и отвращение. Но девушка не обращала на это внимания. Она молча сделала своё дело и ушла.

С тех пор многие варны побывали у Морлава Тейна. Слава миртанского целителя распространялась далеко за пределы главного ухтюга. Кочевники приходили к нему из самых отдалённых уголков Великих Равнин. Постепенно варны привыкли к калахари своего анахиса, и её присутствие перестало их оскорблять. Они попросту не замечали его, словно она была не отдельным человеком, а продолжением руки лекаря. Тихая, исполнительная и незаметная, словно тень, она помогала Морлаву Тейну в самых сложных случаях, а потом долго и чутко ухаживала за больными.

И только Дастара такое положение дел раздражало всё сильнее и сильнее…

***

Вскоре главный ухтюг откочевал на новое место. Здесь протекала мелкая узкая речушка. По осени она полностью пересыхала, но сейчас была полноводна, как никогда. Будучи миртанкой и Тенью Ордена, Шайнара привыкла содержать тело в чистоте. И когда Морлав Тейн посылал её собирать те или иные травы для лечебных настоек, она не упускала возможности лишний раз искупаться, отойдя от водопоя безуков немного вверх по реке.

Вернувшись после очередного такого купания, Шайнара увидела возле соседней ухты юношу. Он, закрыв глаза, сидел на коленях перед входом. Волосы его были распущены, и он подставлял их ветру. Дора пояснила, что этот молодой варн готовится к обряду инициации. С помощью волос он собирает силу Ветрогрива и наполняет сердце отвагой, ведь вечером ему предстоит битва с рыжим скалозубым волком.

Такой обряд проходили не все юноши, а только те, которые хотели поступить в обучение к воинам, отвечающим за личную охрану вождя. После победы над хищником такие молодые варны получали права взрослого мужчины и покидали родительскую ухту.

Когда степные народы кочевали, они из года в год останавливались на одних и тех же местах. Поэтому бойцовые ямы и холмы для наказаний им не приходилось обустраивать заново, а лишь немного приводить в порядок. Вот и сейчас для вечернего обряда инициации всё уже было готово, и вдоль стен ямы лежали кучи хвороста. Вечером их подожгут, и пока они горят, десятки пар глаз будут следить за поединком. Женщин смотреть на обряд инициации не допускали.

Весь день Шайнара не находила себе места. Она то и дело украдкой проходила мимо клетки с волком, и тот, учуяв её, вскакивал с пола и смотрел в след.

А вечером в поселение прибыли два вождя из расположенных неподалёку ухтюгов. Каждый год они становились соседями Ара’Ченгора и приносили дары Верховному Вождю, а также совместно договаривались о проведении ежегодного праздника, посвящённого Ветрогриву.

Все варны вышли приветствовать гостей. И только Шайнара направилась в другую сторону и вскоре оказалась возле клетки с волком. Девушка осмотрелась по сторонам и, никого не заметив поблизости, отодвинула задвижку и открыла дверцу.

– Пожалуйста, пойдём со мной, – прошептала она своему лохматому другу.